Вчерашний шторм был уже третьим за две недели путешествия и самым серьезным из них. Эскадру из пяти кораблей разметало по морю, и оставалось только надеяться, что непогода не причинила серьезного ущерба какому-либо судну. Благо что народ в экспедицию подобран опытный, во всяких переделках побывавший, уже прошедший, так сказать, огонь, воду и медные трубы. Паники возникнуть не должно, лишь бы несчастного случая какого не произошло, к примеру, из-за нежданно обнаружившихся на пути подводных скал.

Но это выяснится только завтра к вечеру, когда все корабли должны собраться в назначенной точке встречи. А пока пароходофрегат «Таридия» встречал этот рассвет в гордом одиночестве где-то в районе тридцатого градуса северной широты.

Иван гордился и своим назначением, и тем, что ему, тридцатитрехлетнему капитану второго ранга, доверили новейший корабль, имеющий и парусное оснащение, почти не уступающее стандартному фрегату, и паровую машину с гребным винтом. Такой симбиоз позволял «Таридии» двигаться и против ветра, и в его полное отсутствие, существенно повышая маневренность судна в бою. Были, конечно, и недостатки: под парусами пароходофрегат был менее быстроходен, чем парусник, а работа паровой машины требовала больших запасов угля, пополнять которые пока можно было только в больших портах. Тем не менее Андреев был уверен, что именно за такими универсальными судами будущее флота, и даже готов был спорить с самим князем Бодровым, самоуверенно заявлявшим, что вскорости паруса совсем сойдут со сцены. По мнению Ивана, это было явным преувеличением – где ж столько угля или дров запасти, если все корабли в мире станут исключительно под паром ходить?

Впрочем, к нынешней экспедиции данный вопрос не имел никакого отношения, а кто в таком споре прав, покажет только время.

– Парус по левому борту! – раздался сверху, из «вороньего гнезда», крик наблюдателя.

– Сеня, что там у нас? – обратился Андреев к помощнику, приставляя ладошку козырьком к глазам. Но невооруженным взглядом в указанной стороне можно было разглядеть лишь точку на горизонте.

Зато помощник капитана Семен Кутепов как раз оглядывал окрестности при помощи установленного на треногу на капитанском мостике мощного бинокля, одного из трех, что Михаил Васильевич специально выписал из метрополии для их экспедиции.

– Похоже, фрадштадтец, Иван Данилович! – заявил спустя минуту Семен. – Один. Вроде как нам наперерез идет!

– Вот тебе и раз. Чего ему надо? – недовольно буркнул Андреев.

– Кофею предложить нам хочет, – усмехнулся Кутепов.

– Он точно один?

– Не видно больше никого, ни наших, ни не наших, – отозвался Семен, предварительно осмотревшись в бинокль по сторонам.

– Ладно, идем пока своим курсом. Может, им и дела до нас нет.

Но спустя час выяснилось, что фрадштадтскому кораблю дело до «Таридии» очень даже есть. Островитяне на всех парусах спешили наперерез оставшемуся временно в одиночестве флагману эскадры Андреева. А поскольку убегать от них никто не собирался, курсы обоих судов должны были пересечься в ближайшие полчаса.

– Михеич, как дела с машиной? – прокричал в переговорную трубу капитан, поглядывая на вырывающиеся из трубы клубы пара.

– Готова к работе! – пророкотал из трубы голос механика.

– Давай полный вперед! – скомандовал Иван, посчитав что нужный момент пришел.

Пароходофрегат ускорился, благодаря чему фрадштадтское судно оказалось в кильватере «Таридии».

– Вань, это «Виктория», – сообщил Кутепов, отрываясь от окуляров, – работорговцы.

– А от нас-то им чего нужно? – задал вполне логичный вопрос Андреев.

– Так они все море южнее Ньюпорта своими территориальными водами считают!

– С чего бы это?

– Ну так вроде как хозяева морей! – пожал плечами Семен.

В этот момент носовая часть «Виктории» окуталась облачком порохового дыма, прогремел выстрел, и чугунное ядро, описав небольшую дугу, шлепнулось в воду метрах в пятидесяти от кормы таридийского корабля.

– Стреляют хозяева морей плоховато, – усмехнулся Иван, – пусть Савелий покажет, как нужно!

Одно за другим выстрелили оба орудия, установленные на корме «Таридии». Их ядра исчезли в парусах фрадштадтца, не причинив ему видимых повреждений. Но от них никто и не ждал чудес, все знали, что у Савелия первые выстрелы всегда идут пристрелочными. Все веселье будет дальше.

«Виктория» выстрелила во второй раз – с тем же результатом. Похоже, ее носовая пушка была просто не в состоянии с такого расстояния достать пароходофрегат.

А вот ответные снаряды «Таридии» разорвались прямо над палубой корабля островитян, заставив посыпаться вниз ту часть абордажной команды, что уже висела на вантах в ожидании сближения.

– Передумали на абордаж нас брать? – Кутепов со смехом указал капитану на спешащих укрыться на палубе фрадштадтцев.

– Зачем нам абордаж? Абордаж нам не нужен, – теперь уже Иван прильнул глазами к окулярам бинокля, осматривая поле боя. – Сеня, прикажи Савелию брандскугелями пострелять.

Зачем доводить дело до абордажного боя, если своя артиллерия явно превосходит вражескую? Вообще, логика подданных Короны была не ясна – судно у них не военное, орудий никак не больше восьми, да и те сомнительного качества, то же самое касается и корабельных канониров, способных напугать своей стрельбой каких-нибудь рыбаков или торгашей, но с «Таридией» такой номер точно не пройдет. Тем удивительнее было нахальство работорговцев, почему-то считавших возможным для себя взять на абордаж военное судно.

Пренебрежительное отношение к кораблям с паровыми машинами могло сыграть с ними злую шутку, ведь очень многие моряки считали такие суда ненадежными, неповоротливыми, тихоходными уродцами, не имеющими права на существование. Зря. Очень зря. Сейчас мы посмотрим, кто тут неповоротливый и тихоходный.

Всего шесть выстрелов понадобилось Савелию, чтобы поджечь паруса «Виктории». Преследователи были вынуждены сбавить ход, предоставляя Ивану удобный случай просто уйти от них, но Андреев не собирался просто так выходить из боя. Не он начал эту драку, но раз уж противник сам напросился, то теперь довести ее до конца для капитана второго ранга является делом принципа.

«Таридия» повернула влево, добавив неприятелю неразберихи на палубе залпом восьми орудий левого борта. В ответ прилетело всего два ядра, да и те ушли в воду с большим недолетом.

Пароходофрегат, спустив свои паруса, довольно резво пошел против ветра, огибая «Викторию» слева и держа безопасную дистанцию. Фрадштадтец тоже принялся поворачивать влево, да только с горящими парусами не так легко маневрировать, особенно против ветра. К тому же таридийцы не забывали все время осыпать противника градом ядер, чередуя чугунные шары с разрывными и зажигательными снарядами. В общем, с управляемостью судном у островитян дело было очень плохо, в результате чего вскоре «Таридия», описав полукруг, оказалась у них за кормой.

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно произнес Иван, осмотрев в бинокль корму «Виктории» и не обнаружив там ни единого орудия.

– Но у нас на носу всего два орудия, – возразил помощник.

– Заметь, это на два больше, чем у противника на корме, – усмехнулся Андреев. – Подержимся пока за их кормой. Посмотрим, как долго эти наглецы продержатся.

– Чего зря тратить на них уголь и боеприпасы? Взять их самих на абордаж, да и дело с концом! – возразил Семен.

– Уголь не люди, Сеня, найдем где-нибудь. На крайний случай дровами заменим. А вот людьми лишний раз рисковать не стоит.

Впрочем, экипаж «Виктории» уже осознал всю глубину своего самонадеянного поведения и принял единственно правильное решение – попытался сбежать с поля боя. Но горящие паруса и поврежденные реи не позволяли развить достаточную для отрыва от назойливого противника скорость, а провести ремонт не представлялось возможным из-за непрекращающегося обстрела с «Таридии». В итоге, промучившись еще минут сорок, фрадштадтцы вывесили белый флаг.