«Ах, как сладко пахнет твоя кровь!» — Жу Го почудилось, что он видел как ноздри существа раздулись, и воздух огласился гортанным рычанием. Тварь бросилось расширять проход с удвоенной яростью.

«Кровь?» — мелькает в голове у мальчика.

Жу Го опускает взгляд на свое тело и видит кровь, запятнавшую его разорванную одежду. Он понимает, что, когда он протискивался через узкую щель, острый край, должно быть, порезал его.

Но вместо страха при виде собственной крови в нем что-то зажглось. Его охватило чувство решимости — то же самое чувство, которое он испытывал во время своей драки детьми. Он схватил острый осколок скалы, отколовшийся во время неистовства монстра, и приготовился. Когда лапа существа снова потянулась к нему, Жу Го ударил изо всех сил.

От удара камень в его руке треснул, и из ладоней мальчика хлынула кровь, но это, казалось, еще больше разозлило монстра.

С оглушительным визгом существо, вдруг, прекратило атаку на скалу. Снаружи послышались треск и хлопки, как будто что-то боролось со зверем.

В проеме показался мерцающий белый силуэт. Жу Го затаил дыхание, зная, что от этой битвы зависит, выберется ли он с этой горы живым или нет.

Время, казалось, растянулось в вечность. Некогда спокойный лес теперь был наполнен шумом битвы и криками чудовища. Его багровый ореол мерцал, как тлеющий уголек, когда оно захлебывалось собственной кровью. Его когти ранили оленя, вонзаясь в золотой силуэт. Но этого было мало. Это животное, гротескное отклонение от нормы, сошлось в смертельной схватке с противником, который был ему не по зубам.

Олень, воплощение первобытной силы и безмятежности, пригвоздил своего врага копытом к земле. Его рога, больше похожие на копья из небесной бронзы, чем на простую кость, вонзились в горло зверя со смертельной точностью. Хруст костей и рвущейся плоти эхом разнесся по лесу.

Однако восторг был недолгим для Жу Го, наблюдавшего из расщелины. Силуэт божества начал колебаться, как мираж под солнцем пустыни.

Тело горного бога содрогнулось от напряжения, прежде чем, наконец, уступить. Олень сначала упал на колени, затем медленно завалился на бок, прерывисто дыша. Его величественная фигура дрожала на холодной лесной земле.

Без колебаний Жу Го бросился к горному богу.

«Я предупреждал тебя, Жу Го. Но ты не послушал». — прозвучал в его голове знакомый голос. У Жу Го не хватило сил возразить. Он пытался оправдаться, слезы текли по его лицу.

— Я... простите... мама еще не ушла, я позову её! Она может помочь...

«Нет», — последовал суровый ответ. Казалось, голос дрожал. — «Вынь дань-тянь из его брюха». — приказал голос и голову оленя повернулась разорванному трупу.

Мальчик заколебался, боясь прикоснуться к окровавленному и растерзанному телу чудовища.

«Поторопись». — раздался голос. Уже тише.

Он подошел к поверженному чудовищу и увидел, что поверженный монстр был не каким-то свирепым зверем, а огромной черной куницей или горностаем. Его ореол исчез. Только маленький, но яркий огонёк остался почти на поверхности второго куска разорванного тела.

Несмотря на свой страх, Жу Го запустил руку в тело монстра и извлек... жемчужину. Она переливалась багрянцем в его руках.

Как только мальчик поднял жемчужину, он протянул её раненому спасителю. Горный бог слабо дернулся и проглотил её. Некоторое время ничего не происходило. Но затем Жу Го заметил, как ореол вокруг бога начал усиливаться и приобретать красные оттенки.

«В нем слишком много инь... Прикоснись ко мне», — последовал еще один приказ горного бога. Не колеблясь, Жу Го повиновался и нежно провел руками по мягкому меху животного. Ему показалось, что он провел рукой по куче тёплых пуховых перьев. Но тепло было едва заметным, как будто оно постепенно исчезало.

«Не сопротивляйся». — предупредил голос в его голове. А затем все потемнело.

***

— Жу, мы должны идти! — голос Жу Лана эхом разнесся по огромному поместью, рассекая безмятежный утренний воздух. Сына нигде не было видно. Он обыскал каждый уголок их огромного дома, даже обычно запертый подвал.

Жена вернулась после осмотра деревни, разочарованно качая головой.

— Я спрашивала Мао Аня и его бабушку с дедушкой. Они тоже его не видели. — сообщила она с тревогой в голосе.

— Этот несносный мальчишка, — проворчал он себе под нос. — Держу пари, он убежал в горы... где еще он мог спрятаться?

— Всё таки зря мы его не наказывали. — устало стёрла пот со лба Бай Ли. — Най Най сказал, что они уже отправляются. Пока мы будем его искать...

— Ничего, догоним.

— Я хотела сказать... — заявила Бай Ли. — Я раздумывала... Пускай лучше Жу Го и Ли Тай Ло пока тут останутся. Понимаю, ты волнуешься из-за предсказания, но...

— Ладно, я тебя понял. — сказал Жу Лан. Они вышли из дома и за ними следом шёл Ли Тай Ло. — Дети в дороге тебя будут только мешать, если так подумать.

Они дошли до деревни. Там было не протолкнуться. Когда они приблизились к деревне, их встретила какофония звуков. Среди этого хаоса чувствовалась напряженность и страх. Ли Шэн был не единственным, кого призвали в армию. Жу Лан видел, как других, молодых и старых, собирали в группы. И когда он с женой пробирался по переполненным улицам, то видел, как семьи поспешно собирают свои пожитки и присоединяются к длинной очереди беженцев, спасающихся от приближающихся варваров.

Семья Най-Най уже ждала их там. Колонна людей начала двигаться. И вот Ли Тай Ло встает и машет своему отцу. Тот чиновник, забредший к ним в дом, не обратил на них никакого внимания. Жу Лан усмехнулся.

«Сучоныш мелкий, теперь ищи его в горах... Может сам придёт?». — подумал Жу Лан, но быстро отмахнулся от этой мысли. Жу Го мог сидеть там до следующего дня.

Он с Ли Тай Ло проводил колону уходящих людей из деревни. После чего он, не теряя времени, отправился в горы.

Продвигаясь дальше, Жу Лан начал остро осознавать жуткую тишину, воцарившуюся на склоне горы. Казалось, что сам ветер затаил дыхание в ожидании. Что-то было не так; эта неестественная тишина не была характерна для этих оживленных склонов.

Его взгляд упал на цепочку следов, отпечатавшихся на сырой осенней земле. Жу Го был тут.

Когда он пошел по следам, они привели его к оскверненным могилам. Пирамиды памяти были разрушены, а земля взрыта. Но сын прошёл и здесь. А вот тут виднелись следы зверя. Сердце Жу Лана заколотилось в груди, как военный барабан.

В конце концов, на поляне, залитой бликами солнца, он нашел то, что — или, скорее, кого — искал: его сын сидел там среди разбросанных останков того, что когда-то было демоном-горностаем.

Вокруг валялись останки демона горностая. Оценивая по размеру, тот был чудовищно силён, для своего вида. Но что делал демон зверь в их горах? И неужели это сделала его сын?

Волосы его сына посветлели и стали такими же каштановыми, как у него самого, а кровь была размазана по нему, словно ужасная боевая раскраска, в то время как он сидел в позе лотоса.

Жулан схватил сына за плечо и встревоженно потряс его. Он наконец раскрыл глаза. Их былая угольная чернота, напоминающая глаза матери, теперь сменилась тёмной лазурью.

Жу Го пришёл в себя и тщательно всмотрелся в лицо Жу Лана. Ему стало не уютно.

— Ты как? — спросил он.

— Па, я вижу тебя. — закусывая губы, сказал сын.

— Конечно ты меня видишь. — поднял Жу Лан сына с земли. — Эта тварь не ранила тебя? Да ты весь дрожишь.

Парень кивнул и оглянулся.

— Холодно.

***

Как только Жу Го прикоснулся к горному богу, его заволокла тьма.

— Горный бог? — позвал он его. Он сделал несколько шагов, и у него получилось, как ему казалось.

«Не сопротивляйся». — повторились слова, но уже не в голове. В нескольких шагах от него стояла женщина. Ее платье бледно-голубого цвета, струящееся и сшитое из воздушных тканей, казалось, танцует в воздухе вокруг нее. Полоска ткани, обернутая вокруг ее рук и плеч, отливала серебром. Почти прозрачная, она парила и вздымалась вокруг нее как крылья.