От воспоминаний его отвлек проводник, деликатно постучавший в незапертую дверь. Он проверил у Карна билеты, потом взялся за дядьку. Спросил, не желают ли господа кофе или чаю. Господа не желали.

Карн вернулся к планшету, и украдкой глянул на своего попутчика. Дядька невозмутимо скреб карандашом в газетке. Надо думать, сборник кроссвордов. Тоже неплохой вариант, чтобы скрасить путешествие!

Неожиданно мужик вздернул бровь и медленно повернул голову в сторону Карна. Еще месяц назад парень смутился бы и отвернулся, уставившись в планшет, но с недавних пор его привычки кардинально поменялись. Он продолжил смотреть на мужика. Более того, памятуя лекции Тота, он попытался «просканировать» его. На большинство людей это действовало безотказно, но тут парень натолкнулся на… пустоту.

Когда Карн в рамках «практических занятии» пытался сканировать Тота, его ментальный взгляд отбрасывала незримая сила. Парень отлично чувствовал мысленные барьеры, возведенные богом мудрости, но не мог через них пробиться. В случае с Эррой его встретил тягучий кровавый туман, в котором он попросту увяз и не сумел продвинуться дальше. Рокеронтис напротив, предпочитал активную оборону – он открылся Карну и позволил ему увидеть собственную сущность. Карна тогда бросило в холодный пот, и он целый вечер приходил в себя, только что не крестился.

Короче, тут у каждого свои методы. Но у обычных людей никакой защиты нет. Если у тебя достаточно времени и ты знаешь, что нужно делать, то проникнуть в чужую голову не составит большого труда. Можно уловить общее состояние человека, эмоции, которые владеют им в данный момент. Но чтобы прочесть мысли, а тем более – навязать свою волю, нужны десятилетия практики. Тем не менее, это возможно. И нет ничего проще, чем навредить ближнему своему. Например, можно визуализировать какое-нибудь оружие и ударить его. Скорее всего, это простое действие возымеет минимальный эффект – человек почешется в месте удара или его начнет мутить. Но если затратить достаточно энергии, скрупулезно продумать визуализацию, синхронизировать ее с особенностями объекта, тогда можно, что называется, натворить дел. И это действительно просто! Только без должной подготовки расплата за такие фокусы будет несоизмеримой. «Мигренью не отделаешь, – пошутил на этот счет бог мудрости. – Скорее душу подпалишь, а это даже на потомках твоих скажется».

А вот у этого странного дяденьки, попутчика Карна, не только не было никакой защиты, его самого будто не было. Карн мог бы сравнить это с ситуацией, когда группа захвата оцепляет здание, ломает дверь, входит с пушками наголо, а внутри – ни души. Разочарование? Это слабо сказано!

– Богиня истины в Древнем Египте? – внезапно спросил мужчина. У него был по-настоящему красивый голос. Низкий, с легкой хрипотцой. «Ему бы диктором работать», – невзначай подумал Карн.

– Не понял? – переспросил он.

– Богиня истины в Древнем Египте, – повторил мужчина. – Четыре буквы.

– А, это вы кроссворд гадаете! – улыбнулся Карн.

– Именно, – кивнул мужчина и тоже изобразил улыбку. – На языке вертится, никак не могу вспомнить.

– Маат, – подсказал парень. – Так звали богиню истины египтяне.

– Слушай, ну точно! – мужчина просиял и заскреб карандашом по бумаге. Потом глубоко вздохнул, прикрыл глаза и помассировал пальцами переносицу. – Жаль, правда? Жаль, что ее больше нет с нами.

– Маат? – уточнил Карн. Он уже не сомневался, что это не просто попутчик. А может, из-за всяких там Охотников да Ангелов у него так разыгралось воображение? Тот говорил, что у Иных много агентов среди людей. Не одержимых, простых смертных, которые ради благ – как правило, материальных – согласились работать на захватчиков. Разумеется, сами они не знают, кто отдает им приказы, но ради денег и власти готовы не задавать вопросов. Чаще всего Ангелы плетут что-нибудь про спецслужбы, в это люди верят без проблем, особенно когда им суют пачку свежеотпечатанных хрустящих купюр. Есть и другие, кому втирают какую-нибудь мистическую дичь. Те работают в обмен на «дар ясновидения» или что-то подобное. А на самом деле Ангелы просто открывают одну из щеколд, которых на людском сознании – десятки, а у кого-то и сотни. Ну да, сами же они эти щеколды и повесили во время оно!

– Да, да, ее ведь убили, – мужчина открыл глаза и вновь пристально посмотрел на Карна. – Маат, я имею ввиду. Объявили блудницей и распяли на глазах у всех. И все поверили.

– Как вы образно, – хмыкнул Карн, а сам подумал: «Кто ж ты такой?», и вновь попытался просканировать мужика. И снова ничего.

– Образно – не образно, а факт остается фактом, – с этими словами мужчина запустил руку под столик, где у него стояла сумка, пошарил в ней и выставил перед Карном бутылку «Капитана Моргана». Тут же рядом легла газетка с кроссвордами, а на нее – палка колбасы, полбуханки хлеба, пара помидоров. Не то, чтобы все эти продукты, безупречно синергичные между собой, идеально подходили к «Капитану», однако в нынешней ситуации это казалось далеко не самым необычным.

Когда мужик вытащил из сумки нож, Карн напрягся и даже на автомате позвал Хоори. Однако ножу до него не было никакого дела, он споро вскрыл герметичную упаковку на колбасе, и нарезал продукт тонкими ломтиками. Затем настал черед хлеба и помидоров. Следом мужик выудил из сумки два шота. Откупорил бутылку. Нос Карна пощекотал тонкий аромат добротного виски. И хотя парень не был особенно знаком с дорогими алкогольными напитками, точно таким же вискарем его однажды угостил Эрра (вскрыв запасы Рокеронтиса).

– Молодой человек, – начал мужик, разливая виски по шотам, – не откажите мне в удовольствии разделить с вами этот путь! Поймите меня правильно, нам еще долго ехать, а кроссворды мне уже надоели. Не думаю, что ваш планшет будет вам интереснее, чем беседа со мной.

– Да мы ведь даже не знакомы, – парировал Карн. Он всерьез сомневался, что этот мужик – агент Ангелов. Во-первых, защита у него специфическая (а это определенно защита). Во-вторых, слишком уж тонкую игру он ведет. Если это вообще игра.

– Зовите меня Салава, молодой человек, – с этими словами мужик протянул Карну один из шотов. – А еще, полагаю, мы можем перейти на ты?

– Можем, – кивнул парень, принимая шот. – Меня зовут Карн.

– Отличное имя, Карн! – улыбнулся Салава. – Что ж, за знакомство!

Они выпили. Виски был настолько великолепен, что закусывать его казалось кощунством. Тем не менее, Карн принял из рук Салавы бутерброд, ибо не имел намерения поскорее надраться.

– Так что насчет истины? – Салава тут же разлил по второй.

– А что насчет нее? – Карн бросил взгляд в окно, за которым проносился блеклый бетонный забор, а за ним – ржавые остовы бесхозных эллингов. – Ты верно сказал, ее нет.

– А почему, как думаешь? – и он жестом предложил выпить. Карн опрокинул шот. Закусил.

– Мир изменился, – сказал парень, пережевывая бутерброд.

– А может, люди изменились? – прищурился Салава.

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Карн. – Люди изменились, потому что изменился мир…

– … который изменили люди, – закончил за него Салава. – Все так просто?

– А ты думаешь, все сложно? – Карн любил порой поразглагольствовать на отвлеченные темы в компании друзей. Пофилософствовать, порассуждать о вечном. Да, он видит собеседника впервые, но парень достаточно ездил на поездах, чтобы не счесть эту ситуацию странной.

– Я думаю, все зависит от точки зрения, – Салава прищурился и Карн тут же понял, что это своеобразная проверка на толерантность.

– Не соглашусь, – без раздумий ответил он. – Точка зрения – категория субъективная. А истина неизменна, в том ее ценность. Ведь солнце горячее вне зависимости от того, что мы с тобой о нем думаем.

– Даже так? – Салава прищурился еще сильнее. – А ну, какова температура солнца?

– Ну точно не скажу, – стал прикидывать Карн. – Миллионов десять-пятнадцать?

– Тринадцать с половиной, – кивнул Салава, – это температура ядра.