А с людьми? Много ли ясного с людьми? С существами, которые создают Секстинские капеллы, Джокконд, шекспировские сонеты. И с тем же успехом из под их рук выходят атомные бомбы, химическое оружие, ГМО. Есть ли в мире существо менее противоречивое? Наверное, поэтому и боги людей такие непонятные, потому что люди сами напоминают бездонные колодцы, в которых слишком редко что-то отражается, и никак не собрать все воедино.

Карн часто думал – а может ли быть иначе? Ну, совсем иначе. Как было у Стругацких? Счастье для всех, даром! Почему нельзя, чтобы все были довольны, ведь от этого все выигрывают. Или не все? Тут же вспомнились «Секретные материалы», дремучий сериал, от которого Карн в свое время приходил в неописуемый восторг (от него тогда все приходили в неописуемый восторг, потому что не приходить в неописуемый восторг от него было нельзя).

И была там одна серия, где Малдер встречает джина, и загадывает желание. Абсолютно простое и очевидное желание: пусть все будут счастливы. А потом он выходит из здания и… никого нет вокруг. Мир опустел. Совсем. Карн тогда не особенно понял посыл, но теперь взглянул на ситуацию под другим углом. Получается, только так?..

Он и понять не успел, как закрыл глаза. В саркофаге Осириса не ощущалось течение времени. И пространство тоже не ощущалось, то есть он мог бы с тем же успехом лежать на земле, а не стоять на ней, или даже находиться вверх ногами. Вновь открыв глаза, Карн внезапно понял, что минуту назад ему было жарко, а теперь температура воздуха стремительно падает. Парень пошарил взглядом вокруг и не удивился, увидев, что иероглифы, как предсказывал Тот, наливаются бледно-голубым светом. Стоп. Все как раз наоборот – иероглифы гаснут! То есть он в буквальном смысле проморгал момент, когда они начали светиться. Он что, тупо проспал?

Каменная крышка хрустнула и откатилась в сторону. Достаточно быстро, чтобы слепящий дневной свет стеганул глаза Карна раскаленным бичом. Парень зажмурился, но непроизвольно улыбнулся, услышав шорох ветра, голоса птиц и даже, кажется, звук льющейся воды.

Он медленно разжал судорожно сомкнутые веки и попытался сделать шаг вперед. И неминуемо рухнул бы на землю, если бы Локи и Рокеронтис не подхватили его под руки. Боги аккуратно перенесли Карна в сторону от саркофага и усадили на туристическую пенку. Ноги почти не двигались, тело онемело. Он огляделся. Твою мать! Да он же обосрался!

– Все в порядке, – поспешил объяснить Тот. Он присел перед Карном на колени и внимательно посмотрел ему в глаза. – Ты пережил ментальную, а потом и физическую смерть, когда был отрезан от Первого Солнца. И от внутреннего, кстати, тоже. Прости, я забыл предупредить, что могут быть… побочные эффекты, – он резко обернулся на Локи и Рокеронтиса. – Да, я тоже иногда что-то забываю! И надеюсь, мы обойдемся без идиотских шуточек на этот счет.

Два веселых бога согласно закивали, давясь улыбками.

– Это нормально. Выход жидкостей через естественные отверстия. Как во время реальной смерти, когда все мышцы тела расслабляются, – продолжил бог мудрости, деловито ощупывая виски, скулы и шею Карна. – С Осирисом тоже так было, но с тех пор минули тысячи лет, потому я упустил этот досадный момент.

Карн почувствовал кончики пальцев, попытался ими пошевелить. Удалось. Чувствительность быстро возвращалась, а с ней – масса неприятных ощущений. Он не только обосрался, но еще и обоссался и, кажется, облевался. Из носа вытекли, наверное, все сопли мира, из глаз и ушей, судя по всему, тоже что-то текло. Суставы хрустели, мышцы будто атрофировались. Да и соображал он туго.

Эрра присел рядом и протянул Карну алюминиевую кружку, от которой вкусно пахло полевыми травами.

– Сможешь взять? – участливо спросил бог войны.

– Да, наверное, – ответил Карн, с трудом ворочая распухшим языком, который мгновение назад он едва отлепил от иссохшего неба. Парень трясущимися руками ухватил кружку, осушил ее в один стремительный глоток и каждой клеточкой тела ощутил, как влага спускается по пищеводу в желудок и кишечник, а оттуда – разбегается по организму с кровотоком.

– Дело в том, – кашлянул Тот, – что технически ты был мертв во всех аспектах. Не знаю, сколько времени. Может, пару минут, а может – пару тысячелетий. Как работает саркофаг я, признаюсь, не смог понять. Это знал лишь его создатель, мой названный брат. Великая загадка, одна из немногих, что я не смог разгадать.

– Но… – протянул Карн. Язык все еще плохо слушался, да и легкие никак не хотели вбирать в себя положенный объем воздуха. – Но почему… я ничего… не помню?

– Это для твоего же блага, – ответил Эрра. – Ведь саркофаг – это баг, мы обманули систему. Но именно что – обманули, грубо нарушив правила. Сознание смертного может попасть в Дуат только в том случае, если оно больше не связано с другими восьмью телами, которые разрушаются в момент его гибели в Ра. Если же связь сохраняется хотя бы с одним из тел, человек либо не умирает физически (ваши медики называют это комой), либо запечатлевается в окружающем пространстве, став его неорганичной частью, не имеющей собственного функционала и назначения.

– П… призраки! – выдохнул Карн. Кажется, мозги тоже потихоньку вставали на место.

– Так точно, – кивнул бог войны, протягивая Карну еще одну кружку. Эту парень осушил уже в два более-менее размеренных глотка.

– В общем, нам удалось протащить тебя через Дуат таким образом, чтобы для системы все твои восемь тел на это время были мертвы, – резюмировал Тот. – А в Дуате это выглядело именно так, как ты мог бы себе представить. Все вместе мы волокли здоровенный саркофаг через опустевшую страну богов.

– Дорога… Одина? – в два придыхания полюбопытствовал Карн.

Эрра гордо улыбнулся. Мол, молодец, парень, в первую очередь – о деле думает!

– Мы не свернули с дороги, – успокоил его Тот. – На самом деле для нас это была самая легкая часть пути. Ведь мы шли через свой родной мир.

– И я не… не вспомню? – Карн попытался улыбнуться.

– Нет, – улыбка Тота была почти искренней. – И это действительно ради твоего же блага. Сойдешь с ума – это мягко сказано. Скорее перестанешь существовать как единая личность. Твое сознание расщепиться, и будет проецироваться на себя бесконечное число раз. Я видел это. Поверь, трудно придумать участь хуже.

– Я это видел, – донесся из-за спины Тота голос Локи, – я это делал.

– Тебе это не нужно, – за бога хитрости фразу из знаменитого фильма закончил Рокеронтис. И оба разве что не покатились по земле со смеху.

Это разрядило обстановку, Карн даже сумел улыбнуться.

Оказалось, что из Дуата они вышли за пятьсот километров от того места, где вошли в него. С тем же успехом могли выйти на другом конце земного шара. Или всего в паре шагов.

А саркофагу настали кранты. Он весь покрылся трещинами, драгоценные камни, украшавшие благородные письмена, полопались, некоторые – оплавились. Стенки и крышка потеряли прочность и буквально рассыпались на глазах. Карн не удивился, но отчего-то ему стало очень грустно.

Они пробыли на берегу мелкой речушки еще несколько часов, пока парень не пришел в себя. Тот прописал ему травяную настойку по шесть раз в сутки на протяжении, как минимум, трех дней.

– К счастью, – заметил он, – сейчас подходящее время. Много хороших трав можно собрать в полях.

– По осени? – удивился Карн. Он шел наравне с остальными, хотя все еще ощущал некоторую слабость. Часть его вещей боги распихали по своим рюкзакам, чему он был крайне признателен.

– Есть травы, которые собирают даже зимой, – наставительно проговорил бог мудрости. – Есть такие, которые можно собрать только в самый лютый мороз. Когда все закончится, я обязательно расскажу тебе об этом. Жаль, что люди утратили столь ценные знания.

– А они когда-то владели ими? – спросил Карн. «Вновь в пути, – подумал он, Вновь на Дороге Одина!» И теперь этот факт почему-то наполнял его веселым, почти беззаботным задором. Вот так, казалось бы – двадцать шесть лет, а радуется приключению, как дитя! Как там было? Самые трудные годы в жизни мальчика – это первые сорок лет!..