Продолжая бежать, я бросил быстрый взгляд через плечо.

Те трое магов корчились на земле, при этом в точности повторяя все действия купца из зала архива — срывали амулеты и одновременно пытались разодрать себе горло ногтями. Оставшаяся же целой химера — та, опутанная сетями, — перестала вырываться и затихла, будто чего-то ждала.

Кажется, я знал, что будет дальше…

Когда хрипы и скулеж за спиной сменились на звериные рыки, я не удивился. Лишь снова обернулся — проверить, не будут ли новые химеры преследовать нас. Нет. Одна из них начала рвать сеть на пленной товарке, а остальные кинулись к парадной лестнице архива, с которой тем временем продолжали сбегать люди.

Потом мы с Кастианом достигли первого перекрестка. Не сговариваясь, свернули в один переулок, потом в другой, пробежали через площадь со сквером и еще несколько улиц, когда Кастиан вдруг резко остановился, заставив меня тоже притормозить, и уставился вперед и немного вверх. Я проследил за тем, куда он смотрел. Никаких людей впереди не было, и небо над домами тоже оказалось пустым. Только вот…

— Эта желтоватая дымка — она что-то значит? — дымка была очень бледной, почти незаметной, и, если бы не реакция Кастиана, я бы не обратил на нее внимания.

— Купол блокады, — пробормотал он. — Все, мы опоздали, дальше бежать бессмысленно. Они отсекли целый сектор города, причем куда больший, чем я думал. Сейчас будут постепенно купол сжимать, сгоняя всех в одно место, а потом начнутся проверки.

Вот как. Я-то думал, что мы бежим от химер, а оказалось, что мы пытались покинуть этот район города до начала некоей блокады.

— Они — это кто? — уточнил я.

— Северная Канцелярия, — Кастиан неприязненно поморщился.

Мы стояли, наблюдая, как желтоватая дымка медленно поднимается по небу все выше.

— Что за проверки? И чем они нам грозят?

По лицу Кастиана пробежала гримаса, напоминающая судорогу.

— Северной Канцелярии разрешено применять ментальное давление к подозреваемым, — сказал он. — Конечно, по идее, они должны всего лишь проверить людей, пойманных в блокаде, на искажения дикой магии. Именно эти искажения приводят к превращению в химер. Считается, что нахождение рядом с уже существующими химерами увеличивает этот риск в сотню раз, а убийство химеры, как ты сам видел, — гарантированный способ превратиться в нее самому. Но Северная Канцелярия слишком усердна в своей работе, а тут такая возможность безнаказанно допросить обо всем, о чем им захочется, целую кучу благородных данов. Ну и нас тоже допросят, раз уж попались. Последствия понимаешь?

Я кивнул. Да уж, будь я один, то просто приказал бы себе забыть обо всем, о чем чужакам знать не следовало, но Кастиан такой способностью не обладал. И под ментальным давлением ему достаточно будет правдиво ответить на самый простой вопрос о своем имени и происхождении, чтобы получить себе — смертный приговор, а всему клану аль-Ифрит — обвинение в государственной измене…

— Сгонят несколько тысяч человек? — уточнил я, примерно прикинув размер купола и думая о том, поможет ли нам это ускользнуть.

— Нет, намного меньше. Купол позволяет работу со временем — например, его можно настроить так, чтобы под его действие не подпадали те, кто за час до начала блокады находился внутри помещений и с тех пор их не покидал. При правильной блокаде лишних людей в ней оказывается не более сотни.

— А пройти через этот купол мы не сможем? Взломать его силой?

Кастиан ответил не сразу.

— Правильно установленная блокада способна выдержать одновременные удары трех магов с десятью камнями, — проговорил он наконец. — По крайней мере, так было в мое время. У тебя, теоретически, есть шанс купол пробить, но это, во-первых, оставит след твоей магии, а во-вторых, тут вся столица взовьется как потревоженный улей, потому что блокаду никто никогда еще не ломал.

Да, логично. Но даже такой вариант был чуточку лучше, чем позволить Кастиану рассказать имперским слугам о своем происхождении, так что я решил отложить его как вариант на самый крайний случай.

А потом меня осенило.

— Большая Пещера! — сказал я.

— Что?

— Мой Теневой Компаньон может перенести нас в Большую Пещеру, как тогда, из ледяного мира, а потом вернуть назад.

Одно мгновение Кастиан смотрел на меня растеряно, потом в его глазах вспыхнула надежда.

— Да! И это будет его магия, не наша. Имперские ищейки даже не поймут, что тут произошло.

Я быстро огляделся, выбирая такое место, где нас было бы не видно из окон зданий. Чуть дальше обнаружилась длинная открытая колоннада, обветшавшая и пустая. Когда-то тут стояли многочисленные столики и скамейки, но сейчас остались лишь их каменные остовы.

Главное достоинство колоннады заключалось в том, что с ее крыши густо свисали вьюны, превратившись в настоящие зеленые стены, так что со стороны было не видно, что там внутри происходит.

Кащи появился сразу же, как я его позвал, но привычный уже образ фиолетового кролика продержался едва одно мгновение. Практически сразу форма Теневого Компаньона перетекла в форму уродливой «собачки» с разным количеством передних и задних конечностей, потом — в миниатюрную версию Могильной Гирзы, потом — в скорпиона, отчего-то с кошачьей головой, и, наконец, вновь в кролика.

— Ж-ж-жется, — проговорил Кащи дрожащим голосом, напоминающим не его привычный рык, а тот жалобный шепот, который я услышал при нашем первом знакомстве. — Больно жжется. Не могу… — и исчез, материализовавшись вновь в форме серебряного браслета у меня на руке. Я позвал его снова, но в этот раз никакой реакции не последовало. Мой Теневой Компаньон отказался возвращаться в живую форму.

— Это блокада, — сказал Кастиан тусклым голосом. — Я не подумал. На некоторых демонов она действует куда сильнее и с большего расстояния, чем на людей.

Ясно. Большая Пещера отпадала.

Я потянулся к Корневой Башне, готовый обменять этот секрет на наше спасение… Безрезультатно. Словно что-то отрезало ее от меня, как тогда, в Городе Мертвых.

— Ну что, Рейн, — Кастиан посмотрел на меня с кривой усмешкой, — ты вчера упоминал, будто видишь душу города. Может, хоть она выведет нас из-под блокады?

Судя по тону и выражению лица, это был не реальный вопрос, а попытка пошутить, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о грозящей гибели, но я действительно задумался. Когда я сказал Кастиану, что во время прогулок по столице вижу «душу города», это было попыткой для меня самого объяснить ощущение чего-то живого и разумного, чего-то куда бо́льшего, чем отдельные человеческие жизни. Это ощущение было не таким явным и ярким, как облако тихой радости, которое нависало над Броннином во время фестиваля Небесных Лисиц. Оно было размытым, еле уловимым. Но все же оно было.

Только вот я понятия не имел, как с этим «чем-то» общаться и возможно ли это вообще.

С другой стороны, что я терял?

Попытка задать вопрос «ощущению» со стороны выглядела бы, наверное, забавно. Хорошо, что никто не мог этого видеть — все происходило у меня в голове.

И ответ, на удивление, пришел — такой же размытый и еле уловимый, как само «ощущение».

— Туда, — сказал я, показывая на узкий проход между домами, который, по всем признакам, должен был закончиться тупиком.

Кастиан заморгал, открыл было рот, но ничего не спросил. Лишь встряхнул головой и зашагал в указанном направлении.

Проход действительно закончился тупиком, причем таким, куда не выходило ни единого окна соседних домов, но ответ «души города» продолжал звучать у меня в голове и указывать направление.

Я остановился перед тем, что казалось глухой стеной. С соседних крыш на нее свешивались многочисленные зеленые стебли ползущего плюща, и я начал методично отодвигать их один за другим и простукивать камень.

Под третьей группой стеблей звук от удара оказался совсем другим, пустым и гулким.

Это был не камень. Это был картон, искусно покрытый неровной глиной и покрашенный в цвет камня. Картон, а за ним пустота.