В молчаливом объятии у могилы матери мы оба почувствовали, что несмотря на все различия и обиды, наше родство — это нечто неразрывное и священное. Печаль превратилась в связующее звено между мной и отцом, напоминая нам о ценности любви и семьи, которые так легко упускаются, но так сложно забыть. Мы еще долго стояли у могилы, но уже темнело и мы двинулись в сторону выхода. Шли медленно, не оглядываясь.
У отца была очень дорогая машина с водителем, который ждал нас у ворот. Я хотел доехать на метро и своим ходом добраться до дома. Отец меня остановил. Мы ехали молча, каждый думал о своем. Вдруг отец заговорил.
— Артем, квартира принадлежит тебе, твоя мама позаботилась об этом заранее. Но ты несовершеннолетний и не можешь жить один. К тому же, пока будет оформляться опека и другие документы, тебе будет лучше пожить со мной и моей семьей. Они нас ждут. Запомни, мой дом — это и твой дом. Комнату Зина уже приготовила тебе, с одеждой и всем, что необходимо, думаю разберемся завтра. Вот карта, там всегда будут деньги. Немного, но хватит, чтобы ты ни в чем не нуждался.
— Андрей Николаевич… — начал я.
— Папа, ну можешь называть отец, если будет так удобнее, только не по имени отчеству. Давай без этих церемоний, — предложил отец.
— Ладно, как скажешь.
— Тёма, давай все обсудим чуть позже. Нам всем нужно немного времени, чтобы принять изменения в жизни. Я понимаю, тебе сейчас тяжелее всех. Нужно время. К тому же, предвидя, что ты соберешься ехать к себе, я вызвал бригаду строителей и они уже сегодня начали ремонт в твоей квартире. Ну а это, как минимум пара месяцев, — подмигнул мне отец.
— А как же школа, как добираться? — я просто опешил.
— Водитель будет тебя отвозить и привозить. Не волнуйся, у меня нет цели сломать в твоей жизни всё. Пройдет время сам решишь, как и где тебе жить. А пока, добро пожаловать в наш скромный дом.
Отец указал пальцем на дом, к которому мы подъезжали. У меня округлились глаза. Такие дома я видел только на картинках. Говоря о доме скромный — это видимо был юмор. Да и домом это можно было назвать с натягом. Дворец- никак иначе. Я увидел, как отец заулыбался, увидев мое замешательство. Я и в самом деле потерял дар речи.
Мне было неловко и странно в доме отца. После тяжелого дня похорон матери, он привел меня, Артема, в свой дом, чтобы познакомить со своей семьей. И вроде бы всё ничего, но я ощущал себя как инопланетянин в этом чужом мире из стекла и холодных улыбок.
— Ирина Александровна, можешь звать меня просто Ирина, — натянуто и с фальшивым дружелюбием мачеха протянула мне руку.
— Очень приятно, Ирина Александровна, — ответил ей я легким пожатием.
— Жена отца смотрела на меня с недовольством, словно я был неожиданным гостем на их празднике. В ее глазах я видел напряжение и обиду — я был для нее не только напоминанием об измене мужа, но и потенциальным соперником за наследство. Я чувствовал, что мое присутствие вызывает в ней страх и раздражение, и это делало мое пребывание здесь еще более неловким.
Мой брат Николай, старше меня всего на три года, но смотрел на меня свысока, демонстрируя свое превосходство и неодобрение. Его холодное отношение и высокомерие давали мне ясно понять, что я не принадлежу этой семье, что мое место не здесь, среди них. Он молча пожал мне руку и продолжал пялиться в свой телефон.
Я скучал по квартире матери, по ее уюту и теплу, которые так резко контрастировали с холодом и равнодушием здесь. Мне хотелось вернуться обратно, в привычную обстановку, где я рос, где каждый уголок напоминал о ней. Здесь же я чувствовал себя потерянным и чужим, словно заблудившийся в незнакомом лесу. Они даже не додумались сделать вид и высказать соболезнования, что не осталось незамеченным для отца.
В моей душе бушевали смешанные чувства — грусть по ушедшей матери, разочарование в отце, который зачем-то привел меня сюда, где никто не рад мне и желанием быть где-то, где я действительно дома. Горечь и сожаление подкатывали словно ком к горлу, и я еще никогда не чувствовал себя таким одиноким. Я просто мечтал о том, чтобы вернуться в объятия своей настоящей семьи — в объятия матери. Увы, это было невозможным и от этого становилось еще хуже.
— Артем, знакомься — это Зинаида. Она помогает моей жене по дому. Зина тебе покажет твою комнату, расскажет, где, что находится, что и как здесь происходит. Запомни, ты дома, пользуйся всем, что тебе нужно, спрашивать разрешения не обязательно. Пока тебе сложно, Зина поможет тебе адаптироваться ко всему.
Зина была полноватой пожилой женщиной, улыбчивой и доброй. Она была единственным человеком, который искренне радовался моему присутствию.
— Артем, пойдемте я вам всё покажу, — женщина ласково потрепала меня по плечу. — Примите мои искренние соболезнования.
— Спасибо. «Можно вас попросить об одолжении?» — спросил я Зину.
— Да, конечно.
— Можно на «ты» перейти, я не «Принц Датский», а вот мне бы вас удобнее было бы называть по имени отчеству.
— Нет уж, я предлагаю просто перейти на «ты». Договорились, Артем?
— С удовольствием, — сказал я, пропуская Зину вперед.
Когда я впервые зашел в свою комнату, мои глаза расширились от изумления. Комната была почти размером с мою квартиру, окна тянулись от пола до потолка, поглощая свет и пространство. Весь интерьер окутывал атмосферой роскоши и изыска — дорогая мебель, изысканные украшения, элегантные аксессуары.
Зина, проводила меня по комнате, представляя каждый ее уголок. Ванная комната была словно из отеля пяти звезд — мраморные стены, шикарная сантехника, все блестело чистотой и роскошью. Гардероб уже был заполнен брендовыми вещами — рубашки, джинсы, дорогие аксессуары, туфли, которые создавали атмосферу изыска и стиля.
На стеллажах стояли книги различных жанров, а на стенах висели картины, олицетворяющие красоту и глубину искусства. Каждая деталь в комнате была подобрана с тщательностью и вкусом, наполняя пространство утонченностью и дороговизной.
Новый iPhone последней модели лежал на прикроватной тумбочке, словно символ современности. Я смотрел на эту комнату, так отличную от моей скромной обстановки, и чувствовал себя как диковинный гость, попавший в мир с обложки журнала.
Мое сердце трепетало от смешанных чувств — восхищение перед этими богатствами и собственной скромностью. Я понимал, что эта комната стала для меня не только местом проживания, но и символом различия между двумя мирами — миром роскоши и миром простоты. И этот новый мир, я стремился покинуть в своем поиске собственного признания. Мой отец богат, я нет. И не то, чтобы мне все вокруг не нравилось. Честно, это все круто. Но я хочу жить свою жизнь, иметь своих друзей, иметь собственные достижения без протекции отца. Если на все это молча согласиться, то есть риск никогда так и не узнать, а чего же я стою на самом деле. Окей, два месяца не так уж долго. Пока побуду «Богатеньким Риччи». Я тогда и предположить не мог, что два месяца растянуться в два года.
Всё труднее было скрывать свое новое положение от одноклассников. В течение нескольких месяцев я пытался сохранить иллюзию, будто все по-прежнему и пока оформляется опекунство, я временно живу у отца. Моя реальность смешивалась с выдуманными историями, чтобы укрыться от глупых вопросов.
Я всем говорил, что мой отец — скромный юрист, живущий за городом. На самом деле отец старался обеспечить мне благополучие и достойное существование. Он заботился обо мне, но мое сердце все еще тосковало по материнской ласке и дому, который я потерял.
Каждый день водитель подвозил меня к школе за два квартала до неё, а затем я спешно уходил, чтобы пройти пешком окольными путями, пытаясь не попасть под взгляды знакомых людей. Я снимал дорогие часы, менял сим-карту в старый телефон, переодевался в простую одежду, стараясь стереть следы роскоши, которые окружали меня дома.
Мой путь к школе был мозаикой из усилий и страхов — страха быть обнаруженным, страха быть осужденным за свое новое положение. Я учился скрывать болезненные различия между моей жизнью до и после этого переломного момента. Каждый день мне приходилось играть роль, которая все больше отдаляла меня от истины и самого себя. Мама меня учила не врать, да я и сам ко лжи относился плохо, особенно к тем, кто врет. Я презирал врунишек. И что в итоге? День за днем я лгал, оправдывая себя тем, что два месяца пройдут и я вернусь к обычной простой жизни и перестану врать. К сожалению, я не понимал, что всё безвозвратно меняется, меняюсь я и не в лучшую сторону.
