Зная правила «наших» заведений, я мог лишь предположить, что его не так давно выгнали. Сам боец никогда не сорвёт её, где бы он ни был.

До начала поединка первых полуфиналистов оставались секунды. Большая часть толпы ставила на дикого, когда я поставил свой артефакт против артефакта мага, который так же поставил на перевёртыша.

— Уверен? — хитро улыбнулся Бурдин, протягивая и показывая мне ярко-оранжевый шар на цепочке. — Девиант слабоват, даже для такого мусора, как перевёртыш.

— Но-но-но! — тут же воскликнул Владимир Петрович. — Жень, я же не называю тебя надменной выскочкой с наманикюренными ногтями!

За реакцией мага можно было смотреть бесконечно. Оскорбился, нахохлился и возмутился. Три этапа принятия издёвки над собой и всё это за короткий промежуток времени.

— А ты попробуй, — оскалился он, но бой был начат.

Всем вниманием наша троица обратилась к клетке, где началась полноценная заваруха. Девианта объявили мутантом, и я это прекрасно слышал. Только вот ему это никак не мешало пользоваться своей силой.

Телепат, очевидно, предсказывал каждый удар дикого, а сам же наносил хлёсткие удары кулаками, то выбивая дурь из дикого, то зубы. И даже несмотря на то, что у него не было никакого вооружения, как, например, у меня, он явно доминировал над своим противником. И толпе это очень не нравилось.

За минуту, которую девиант провёл в клетке, от дикого почти ничего не осталось. Нет, не в плане, что тот его убивал, нет. Он выматывал его, и я профессиональным взглядом понял стиль боя бойца.

— Боксёр, — улыбнулся я. — Такому наплевать на то, сколько когтей и зубов у противника. Так что, — повернулся к Бурдину, — прощайтесь со своим артефактом.

— Не так быстро, Ярослав, — ответил на это Бурдин, кивая в сторону клетки, где… произошла драма. Подобие тигра, в попытке выбраться из-под боксёра, который почему-то решил сменить стойку на борьбу, вцепился тому зубами в глотку. А затем просто со всей силы сжал челюсть.

Брызги красной жидкости были такими сильными, что сначала и не было понятно, выжил носитель или нет. Но когда перевёртыш мотнул головой, а тело «боксёра» улетело в другой конец арены, толпа ахнула от «драмы».

— Черт, — пробурчали одновременно я и Владимир Петрович.

— Как показывает практика, — довольный исходом Бурдин, не мог не мозолить глаза своей улыбкой, — я всегда оказываюсь прав.

Протягивая артефакт магу, я постарался не смотреть ему в глаза, чтобы у меня не появилось излишнего желания дать ему по морде. Маг, за что ему отдельное спасибо, соизволил не ляпнуть что-либо лишнее. И преспокойно рассматривая артефакт, он вдруг заявил:

— А ты что, никогда им не питался?

Я и Владимир Петрович одновременно повернулись к Бурдину.

— Не, просто боевые артефакты не заправляются, это расходный материал убийственной мощности…

Когда рука Евгения Михайловича соскользнула с цепочки, за которую он держался, к кристаллу, его дёрнуло так, словно током ударило. Чего… к слову, быть не должно.

— Ненормальная какая-то вещица, — удивился маг, но трогать кристалл не перестал.

Его хватило ненадолго. Он раз двадцать пытался коснуться граней артефакта, но из раза в раз, как мне показалось, разряд был всё сильнее и сильнее. Наконец он просто положил его на край балкона и заявил:

— Ставлю его на следующий поединок.

— Мне нечего ставить, — развёл руками я. — Увы, это единственная дорогая вещь, которая у меня есть.

Судя по недовольному взгляду Бурдина, ответ его не устраивал, но ставку вместо меня предложил Жожоба. Поставив… меня. То есть, мою службу.

И не совсем поставил, а позволил мне сделать это, так как я теперь наёмник в его «группе».

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. И на следующую пару, которую я опять же, не успел рассмотреть, Евгений Михайлович поставил на дикого.

В роли дикого была когда-то женщина. С формами, как говорится, но с лицом ведьмы. Её длинные когти, скорее всего, как и мои, могли разрезать тонкий металл. Но не это было в ней изюминкой, а хвост с острым шипом на конце.

Такой тип дикого я уже видел. «Спутница по жизни» Вадима, которую пришлось убить в стенах университета.

— Ставлю на дикого, опять, — улыбнулся маг. — Увы, тебе остаётся только девиант.

Когда я увидел девианта, то и сам понял выбор Бурдина. И… пожалуй, я бы тоже поставил на дикого.

В арену вышел уже знакомый мне девиант с длинными волосами и белоснежным лицом. Альберт… или же — Альфа, как он сам себя любил называть, собственной персоной.

— Какого чёрта? — это было единственным, что я позволил себе сказать.

Степень моего удивления, пожалуй, вышла за пределы нормы, а всё потому, что я взглянул на его сердце. Оно было в разы сильнее, чем до момента нашей встречи, словно он…

— Он находится под концентратом, верно? — я повернулся к Владимиру Петровичу, на что тот молчаливо кивнул. — И сейчас он получил…

— Новую порцию, — ответил Бурдин. — У нас есть три девианта, на которых подобного рода усиление действует лишь на определённый срок, не вызывая мутации, пусть и не закрепляя свой эффект.

— То есть, вы хотите сказать, что придумали… что-то типа анаболиков?

— Анаболики, подзарядку, как только мы её уже не называли, — заговорил Жожоба. — Действует всего два-три часа. Эксперимент длится чуть больше месяца, но результат пока такой, какой он есть. Но…

Он хитро посмотрел на Бурдина, который был в курсе дел и поэтому ставил на дикого и заявил:

— Сейчас он получил усилитель с новой пробой дикого. Той самой, которую заполучил ты, Ярослав, для нас.

По лицу мага было видно, что он в растерянности. Спустя пару секунд маска удивления сменилась на злобу, и мы одновременно повернулись к арене. Комментатор в эту же секунду объявил начало боя и тут всё закрутилось.

Девушка с шипом на конце хвоста, оказалась весьма резвым противником. В её движениях была лёгкость и грация, которых не было в «образе» перевёртыша. Последний то и дело просто прыгал, вкладывая в каждый прыжок часть своей массы.

Альберт, к слову, двигался быстро, предугадывая почти каждое движение противника. И вроде бы сначала, казалось, что их силы равны, но под восторженный «вах» Евгения Михайловича, поединок перешёл на новые скорости.

Дикая стала ещё быстрее и более смертоноснее. Её шип двигался так, словно жил своей жизнью, нанося колющие удары в самых непредсказуемых моментах.

То она влетела всем телом вперёд в то место, где только что стоял девиант, то при повторном выпаде она подтормаживала и делала шаг в сторону, обрушивая три, а, может, четыре атаки своим хвостом.

Это было быстро, особенно для тех, кто стоял вокруг клетки, но не настолько, чтобы её можно было считать слишком опасной. Но и для Альберта она была всё же не совсем равной соперницей. За две минуты их пляски на его лице уже насчитывалось чуть больше пяти порезов, плечо кровоточит, а нога, кажется, время от времени теряла опору. Словно она перебила ему сухожилия хлёсткими ударами.

Я видел, что он пользуется силой, скорее всего, телепата, и не знаю, может, принуждения, может, ещё чего, в общем, дикая иногда ошибалась. Но то ли Альберту не хватало боевого опыта, то ли «симбионт» внутри дикой был сильнее его…

Не получалось у него победить. Сколько бы он ни старался. Погодите… а старался ли вообще?

Я увидел лишь один удар и тот, хоть и пришёлся в область виска кулаком, но не вырубил её.

Но я не представлял, насколько сильно ошибался. И Бурдин не представлял.

Зато старик, сидящий рядом с нами и довольно улыбающийся в этот момент, знал исход поединка наверняка, что позволило мне отыграться и не попасть впросак.

— Что это с ней? — завопил Евгений Михайлович, чуть ли не свисая с балкона. — Она еле движется!

Сосредоточившись на дикой, я увидел то, чего никак не ожидал — крупицу силы Альберта прямо на её виске, который сначала был просто малозаметной точкой, а затем попросту перерос в большой комок сплетений, который, судя по всему, проник прямо в мозг.