Распорядитель, стоявший за трибуной, монотонно, как ни в чем не бывало, доводил дело до конца - оглашал с трибуны процессуальные правила проведения казни. Его безразличие казалось невозмутимым. Похоже, ему крайне важно закончить то, что предписано священной системой ритуального права, адептом которой он был.

Джуди, без малейшего колебания, запрыгнула на сцену. Она так же собралась закончить то, что планировала с самого начала. Начала она с переломленных костей того самого распорядителя, а так же сорванной с него мантии и впечатанной в трибуну головы.

В неискоренимом желании спасти себя от кровопролития, люди на площади торопливо разбегались в разные стороны. Возможность стать свидетелями чужой смерти непостижимым образом пробуждала в них жгучий восторг. В то же время, мысль о том, что подобная участь может постигнуть их самих, погружала в ужас, отражавшийся на обезумленных лицах.

Подняв подолы черных мантий, несколько женщин, словно тени, выбежали из-под сцены и быстрым, ловким шагом устремились к ближайшему зданию. Они хотели скрыться от гнева Джуди, оставшись невидимыми в вихре толпы. Стоит ли жалеть об их неудачной попытке? Я не испытывал сочувствия, видя как Джуди запрыгнула сверху на одну из них и принялась сворачивать звонкие шеи, в урагане ярости срывая черные мантии.

Площадь быстро опустела. Остался только разбросанный мусор и пара любопытных зевак. Не раздумывая, я взобрался на сцену и принялся открывать капсулы. Шэннон запрыгнула следом. Повторяя за мной каждое движение, она помогала выпускать на свободу осужденных Церковью подростков.

Открыв очередную пневмокапсулу, я увидел перед собой обомлевшее, жаждущее жизни, лицо юной девушки. Несколько мгновений она стояла неподвижно, смотря мне в глаза, потом рухнула прямо на сцену. Девушка поднялась быстро, почти сразу. Ничего не сказав, посмотрев на меня истощенным взглядом, она ринулась за толпой, уносить ноги как можно дальше отсюда. Передо мной осталась лишь пустая капсула и свет ее улыбки.

Я обратил внимание на дверцу, которая удерживала девушку внутри карательного механизма. На прозрачной поверхности откинутой крышки виднелись фразы, начертанные кровью. Давно затертые и иссохшие, но все еще заметные для глаз. Тихий голос тех, кого уже казнили в этой капсуле - последние слова перед лицом неизбежного.

«Хочу прочитать все книги на свете» было вырисовано тоненьким пальчиком. «Ее никогда и ничто не остановит» - написал кто-то, размашистыми движениями. «Не радуйся деньгам, а тому времени, когда ты о них не вспоминаешь» - еле заметно, на самом верху.

Погруженный в поиск предсмертных записок, я не заметил, как все осужденные давно убежали прочь. Площадь окончательно опустела.

- Дэвид, нам пора в путь – крикнула Джуди из машины.

- Иду, любовь моя… – прошептал я.

Попрощавшись с капсулой, не хотевшей меня отпускать, я сел в патрульную машину.

Джуди неустанно размышляла о произошедшем на площади. Она сожалела, что все прошло не по ее плану. Ей казалось, что эмоции, заложенные в ней на фабрике, перестали быть простым инструментом. Джуди думала, что они взяли верх над ней, стали руководить ее мыслями и поступками.

- Быть истинным человеком, значит понимать свою ничтожность и величие – сказал старик, с нескрываемым интересом слушая мысли пентаморфа.

- Бог. Чего он хочет от вас? – поинтересовалась Джуди у старика.

- По сути очень мало. Лишь того, чтобы мы страдали. Точнее сказать, выстрадали то, чего он хочет от Нее – сказал Джед по-доброму, очень душевно и мило улыбаясь.

Казалось, сама мысль о «цели жизни» доставляла ему удовольствие.

- Драма - есть смысл жизни? И после вашей смерти, вы все еще хотите попасть к нему? – пыталась разобраться Джуди.

- Богу мы безразличны, по большому счету. Он смотрит лишь на Нее, не замечая ни меня с Шэннон, ни Дэвида. Да и тебя, наверное, тоже. Нет никого прекраснее на свете, чем наша Мама. Так было и будет.

- Его любимый ангел… - нахмурившись, прошипела Шэннон.

В этот момент, мне показалось, что Джеда одолела тоска. Он посмотрел в окно, на проносившиеся мимо городские улицы. Редкие дома и заброшенные ангары, напоминали о скором приближении к пустыне…

Джед продолжил:

- Смотря на всех нас, он видит лишь ее путь, ее временное состояние. Его надежда не угаснет до прощального вздоха. Он будет принадлежать последнему из людей. Ты, девочка, только не обижайся, но я не уверен, что Его заботят пентаморфы.

- Вовсе не обижаюсь, все в порядке – отмахнула рукой Джуди, отпустив руль.

Было ясно - ей жутко обидно. Ей хотелось доказать старому Джеду, что она, такая же, как и все люди - ни чем не уступает им. Я знал это без слов.

Держа её за руку, увитую следами чьей-то крови, я видел прекрасную девушку. Она уверенно рулила патрульной машиной, несущейся вперёд с ошеломительной скоростью.

Когда-то, в этом мире, созданном Богом, а после, перекроенным грубой мужской силой, женщины были похожи на сирот из приюта. Они кричали и плакали, зовя на помощь. Их голос пробивался наружу из глубин человеческой истории. Тысячелетиями женщины копили эволюционный потенциал, не получая опыта для развития. Не совершали тех ошибок, что обогащали мужчин, делая их сильнее.

Сейчас, все иначе. Женщины показали превосходство над миром в лице Данны Эстер. Пожалуй, по-другому и быть не могло. Зная, с чего началось все сущее.

Под женским началом, мир мчится вперед, с небывалой, чуждой ему скоростью. На этом пути, общая Мать - наша природа, стремится к освобождению. Она хочет сбросить оковы в виде миллиардов детей накопленных ею за тысячелетия.

Джуди была создана как символ власти, которую обрела Владычица. Стоит ли замечать в ней, отражения того ада, что произвел ее на свет? Правда в том, что мы оба рождены им…

Извилистый путь, неумолимо вёл нас к пределам Эоса. Мы проезжали приграничный район, который Даг приметил когда-то. Именно здесь, подальше от смога и множества лиц, он мечтал построить небольшое кафе. Даг хотел быть забытым, находиться под вечным слоем песка и принимать гостей – путников оказавшихся на рубеже Эоса.

Песок тут был главной проблемой. Его удерживал лишь первый барьер уловителей, установленных вдоль основных дорог, вплоть до самого центра Эоса. Только там, воздух можно было назвать чистым.

- Здесь..., уйти подальше от всех интриг и людей, его в них затягивающих - произнес я, глядя на захудалые дома, выстроившиеся вдоль дороги.

- О чем ты Дэвид? – спросил старик.

- Думаю это подходящее для него место. Похороним его тут - ответил я, поймав на себе заинтересованный взгляд Джуди.

- До границы города осталось совсем немного – сказала она, указав вперед рукой.

- Он хотел бы остановиться именно тут – вздохнув, произнес я.

С улыбкой, я положил руку на руль, прося Джуди остановить машину.

Спустя некоторое время, заметив место, укромное и недоступное для посторонних взглядов, она съехала с дороги. Джуди аккуратно припарковала автомобиль, стараясь не поднять облако пыли. Наверное, она начала осознавать, что люди порой действуют иррационально. Хотя это и не очевидно, такие поступки часто становятся их спасением.

Я все еще не мог избавиться от ощущения, что кто-то следит за мной. Пронзительный, неотступный взгляд, от которого не укрыться даже в самой дальней пустыне. Вероятно, именно поэтому, я хотел скорее закопать Дага, догадываясь, что мое беспокойство коренится в обезглавленном трупе, лежащем в багажнике…

Похороны Дагласа Хьюза не отличались особенной торжественностью. Да и людей было всего четверо. Мы закапывали труп все вместе. Даже старик пытался чем-то помочь, изо всех сил удерживая себя от слез. После, какое-то время, мы просто молчали, стоя над горой песка. Она была такой же, как мы - безмолвной и хмурой.

Шэннон, откуда-то достала небольшой цветок, вышитый на крохотном лоскуточке старой простыни. Наверное, прихватила с собой из отеля, словно знала, что он ей пригодится. Она положила его на горку со словами «и вовсе ты не жуткий». Цветок сдуло ветром, едва он коснулся бурого песка. Даг, не мог и мечтать о подобной погребальной церемонии.