— Именно. — Я усмехнулась, когда они вошли. — И у меня даже есть кошка по имени Пятачок.

Их улыбки стали шире.

— Я Хэлли, а это Луна, — сказала старшая сестра.

— Мы можем погладить твою кошку? — спросила Луна.

— Конечно, — сказала я, идя по коридору. — Она стесняется новых людей, но я знаю, где она любит прятаться.

Девочки с нетерпением последовали за мной на кухню, которая примыкала к гостиной. Раздвижная стеклянная дверь вела во внутренний дворик на заднем дворе. — Тут прямо как у нас, — сказала Хэлли, оглядываясь вокруг. — Только всё наоборот.

— Я думаю, что все квартиры в этом квартале одинаковые, — сказала я ей, выманивая напуганную кошку выйти из её укрытия в кладовке. Хэлли и Луна сразу же опустились на колени и стали ворковать над ней и, в конце концов, Пятачок отважилась подойти достаточно близко, чтобы они могли её погладить.

— Ого, вы ей, наверное, очень нравитесь, — сказала я, роясь в своей сумке, где лежала импровизированная аптечка, и я подумала, что, возможно, засунула туда несколько пластырей с принцессами за те недели, что я работала в летних лагерях.

— У тебя есть родители? — спросила Луна, оглядываясь по сторонам.

Я улыбнулась, доставая аптечку из сумки и копаясь в ней. — Есть, но они живут не здесь.

— Ты замужем?

— Нет. Я живу здесь одна.

— А ты хочешь выйти замуж? — спросила Хэлли.

— Когда-нибудь.

— Значит ли это, что ты веришь в «долго и счастливо»?

Я засмеялась. — А разве не все верят?

— Папа не верит, — ответила Хэлли, — но я верю.

— Я тоже, — добавила Луна.

— Эй, посмотрите, что я нашла! — Я протянула розовый пластырь. — Это не с Хеллоу Китти, но точно лучше, чем обычный, верно?

Луна подняла глаза от Пятачка и улыбнулась. — Намного лучше. Можно мне его взять?

Хэлли толкнула сестру локтём.

— Пожалуйста? — добавила Луна, подвигаясь ко мне на своей попе.

— Конечно. — Я опустилась на колени и осторожно наклеила пластырь на ранку на её коленке. — Так сколько вам лет, девочки?

— Пять. — Луна согнула колено и улыбнулась.

— Восемь, — сказала Хэлли. — В этом году я пойду в третий класс.

— А я пойду в детский сад!

— Это так волнующе! — Я встала и выбросила обёртку. — У вас есть младший брат, верно? И новорождённый?

Хэлли и Луна выглядели озадаченными. — Нет, — сказала Луна. — Но мы бы хотели кого-то младшего. Или хомячка.

— Мне показалось, что я видела вашу маму с маленьким мальчиком у входа, — сказала я. — И автокресло для младенца.

— Наша мама была здесь? — спросила Хэлли, её лицо исказилось. Затем что-то щёлкнуло в её голове.

— О! Это не наша мама. Это наша тётя Бри. А мальчик наш кузен Питер. То же самое с младенцем. Его зовут Прескотт. Ему всего два месяца.

— Сейчас папины два дня, — сказала Луна.

— Он бывает с нами два дня в неделю, — объяснила Хэлли. — Из-за развода.

— О. — Я кивнула в знак понимания, чувствуя симпатию к ним. Моя мама ушла, когда я была младше Луны. Я знала, каково это быть ребёнком разведённых родителей. — Значит, только ваш папа переезжает сюда?

— Да. — Хэлли вздохнула. — И мы любим нашего папу, но он очень ворчливый сейчас, потому что одна из ножек дивана сломалась, а он не может позволить себе новый диван, поэтому ему пришлось найти свои инструменты и попытаться починить её самому. Вот почему мы не хотели просить у него ещё один пластырь.

— Он часто ворчит, — добавила Луна. — И храпит.

Я засмеялась. — Многие папы храпят.

— А ещё он очень волосатый и слишком много ругается, — объявила Хэлли.

Её младшая сестра подтвердила это кивком.

— Он говорит, что это потому, что он был морским котиком.

— Не из тех, что в «Морском мире», — быстро уточнила Хэлли. — Из тех, что носят форму. Но он очень хороший пловец.

— Угадайте, что? — Я улыбнулась им. — Мой папа тоже был отцом-одиночкой, и он тоже часто ругался.

— Он был морским котиком? — спросила Луна.

— Нет, но он был морским пехотинцем, — сказала я. — И он всегда говорил нам: «морпех однажды — морпех навсегда», так что нам пришлось смириться с его ругательствами.

— Это злило твою маму? — поинтересовалась Хэлли. — Наша мама очень злиться из-за этого.

— Не думаю, что она знала, — осторожно сказала я, — но у меня тоже были сёстры, и вы знаете, что мы сделали?

— Что? — спросили они.

— У нас была банка ругательств, и каждый раз, когда он говорил плохое слово, он должен был положить деньги в банку.

— Сколько денег? — спросила Хэлли, её тёмные глаза расширились.

Я пожала плечами. — Зависит от ругательства. Большинство слов стоили пятьдесят центов.

— Наш папа часто говорит слова на букву «Б», — прошептала Луна, взглянув на кошку, словно боялась, что оскорбит ушки Пяточка.

— Слово на букву «Б» стоило целый доллар, — сказала я им.

Сёстры обменялись восхищёнными взглядами.

— А потом каждый месяц мы с сёстрами по очереди выбирали, куда пожертвовать деньги. Когда наступала моя очередь, я всегда выбирала благотворительные организации для животных.

— Наш папа говорит, что здесь есть бассейн, — взволнованно сказала Хэлли, переходя к новой теме со скоростью восьмилетнего ребёнка. — Ты знаешь, где он находится?

— Да.

— Ты можешь нам показать?

Я сделал паузу. — Да, но я думаю, нам стоит подождать, чтобы спросить разрешения у вашего отца.

Энергичный стук по алюминиевой раме моей сетчатой двери заставил всех нас подпрыгнуть, а Пятачок убежала обратно в кладовку.

— Наверняка это папа, — сказала Хэлли. — Мы не сказали ему, что идём сюда. Он наверняка злится.

Взволнованная, я поспешила из кухни к двери, где могла видеть внушительный мужской силуэт через сетку: широкие плечи, мощные руки, подтянутый торс. Открыв дверь, я увидела, что он был так же красив, как я и думала.

И явно расстроен.

Его тёмные глаза были затуманены беспокойством, брови нахмурены, а челюсть стиснута.

— Извините, что беспокою вас, но вы не видели…

— Папочка! — В коридор вбежала Луна, а за ней Хэлли.

При виде своих девочек, он расслабил плечи и несколько изменил выражение лица.

— Вы не можете вот так просто сбежать. Я не знал, где вы были.

— Извини, — сокрушённо сказала Луна. — Мне нужен был новый пластырь.

— И мы не хотели просить у тебя, потому что ты и так ворчишь по поводу дивана, — добавила Хэлли.

— Эй, это рифма. Ворчун и диван. (прим. пер.: being grouch about the couch; grouch — ворчун, couch — диван) — Луна улыбнулась своей старшей сестре с восхищением. — Папа был ворчуном из-за дивана (grouch about the couch).

Я улыбнулась, но, судя по выражению его лица, их отцу было не до веселья.

— Пожалуйста, входите, — сказала я, отступая назад, чтобы дать ему пространство. Я протянула руку. — Я Винни.

— Прямо как Винни-Пух! — сказала Луна.

Хотя я уже привыкла к этой шутке, я почувствовала, как мои щёки покраснели.

— Я Декс. — Он не совсем улыбнулся, но, по крайней мере, разжал челюсть и кивнул мне. Он выглядел немного старше, чем я предполагала, у него было немного седины на висках и несколько слабых морщин на лбу. Но, когда он не хмурился, его тёмная щетина обрамляла красивый рот с немного более полной нижней губой.

— Приятно познакомиться, — сказала я, мой пульс участился, когда он пожал мне руку.

Он жестом указал на девочек. — Эти две бродяжки — мои дочери, Хэлли и Луна.

— Она уже знает нас, папа, — нетерпеливо сказала Хэлли.

— Она дала мне пластырь. — Луна продемонстрировала своё колено. — Он намного лучше, чем твой.

Декс закатил глаза и снова посмотрел на меня. — Извините за вторжение.

— Не за что извиняться. Я сожалею о диване и, я надеюсь, что остальная часть переезда пройдёт хорошо. Если вам что-нибудь понадобится, просто дайте мне знать.

— Спасибо. — Он посмотрел на своих детей. — Пойдёмте, девочки.

— Папочка, теперь мы можем пойти поплавать? — спросила Хэлли, дёргая его за рубашку.