Я не могу не улыбнуться, глядя на то, как лицо этого громадного зверя корчится в сдержанном поклоне, его рука вырывается, чтобы ударить ладонью по стеклу, а другая впивается в мою кожу головы. Его пальцы скребут и тянут, когда он сжимает в кулак мои волосы, но он никак не контролирует мои движения. Он позволяет мне задавать, как я уверена, мучительно неторопливый темп, смакуя этот момент.

Нет никакого захвата. Только отдача и получение.

И это так чертовски сладко, что сердце разрывается на части.

Я встаю, заменяя рот рукой, а другой обхватываю его шею и наклоняю его лицо к себе. "А теперь позволь мне понаблюдать за тобой".

Я нахожу его столь же завораживающим. Узел мышц на его челюсти. Сжатые губы и резкий выдох. Ощущение его руки, такой большой и сильной, обхватывающей мое бедро. Линии и изгибы его татуировок. Я мягко, с изумлением говорю: "В тебе нет ничего, что я не находила бы красивым".

Он вздрагивает, как будто комплимент поразил его резко, как стрела в грудь. И я вдруг с уверенностью понимаю, что я первый человек, который когда-либо называл его красивым.

Он сглатывает, словно в горле у него застряла колючка. Знаешь, о чем я думал, когда схватил тебя у лифта в "Колеснице"?

Я приостанавливаю свои поглаживания, чтобы погладить круги у основания головки его члена. "О чем ты думал?"

"О том, как ты будешь кончать мне на пальцы, пока я буду терзать членом твою попку. И я помню, как подумал, что даже с учетом всех слоев одежды между нами, это было самое горячее из всего, что я когда-либо представлял".

Я улыбаюсь, чувствуя, как румянец заливает мои щеки. Как будто он знает, он поднимает руку, чтобы провести по моей щеке, и его пальцы, которые были на стекле, становятся прохладными и желанными. Я продолжаю доставлять ему удовольствие, его дыхание становится все более резким и отчаянным. Он продолжает держать руку на моей щеке, словно ему нужна связь, чтобы удержаться на ногах, но при этом шлепает рукой с моего бедра по стеклу возле моей головы.

"Приди ко мне сейчас", — шепчу я. Его пресс напрягается, а в груди нарастает глубокий гул, который отпускает только с первыми струями спермы.

"Он вжимается лбом в стену над моим плечом, дыша мне в горло.

"Вот и все. Хороший мальчик". Я массирую заднюю часть его шеи и замедляю движения, пока он не начинает смягчаться.

Он поднимает голову и обхватывает мое лицо своими большими руками. Прижимаясь лбом к моему лбу, он вздыхает мне в губы. "Я не могу поверить, что ты настоящая".

1. Pa Que Me Quieras — Lali, Noriel

Глава 21

Трахаться или сражаться

Реджи

Я повторно осмотрела каждое тело, еще не поступившее из DSM Transports, тщательно изучая каждый сантиметр кожи в поисках какой-нибудь подсказки, которую я упустила. И ничего не нашла. Теперь мы вернулись в лабораторию, и я верчусь в своем кресле, глядя на флуоресцентные лампы.

Трудно думать, когда Роан каждые несколько минут говорит мне, что пора уходить. "Да ладно, ничего нового не найти".

"Черт, должно же быть что-то, что я упускаю", — простонала я.

Роан звучит так же разочарованно, но по другим причинам. "Не найдется. Пойдем."

"Что случилось с тобой, когда ты был терпеливым, а?"

"Я-" У него звонит телефон, и он отвечает, включив громкую связь. "Ты на громкой связи".

"Привет, Реджи". Я узнаю голос Кэша. "Я нашел человека, у которого есть информация о Вардене".

Я вскакиваю, возбужденно притопывая ногами. "Как их зовут? Когда мы сможем с ними поговорить? Что…"

"Это ситуация "хорошая новость — плохая новость", — прерывает Кэш мой нетерпеливый бред. "Хорошая новость — мы нашли кого-то. Плохая новость — это Оракул, но мне нужно идти…"

"Напиши мне подробности", — говорит Роан, и Кэш завершает разговор. Он выжидающе смотрит на меня. "Теперь мы можем идти?"

Вернувшись в машину Роана, я наблюдаю за деревьями, проносящимися мимо, как полосы зеленой краски на холсте, сидя на пассажирском сиденье и подтянув колени к груди. Роан молчал до сих пор, до этого момента. "Насколько ты доверяешь своему брату?"

"Думаю, это зависит от обстоятельств. О чем ты думаешь?" Я поворачиваюсь на своем сиденье, направляя согнутые колени к нему. Его рука покидает рычаг переключения передач и ложится на мое бедро. Жест такой маленький, но кажется таким большим, и его воздействие пугает меня.

Не обращая внимания на то, что я смотрю на дорогу, а большой палец вычерчивает круги на моей коже, он непринужденно продолжает: "А что, если показать ему лица женщин? Если они члены картеля, он может их узнать. Мы могли бы получить гораздо больше информации, если бы знали их имена".

Я обдумываю это. Это риск — показать свою руку, особенно если он как-то замешан. Связь с картелем — вот что меня гложет. Я знаю, что мой отец и брат совершали чудовищные поступки, но мне все еще трудно смириться с тем, что они могут быть чудовищами, причем насквозь.

"Когда я была маленькой, может быть, пять или шесть лет, мне приходилось носить эти наклейки для глаз, чтобы исправить ленивый глаз". Не знаю, почему это воспоминание пришло мне в голову, но я чувствую необходимость поделиться им. Роан ни в чем его не обвинял, но мне нужно, чтобы он знал, каким человеком является мой брат.

"Дети смеялись надо мной в первый день, когда я надела его в школу. Я плакала перед братом, когда мы шли домой. Он сказал мне, что нужно быть мужественнее". Я смеюсь над этим воспоминанием, а Роан кривит рот в уголке, как будто вспоминает похожие воспоминания. Но на следующий день он и все его друзья пришли в школу с повязками на глазах, на которых были нарисованы принцессы и розовые бабочки".

"Я знаю, что он уже не тот, каким был в девять лет, но я не могу — или не хочу — поверить, что тот маленький мальчик все еще где-то там".

"Мы всегда хотим верить в лучшее в семье".

"Жутковато", — говорю я, и как раз в это время над нами мерцает слабый уличный фонарь. Вдоль улиц тянутся заброшенные офисные здания и предприятия с квартирами над ними.

"Несколько лет назад предыдущий мэр приказал городу выкупить все здания в этих нескольких кварталах под "многопрофильный общественный центр искусств и отдыха для обогащения Джун-Харбора"". Он делает кавычки пальцами. "Конечно, это всего лишь слащавое название, которое он дал проекту, чтобы заставить общины согласиться с ним. Он заставил город заплатить своим приятелям миллионы за некоторые из этих объектов, и все, что им нужно было сделать, — это отдать ему процент от этой прибыли".

"И они просто простояли здесь без дела много лет?" Я прохожу мимо магазина с досками за тем, что осталось от разбитых окон. Унылый парикмахерский столб лишился защитного стекла. Цвета выцвели на солнце, белая полоса стала коричневой и грязной.

"Довольно много. Город не мог позволить себе купить эту собственность и развивать ее, и никто не хочет выкупать здания в заброшенной части города". Рука Роана покачивается рядом с ним, пока мы идем по пустому тротуару. Она качается в мою сторону, словно он тянется к моей руке. Затем он убирает ее в карман. Хочет ли он взять меня за руку? Хочу ли я взять его за руку?

То, что он положил руку мне на ногу, было самым жутким из того, что он когда-либо делал со мной. Помимо того, что он прижал меня к кухонному столу. Выше того, как он тащил меня вверх тормашками по лестнице. Он душил меня, пока трахал и называл это молитвой. Все эти ситуации вызывали страх в настоящем, но столь непринужденные интимные прикосновения вызывают страх в будущем.