"О, черт", — стонет он, зарываясь головой в мою шею, а его бедра сгибаются и напрягаются подо мной. Мои пульсирующие внутренние стенки вытягивают из него разрядку одновременно с тем, как я кончаю. Он прикусывает сухожилия на моей шее, а затем быстро проводит по этому месту языком, чтобы успокоить жжение.

"О, да, да". Мой кульминационный момент достигает пика и растекается по моим конечностям, как теплый мед.

"Ты спасла меня, Реджи", — дышит он мне в кожу. Я прижимаю его голову к своей груди, мое сердце переполняют эмоции, которые не передать никакими словами.

Я провожу губами по его волосам. "Только потому, что ты спас меня первым.”

Роан

Утреннее солнце пробивается сквозь деревья золотистым светом, проливаясь на лужайки и поля, где люди наслаждаются субботним утром. Эта рутина стала для нас ритуалом выходного дня перед тем, как я встречаюсь со своим терапевтом для прогулок и бесед в парке.

Я попробовал посетить кабинет. Я сидел в кресле, но все, что мне хотелось сделать, — это врезать своему терапевту по лицу. Когда он предложил проводить сеансы пешком, я подумал, что свежий воздух и возможность смотреть куда-то еще, кроме его полных жалости глаз, пока я заново открываю все раны, старые и едва зажившие, не повредит.

Мы останавливаемся у кофейни рядом с детской площадкой, где полно детей, которые бегают, лазают, играют и смеются. Я наблюдаю за ними, пока Реджи заказывает нам напитки. В голове снова звучит то, что я слышал уже дюжину раз, но безрезультатно: Ты был всего лишь ребенком.

"Спасибо. Садитесь со мной". Я усаживаю нас на скамейку, откуда мы можем наблюдать за хаотичной игрой. Малыш бежит за бабочкой и спотыкается, кувыркаясь в щепках. Другой ребенок спускается с горки и слетает с нее, ободрав коленку. Более крупный ребенок, лет семи-восьми, толкает малыша на землю. О чем, черт возьми, он думает? Ребенок, которого он толкнул, едва достает ему до груди. У меня кровь стынет в жилах, когда я представляю, как этот хулиган на детской площадке вырастает в человека, который прячется за черной маской…

Я вскакиваю и топаю к ним.

Я поднимаю меньшего ребенка с земли, а затем сбиваю бейсболку с головы другого. "Ты в два раза больше его. Не будь придурком". Я хочу сделать больше. Я хочу встряхнуть его, повалить на землю и посмотреть, как ему это понравится.

Но когда я смотрю в его водянистые глаза, нижняя губа уже подрагивает, весь горячий воздух сдувается. Он всего лишь гребаный ребенок.

Я снова подхожу к Реджи и качаю головой. "Чертовы дети".

"Держу пари, этот мальчишка дважды подумает, прежде чем снова приставать к кому-то вдвое меньше его". Она одаривает меня теплой и гордой улыбкой, словно я какой-то герой. Знакомое чувство вины и сокрушительное ощущение провала настигает меня. Я делаю глубокий вдох, а затем пытаюсь сосчитать цвета вокруг себя — этому приему меня научил доктор Вонг.

Зеленый. Коричневый. Желтый. Синий. Красный. Еще больше зеленого.

"Боже", — смеется Реджи. "Посмотрите на них, они спотыкаются о себя, падают из-за пустяков".

Я сглатываю и наклоняю голову, глядя на детскую площадку с новой точки зрения. Двое детей, играющих в пятнашки, бегут в разные стороны вокруг скалодрома, чтобы спрятаться друг от друга, но затем сталкиваются лицом к лицу. Я неожиданно смеюсь. "Черт, они едва дышат, не причиняя себе вреда".

Впервые мысль о том, что ты был всего лишь ребенком, наконец-то поражает ту часть меня, которая просто может в это поверить. Я беру руку Реджи к себе на колени и переплетаю ее пальцы со своими.

Она поворачивается ко мне с нежностью в глазах, как будто чувствует, что во мне происходит. "Что у тебя в голове?" Она смахивает большим пальцем ресницу с моей щеки и протягивает ее мне.

Я сдуваю ее с безмолвным желанием. Пожелание найти в себе силы встретиться с моими демонами и молитва благодарности за то, что она рядом со мной, пока я это делаю.

Я подношу ее большой палец к губам и прижимаю поцелуй к тому месту, где раньше была прядка. "Мне еще предстоит разобраться с кучей дерьма, но, кажется, я начинаю это понимать".

1. Get You The Moon (feat. Snøw) — Кина, Snøw до конца главы

Эпилог

Реджи

Четыре месяца спустя

"Ты наконец-то снимешь вывеску "Продано" до приезда людей?" спрашиваю я Роана, который устанавливает гриль в боковом дворе нашего нового дома. Он оборачивается, вытирая рубашкой пот со лба, и я на время забываю о своем вопросе.

"Мне нравится на это смотреть". Он пожимает плечами, а затем притягивает меня к себе, обнимая за талию. "Это напоминает мне, что все это реально".

Мое сердце сжимается, и я поднимаю на него глаза, удивляясь, как я вообще могла подумать, что у него нет сердца. "Хорошо". Я быстро целую его, а потом отстраняюсь, потому что у меня есть идея, которая, думаю, понравится нам обоим.

Я иду в дом и ищу дрель. Я знаю, что она где-то здесь, так как последние несколько дней мы развешивали шторы и картины, готовясь к вечеринке по случаю новоселья. Я нахожу ее вместе с коробкой шурупов на обеденном столе. Старинная фотография МакГрегора висит на стене за столом. Взгляд на нее пробуждает во мне что-то сладкое и ностальгическое. Это фото из прошлого. Не только прошлая история Дена, но и прежняя замкнутость Роана, его борьба за то, чтобы простить себя, почувствовать себя достойным.

Рядом с ней — фотография нынешнего паба в рамке. Стелла сняла ее однажды после семейного обеда. Братья выстроились вдоль одной стены и курят, а Эффи, Харлоу и я смеемся над чем-то за одним из столиков в бистро. Это будущее. Счастье, смех, семья.

Я беру дрель и шурупы и отправляюсь на лужайку перед домом. Отцепить вывеску "Продано" несложно, но сложнее вытащить столб, вкопанный в траву. К тому времени, как я выдергиваю его и выбрасываю на обочину вместе с мусорными баками, я уже порядком вспотела и готова выпить холодного пива. Но у меня есть еще одно дело.

Я снова собираю свои припасы и пробираюсь через дом на задний двор, чтобы Роан не увидел меня со своим драгоценным знаком. Здесь есть старый садовый сарай с тяжелыми дверями и толстыми деревянными стенами, выдержавшими испытание временем. В нем мы храним наше "скучное оборудование для пригородного двора", которое Роан любит притворяться, что не любит им пользоваться, и лишь изредка использует для кровавых допросов.

Я просверливаю два тяжелых шурупа в деревянных дверях и вешаю на них табличку, а затем отступаю назад, чтобы проверить свою работу.

"Хорошо выглядишь, Кортес". Я подпрыгиваю от голоса Роана. Он обхватывает меня за плечи и протягивает мне холодную "Корону". Я прислоняюсь к нему, несмотря на то что мы вспотели, и мы сцепляем наши бутылки, а затем делаем по глотку в унисон, любуясь новым расположением вывески.

Несколько часов спустя на заднем дворе кишат наши друзья и родственники, в воздухе витает запах карне асада, а из колонок на открытом воздухе громко играет реггетон.

"Не могу поверить, что ты притворялась весь ужин! Ты точно убедила нас со Стивеном", — с недоверием говорит Мэтт.

"Да, мы ненавидели друг друга". Я смеюсь, вспоминая, как я злилась на Роана и свою собственную раздраженную реакцию на его выступление.

Стивен подходит к нам с Мэттом, стоящим у бассейна. "Привет, Санти просил передать вам, что мы собираемся в гости". Глаза Мэтта загораются, и он вместе с мужем спешит обратно к грилю.

Я осматриваю толпу, чувствуя себя такой полной жизни, когда мой взгляд останавливается на Роане и моем отце, стоящих плечом к плечу. Несмотря на то что я нахожусь на другом конце двора, я могу сказать, что они разговаривают на тихих тонах по тому, как они оба едва шевелят губами и не сводят глаз с напитков в своих руках. Они заканчивают разговор тем, что мой отец предлагает Роану крепкое рукопожатие и хлопает его по плечу. Это самое близкое подобие объятий, которое я когда-либо видела между ними, и я еще больше запуталась.