Он ждет, пока я встречусь с ним взглядом, чтобы заговорить. "Неважно, что я думаю. То, что я думаю, не повлияет на правду, а это главное. У нас еще нет всей информации, поэтому было бы глупо считать что-то правдой только потому, что так кажется".

Я глубоко вдыхаю и киваю, желая сохранить все свои выводы и отложить их в сторону, пока мы не узнаем больше. "Я принесу блокнот и посмотрю, что там…"

Роан улыбается, довольный. " Вот это моя девочка".

Я уверена, что он не имеет в виду ничего, кроме того, что рад получить свой выбор ужина, но мне не нравится, как мой желудок вздымается при мысли о том, что я его девушка. Это сделало бы мучительный вопрос, стоящий перед нами, менее пугающим. Но привязанность к идее быть его девушкой представляет собой гораздо большую угрозу.

.

Роан

В середине фильма она ругала меня за отсутствие достойного выбора десерта и обвиняла в том, что я робот, когда я утверждал, что на вкус он ничуть не хуже настоящего. Я не помню, когда именно она заснула. Наверное, через какое-то время после того, как она доела остатки моего мороженого — наполовину заполненную пинту "унылого, кетогенного оправдания десерта", по ее словам. И когда я встал в конце фильма, она лежала на боку, сложив руки на груди, и крепко спала.

Я не знаю, что делать. У меня никогда раньше не ночевала женщина, не говоря уже о том, чтобы вырубиться на моем диване. Я смотрю на нее, как на дикого зверя, который ворвался в дом и чувствует себя как дома. Я подумываю отнести ее в спальню для гостей, но почему-то перспектива держать ее на руках, прижимая ее тело к своему, кажется мне такой же опасной, как войти в горящее здание.

Я беру еще пива и сижу, медленно потягивая его, наблюдая за ровным дыханием, пока пытаюсь понять, что с ней делать. Я прокручиваю в голове то, что сделали бы мои братья, в надежде найти какие-то идеи.

Кэш отнес бы ее в постель — в свою постель.

Лохлан проскользнул бы за ней и прижал ее к своей груди. Тяжелый случай.

Финн оставил бы ее как есть, раз уж она решила заснуть там. Может быть, он накрыл бы ее одеялом.

Это кажется наиболее логичным ответом — хотя я не уверен, что использовал бы слово "логичный" для описания любого из моих братьев, особенно когда дело касается женщин. Я иду в гостевую спальню за одеялом и хватаю с кровати легкое покрывало. Я держу его в руках, колеблясь, потому что знаю, что ночью я держу кондиционер на низком уровне. Не замерзнет ли она?

Я вытираю руки о лицо. Это становится смешным. Я бросаю одеяло обратно на кровать и беру из шкафа одеяло потяжелее, а перед тем, как уйти, бросаю взгляд на подушки. Я качаю головой. Она переживет одну ночь без подушки для своей принцессиной головы.

Я возвращаюсь в гостиную и накидываю на нее одеяло, а затем перетаскиваю кресло через всю комнату, чтобы оказаться лицом к двери. Я опускаюсь в подушки кресла и закрываю глаза, готовый заснуть, чтобы покончить с этой безрассудной сагой. Но что-то продолжает ворчать, и я резко встаю и бегу в комнату для гостей, чтобы взять эту чертову подушку.

Я осторожно поднимаю ее голову. Ее веки слегка вздрагивают, но, к счастью, она не просыпается. Я не могу придумать ничего более ужасного, чем ее пробуждение на фоне моих жалких попыток устроить ее поудобнее на моем диване. Я тщательно выбираю те части себя, которые позволяю ей видеть, и то, что заставляет меня подкладывать ей под голову подушку, не входит в их число.

Устроившись в кресле, я сразу же засыпаю.

Утром у меня подкашиваются ноги и болит шея. Проснуться меня заставляет тихий шорох. Я поворачиваю голову в сторону угрозы и вижу, что это Реджи смотрит на меня, как олень на свет фар. Я опускаю голову, и мои пальцы, крепко сжимающие подлокотники, расслабляются.

"Почему ты спишь там?" — спрашивает она, ее голос любопытен и легок.

"Ты спала на диване", — просто объясняю я.

"А как же твоя спальня?"

"Ты была здесь, поэтому я был здесь".

Кресло начинает вибрировать, и я роюсь в подушке, чтобы достать свой телефон. "Да… Хорошо… На Деланси, верно?… Ладно, пока". Я встаю и говорю ей: "Убежище готово.”

Глава 16

Канализационная крыса

Роан

Я открываю люк в подвал на тротуаре. Реджи идет первой, а я следую за ней в подвал "Мясо и деликатесы Дино". Полки с сухими продуктами стоят вдоль одной стены, а в углу собралась груда пустых коробок из-под продуктов. Дверь с клавиатурой ведет на лестницу, поднимающуюся на главный этаж. Я ввожу код, и вместо того, чтобы отпереть дверь, над нами открывается вентиляционное отверстие, и по стене спускается лестница со скрытого чердака.

"Сначала дамы". Я протягиваю руку, и она начинает карабкаться, не задавая сотни вопросов — впервые в жизни. На самом деле, когда я хватаюсь за перекладины вслед за ней, я понимаю, что она была нехарактерно тихой с тех пор, как получила сообщение во время поездки на машине. Это приводит мои чувства в состояние повышенной готовности.

Переоборудованный чердак на вершине лестницы не представляет собой ничего особенного, но с точки зрения безопасного жилья он лучше многих других. В дальнем углу стоит комод, вдоль одной стены — двуспальная кровать, а у другой — простая мини-кухня. Единственное, что отличает ее от любой другой студии, — это ванная комната, которую трудно не заметить.

"Почему стены в ванной сделаны из стекла?" Реджи ошеломленно смотрит на него. Все части ванной комнаты, кроме туалета за дверью кабинки, видны. В том числе и душ, занимающий один из углов.

"Это безопасное место. Я должен постоянно следить за тобой", — просто говорю я.

"Как скажешь". Она бросает сумку на кровать и садится на край, глядя на свой телефон.

Я замечаю, что она ковыряется в ногтях, а это значит, что ее что-то беспокоит. "Кто тебе прислал сообщение?"

"Никто", — быстро говорит она, защищаясь, и бросает телефон на матрас, как будто это неважно. Я бросаюсь за ним, а она пытается схватить его, но слишком медленно. "Эй!"

Я держу телефон над головой, а она прыгает, пытаясь взять его, дергает меня за руку и ругается по-испански. "Откуда ты знаешь мой пароль?" — протестует она, когда я разблокировал телефон и открыл ее сообщения.

Я отвлекаюсь от телефона, чтобы ухмыльнуться ей. "Я знаю о тебе все, маленькая угроза". Затем я читаю вслух сообщение с неизвестного номера: "Я знаю, что на самом деле случилось с Софией. Пирс 17. Приходи одна". Я возвращаю ей телефон, а она вызывающе хмыкает, скрещивая руки. "Ты же не собиралась всерьез идти, правда?"

"Ну, ты не был приглашен", — отвечает она.

"Господи, Кортес. Неужели ты не понимаешь, как это глупо?" Я провожу руками по волосам и задумываюсь. "Мы остановились в гребаном убежище не просто так…"

"Но это же София. Что если…"

"Я знаю, что она значит для тебя, но и они тоже, и они пытаются использовать ее против тебя". Я понижаю голос, понимая страдание и ненависть к себе на ее лице, искушение сделать какую-нибудь глупость, если это позволит хоть немного избавиться от боли.

Она упирается пятками ладоней в глаза и стонет. "Я знаю, просто…" Она качает головой и проводит пальцами по волосам.

Я не хочу этого говорить, но я вижу, как легко ее желание получить ответы может затуманить ее рассудок. Я поднимаю подбородок и говорю ровным и твердым голосом. "Попробуй убежать, и я без колебаний сделаю все необходимое, чтобы обеспечить твою безопасность".

"Что это значит?" Она смотрит на меня с горечью, и я ненавижу это. Наконец-то я почувствовал, что с ней я не просто плохой парень, а теперь она снова смотрит на меня так, как в самом начале.