— Кэм, это не твоя битва, — говорю я, мой голос звучит всё так же заискивающе. — Дэмиен хороший. Он добрый…

— Они все кажутся такими.

— Он не Джейсон. — Я произношу эти слова, не обдумав их, но тут же понимаю, что зашла слишком далеко.

— Дело не в нём, — говорит она с ядом в словах.

— Кэм, я знаю, что он причинил тебе боль, но прошли годы…

— Дело не в нём, Эбби! — Она вскидывает руки вверх. — Боже! Я просто хочу, чтобы ты закончила начатое. Ричард заслуживает… Он заслуживает того, что с ним будет! — говорит она, отходя к другой стороне моей комнаты.

— А что насчёт меня, Кэм? Что насчёт Дэмиена? Разве я заслуживаю того, чтобы разрушить то, что происходит между нами, то, что могло бы быть настолько хорошим, только потому, что Ричард заслуживает того, чтобы есть дерьмо?

— Ты не можешь бросить сейчас, Эбби, — говорит она, положив руки на бёдра.

— Я не бросаю, Кэм. Это не игра. Это моя жизнь. Мне действительно нравится этот парень. Я влюбляюсь в него.

— Боже, ты такая наивная, — говорит она, хватая пальто. — Я не могу этого делать. Я не могу смотреть, как ты делаешь это с собой. Когда всё развалится, позвони мне.

А потом моя лучшая подруга уходит, её боль десяти лет следует за ней, как ядовитый след.

Я пишу Кэт сообщение, прося её найти нашу подругу и убедиться, что с ней всё в порядке, прежде чем продолжить собираться.

Потому что, так или иначе, сегодня вечером правда выйдет наружу, и будь я проклята, если не буду выглядеть хорошо, пока это происходит.

Следующий час после ухода Кэм я провожу в попытках найти баланс между тем, чтобы закончить собираться, мысленно подготовиться к разрушению моих отношений с Дэмиеном, и тем, чтобы позвонить Кэм и убедиться, что с ней всё в порядке.

Я так и не дозвонилась до неё, но в конце концов мне позвонила Кэт и подтвердила, что нашла нашу подругу и она в безопасности.

— Если дела пойдут… плохо, я позвоню тебе. Мы все можем встретиться, выпить и поплакать. Но Кэт… нам нужно поговорить с Кэм. Мы позволяем этому продолжаться слишком долго, и я думаю, что скоро будет слишком поздно. Ей нужно поговорить с кем-то об этом. Ей нужно… двигаться дальше. Это нездорово, — говорю я, используя блестящую заколку, чтобы закрепить левую часть волос.

— Ты права. Мы этого не делали, и мы не виноваты, но мы также не сделали ничего, чтобы остановить это, — говорит она со вздохом.

— Хорошо, держи меня в курсе? — говорю я.

— Конечно. А ты держи меня в курсе событий, связанных с Дэмиеном, хорошо? — От этих слов меня тошнит.

— Поняла, — говорю я. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Помни, что настоящая любовь может вынести удары, Эбби.

— Это не любовь, Кэт.

— Конечно, Эбс. Поговорим позже. — А потом линия обрывается, и я смотрю на свой туалетный столик, прижимая к уху молчащий телефон. Я вскакиваю, когда слышу стук в мою входную дверь.

Стук в дверь сигнализирует о прибытии Дэмиена Мартинеса, чтобы забрать меня на праздничную вечеринку юридической фирмы «Шмидт и Мартинес».

И потенциальном окончание чего-то прекрасного, поскольку я не могу позволить себе покинуть это здание без признания.

Конечно, Дэмиен каким-то образом подружился с Фредом на ресепшене, а это значит, что как только я подтвердила, что Дэмиен действительно со мной, его просто впускают, когда он приходит сюда.

Я хочу разозлиться, но это вроде как мило и определённо приятно, так что я пропускаю это.

Но сейчас мне хочется блевать, зная, что произойдёт в ближайшие несколько часов.

Два месяца планирования и манипуляций вот-вот приведут к самой блестящей мести, на которую только способна женщина.

Месть за то, чтобы показать бывшему, что он упустил, и сделать это под руку с ещё более лучшим мужчиной.

Вот только вкус во рту у меня не сладкой ваты, как я думала. Не то, на что я надеялась в тот Хэллоуин, когда плакалась своим лучшим подругам и пыталась найти кого-то, кого угодно, кто мог бы хорошо ко мне относиться и заставить меня забыть о моём засранце бывшем.

Вместо этого — горечь.

Горечь и… страх.

Я всё испортила.

Я облажалась, потому что это… это могло бы быть хорошим. Если бы я позволила этому развиваться так, как задумал мир, если бы я встретилась с этим человеком и просто была… собой, это могло бы быть прекрасно.

Но теперь я собираюсь отомстить и потерять мужчину, в которого, как мне кажется, я могла бы влюбиться, если бы у меня был шанс.

Кто бы мог подумать, что лечение одной сердечной боли приведёт к другой?

Прежде чем открыть дверь, я подхожу к банке с записками, в которой лежит последний листок бумаги. Я знаю, что там написано.

Я та, кто его написала.

Тебя недостаточно.

Забавно, что то, что сделал Ричард и выпотрошило меня больше всего, было последним в банке. Причина, в которой я больше всего нуждалась, чтобы закончить этот план.

Вместо того, чтобы развернуть и прочитать его, я кладу его в свой клатч. Я не знаю точно, зачем — может быть, как некий талисман, сила, чтобы сделать то, что я знаю, что мне нужно сделать. Но всё равно, я делаю это.

Раздаётся ещё один стук, на этот раз более нетерпеливый, и я вскакиваю, хватаю маленький клатч и пальто (после того первого раза я усвоила урок), прежде чем направиться к двери.

Я поворачиваю ручку наполовину, пока не щёлкнет автоматический замок, и тогда дверь открывается.

Я отступаю назад, каблук с громким лязгом ударяется о дерьмовую плитку, которой выложена моя прихожая, и тут появляется Дэмиен.

Чёрт, как он красив.

Его волосы почти идеально зачёсаны назад, для этого используется средство для волос. Я бы пошутила с ним об этом, но я просто… не могу.

Потому что мужчина в чёрном смокинге.

Меня предупреждали.

Я знаю, что это шикарное мероприятие и что ожидается соответствующий дресс-код, и после того первого вечера, когда Ками погуглила его, я несколько раз делала это сама, отмечая, как чертовски восхитительно он выглядит в классическом черно-белом смокинге.

Но вот он во плоти, и он — совершенство. Такой чертовски красивый, такой чертовски совершенный, что я не могу дышать.

И я не дышу.

И когда он говорит мне тихое "Привет", я не отвечаю, потому что всё ещё не дышу от его вида.

Его рука ложится на мою руку, и тепло проникает в мою кожу. — Дыши, naranja, — говорит он, слова звучат тихо и интимно. На его губах играет небольшая улыбка, и, как всегда, я делаю то, что он говорит.

Глоток свежего воздуха наполняет мои лёгкие, голова кружится от необходимого кислорода.

— Привет, — выдыхаю я.

Теперь он улыбается по-настоящему, полной, счастливой, славной улыбкой, с гусиными лапками и его идеальной, блять, загорелой кожей, и чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, я потеряю её.

Эту улыбку.

Я потеряю её в ближайшие десять минут.

— Привет, — говорит он в ответ, шагая дальше в мою квартиру и ко мне, пинком закрывая дверь и кладя руку на мой подбородок, чтобы поднять его так, чтобы мои губы оказались на его губах.

Поцелуй мягкий и сладкий, и всё хорошее, что есть в этом мужчине и в этих коротких отношениях.

Я потеряю и это.

Он отступает назад, рассматривая меня, прежде чем его брови слегка сошлись в том, что можно описать только как замешательство.

— Что с платьем? — спрашивает он, и мой желудок опускается к ногам.

Чёрт.

Ему не нравится моё платье.

Оно не соответствует представлению о том, с кем он должен быть рядом, когда будет стоять перед фирмой, которую он помог построить.

Может, Ками права.

Все мужчины одинаковы.

Я смотрю вниз на гладкое чёрное платье приличной длины в сочетании с розовыми туфлями-лодочками и распущенными, уложенными в причёску волосами. Рукава — это рукава-крылышки, заканчивающиеся прямо под моими подмышками, а воротник — приличный, в форме сердечка, едва открывающий декольте. Я дополнила его серебряными серьгами-гвоздиками и простым ожерельем.