«Служака похоже!».
Кадровики в армии, флоте… да и других «силовых», как говорят в будущем, органах — это особая каста. От них и правда — многое зависит, и служивые с ними стараются не связываться — себе дороже! А уж ругаться — Боже упаси! Наговнить могут — легко! Не такие вредные как политработники, но… не менее весомые люди в жизни «портупейных»!
За столом возле окна сидела такая… фифа — чуть старше юного возраста, лет двадцати пяти, не более. Светлое летнее платье, с пиджачком на плечах, светлый же легкий беретик на голове. Из-под беретика были видны легкие блондинистые кудряшки. Чуть курносенькая. Даже в общем-то — приятная, но вот все портила ее гримаска на губах — толи недовольная, толи — чуть презрительная. И эта гримаска, она была привычной, как давно надетая маска:
«Ах, отстаньте, досужие! Как Вы мне все обрыдли!».
Фифа покусывала какую-то конфетку, припивая чаем из стакана в металлическом подстаканнике, пролистывала какую-то папку, лежавшую перед ней. Явление Косова лишь на секунду отвлекло фифу от занятия. Взгляд мимолетный, никакого интереса.
«Ну да… много тут таких бродит! А я — еще даже не курсант. Ей интереснее и важнее… вон тот шкаф у стены. Там документы, там нужные вещи. А курсант… — серая скотинка, тут таких пучок за пятачок, и даже — больше пучка!».
— Товарищ капитан! Разрешите обратиться! Иван Косов! Прибыл для прохождения экзаменов на предмет поступления в училище! — постарался браво доложиться Иван.
Капитан молча встал, потянулся с похрустыванием:
— Косов? Направление при себе?
— Так точно, при себе! — из внутреннего кармана куртки достал стопку бумаг, протянул ее кадровику.
Тот молча пролистал, отобрал несколько, ему необходимых, развернувшись, протянул фифе:
— Пашенька! Зарегистрируйте прибывшего!
Опять мимолетный взгляд фифы на Косова — теперь уже с недовольством: «Работы подвалило!».
Молча дождавшись окончания процедуры, глядя перед собой, Косов взял возвращенные документы, аккуратно сложил их назад в карман.
— Свободны, Косов! Следуйте в распоряжение дежурного по училищу! — по-прежнему невозмутимо подал команду кадровик.
— Есть, в распоряжение дежурного по училищу!
Уже выходя, услышал голос кадровика, обращенного к фифе:
— Некоторые прибывшие… ничего так! Соответствуют! Чувствуется военная косточка!
— Ну как? — отлепился от стены Камылин.
Косов пожал плечами:
— Молча! Доложился, подал документы, дождался команды, вышел!
— Правильно! Молоток! — кивнул Петр, — Пошли! Сейчас еще старшину Захарова искать. Где он может быть…
По пути Косов спросил:
— А старшина Захаров у нас кто?
Камылин пожал плечами:
— Да он у нас недавно совсем. После ранения с Дальнего Востока, из госпиталя, прибыл. Ничего про него сказать не могу. Вроде бы будет старшиной второй роты первого батальона. Сейчас хозработами заведует…
Удачно, что старшину искать не пришлось — проходя мимо окна, Камылин увидел построение на плацу, у выхода во двор училища.
— А вот сейчас в училище пустовато. Где все? В отпусках, или там… на практике?
Петя явно загрустил:
— Да кто где! Кто уже в отпуск уехал, кто — в войсках на практике…
— А вот эта практика — кем вообще курсанты туда едут?
— А это уже кому как повезет. Кто замкомвзвода, а кто — и замкомроты. В штабах тоже частенько практику проходят — всякие карты там, приказы, журналы, — было видно, что Камылина такая практика не вдохновляет, — еще часто инструкторами по огневой и физической подготовке назначают. И командиры, и преподаватели сейчас… почти все в отпусках, разъехались…
— А вообще… какая структура в училище? — продолжал выяснять интересное для себя Косов.
— Чего в училище? — не понял Петя.
«Ну да… сюда же и после девятого класса можно поступать! И училище — вовсе не командное, а простое. Дает обычное — средне-специальное образование. Это, по нынешним временам, конечно — очень неплохо. Но — база знаний все же… да и разносторонность их — оставляют желать лучшего. Интеллектуалов высокого ранга здесь встретить вряд ли возможно. Может из «преподов» еще кто-то из старых остался? Ну я же знал об этом? Знал! И вообще, не знаю даже — сейчас в СССР есть ли высшие военные училища или нет!».
— Я имею в виду… какова численность курсантов училища, как они разбиты по взводам, ротам…
— Ну ты прям… как шпион какой — выведываешь! — усмехнулся Камылин.
— Петь! Я ж сюда поступать приехал! — глядя на Камылина укоризненно, ответил Косов, — все равно же узнаю.
— Ты еще поступи! — хмыкнул курсант.
— Да уж поступлю, не сомневайся!
Тот почесал затылок, сдвинув фуражку:
— Ну да… Наверное поступишь. Слушай! А у тебя есть что закурить?
— Ну да, есть!
— О! — повеселел Петр, — пошли тогда… тут есть один закуток, где покурить спокойно можно. И никто не заметит! А на построение… успеешь еще! Все равно о тебе там еще никто не знает!
Вслед за Камылиным, Иван прошел по коридору. Потом они свернули в коридор поменьше, потом еще один поворот и лестница вниз, в подвал. Пройдя чуть дальше по подвальному коридору, зашли в какой-то чулан с небольшим окном под потолком помещения. Судя по расположению окна и освещению, окно полуподвала выходило куда-то во внутренний двор училища.
— Во! Здесь и покурить спокойно можно. Командиры сюда не заходят почти. Там дальше по коридору старые склады, сейчас почти пустые. «Жбонь» всякая… старые матрасы, койки сломанные, мебель…
Косов достал портсигар, пока Петр, кое-как дотянувшись со своим невеликим ростом, открывал форточку окна.
— Не, ты посмотри, какой поступающий пошел богатый — и портсигар у него, и часы на руке, и папиросы — не из худших! — пробормотал Камылин, — и одет как инженер не из последних.
— Петь! Ты слышал такую мысль — «Зависть — плохое чувство!», — хмыкнул Косов.
— Да не… я не завидую. Просто… немножко удивительно. Обычно сюда приезжают такие же пацаны, как я — ни хрена за душой. Хотя… вон — сержант этот из новых. Тоже поступать приехал, и тоже — с Дальнего Востока. Он, вроде бы, со старшиной Захаровым — знакомцы. Ну да ты еще с ним познакомишься — этот сержант, он хозвзводом командовать назначен. То есть — твой будущий «замок». И представь — у него медаль «За отвагу»! Точно — из «дальневосточников»! Геройский парень, значит. Ну… еще бывает, конечно, парни, обычно городские, если из местных… Те да, чуток получше обеспечены. А если такие, как я — из села… Так… голь перекатная! Вот отучусь… «кубари» повесят! Денежное довольствие, «хромачи» со скрипом, галифе габардиновое синее, гимнастерка — двойная диагональ! Приеду домой, в отпуск — все девки мои!
«М-да… Косов! Вот такие немудреные мечты. Только недолго Пете так форсить. Либо на Финскую, а нет — так мимо сорок первого не проскочит! А сам-то ты… раздухарился — и деньжата всегда в кармане, и дамы — одна лучше другой! А большинство народа… Вот так вот и живет! Мечты… невысокие, чаяния — простые. И ведь что еще утром — зацепилось в сознании, а никак оформиться не могло! Только сейчас понял — руки у этой девчонки, Кати Соломиной! Поцарапанные, с пятнами толи масла, толи — мазута. То есть… девчонка постоянно с железками дело имеет, физически «пашет». Вот — с ночной ехала! А у тебя в знакомых кто? Дамы из богемы, или — как Лиза с Лидой — учительницы. И сколько таких по стране? Много. Но гораздо больше вот таких Петек, да Кать… Сволочью себя чувствуешь, да? Страна пашет, не разгибаясь, заводы строит, к войне готовится… А ты — «бабло рубишь», красивых дамочек… охаживаешь! Тьфу, блядь… самому противно стало!».
Чтобы занять себя чем-то, Косов решил заполнить уже изрядно опустевший портсигар, открыл ранец, достал пачку папирос, принялся перекладывать их.
— Гля… и ранец у тебя отличный. У нас в селе, у дядьки моего похожий был. С Империалистической с собой принес, германский. Еще телячьей шкурой клапан обшит! Потрепался уже, конечно… Слышь! А чем это так… пахнет, а рот слюной захлестнуло! — продолжал разглядывать его «богачества» Камылин. Вот — сидит, носом водит!
