Заболтавшись, и засмотревшись на девушку, Косов совсем потерял бдительность, и только краем глаза, мимоходом, увидел каких-то военных чуть в стороне, машинально отмахнулся в воинском приветствии.

— Товарищ курсант! Подойдите!

«Ну что еще? Кому что тут… Опачки! Патруль! Совсем ты, Косов, нюх потерял! Хотя документы у меня в порядке. Так что — хрен им, а не тушку курсанта Косова на гаубтическую вахту!».

Спокойно представившись, Косов подал курсантский билет, приказ на откомандирование в распоряжение гарнизонного Дома Красной Армии, а также выданную «штатским» майором бумагу, где значилось, что теперь он является помощником инструктора.

С явно видимым неудовольствием, старлей из патруля тщательно проверил все бумаги, косясь при этом красавицу, стоящую рядом с Иваном:

— А что вы, товарищ курсант, помощник инструктора, делаете в городе, в общественном месте? Вы же должны занятия проводить, а не с красотками по городу разгуливать?

Вмешалась Лиза:

— Товарищ старший лейтенант! Эта красотка, как вы сказали, и является инструктором Дома Красной Армии. Вот мое удостоверение! — протянула она старшему патруля вынутую из сумочки книжечку, — А курсант Косов является моим помощником! И следуем мы с ним в книжный магазин, для покупки методической литературы, а также некоторых учебных пособий. Или вы предлагаете мне самой все это таскать?

Старлей сконфузился, мельком глянул в удостоверение девушки, и козырнув, извинился за задержку. Уже отходя, Косов и девушка услышали, как сержант-патрульный пробормотал второму бойцу: «Везет же некоторым!». Девушку эти слова снова развеселили.

— Нас прервали, курсант! А чем же тебе не понравился Достоевский? — пытливо вглядывалась она в его лицо.

— Да ну его… нудный, скучный, постоянно ноющий, — пояснил Косов немного пристыженно, ожидая суровой отповеди о неумении оценить слог, эмоции и размышления великого автора.

— Вот как? А кто же из классиков тебе нравится? — Лиза не стала заострять внимание на несколько… плебейском отношении курсанта к «гению психологизма».

— Ну-у-у… Толстой. Но — тоже не все! — открестился сразу Иван.

— Ага! Чехов?

— Тоже не все… Вот его короткая проза — да! Даже смешно бывает. А вот что другое… нет.

— А… Пушкин? Нравится проза Пушкина?

Косов поморщился:

— Мне кажется, что проза Александра Сергеевича, она… заметно слабее его стихов.

— Интересно, интересно…, - задумчиво протянула Лиза, — А кто еще из поэтов тебе нравится?

Иван выдохнул чуть расслаблено:

— Ну… тут все легче! Безусловно, мне нравится Есенин, Маяковский. Что-то из Блока…

— Какой ты… интересный парень! — снова покосилась Лиза на Косова, — Но мы уже пришли! Вот эта веранда!

Когда они заказали плотный обед, девушка наклонилась ближе к Ивану:

— А ты что же, в фуражке за столом будешь сидеть?

«Интересно получается — ну ладно я… Курсант всегда хочет жрать! А если — не жрать, то — спать! Третьим постоянным желанием является… Хотя! Не будем об этом, ага! Но она-то недалеко от него ушла в заказе. Любит поесть? Что-то по ней незаметно!».

Иван еще раз окинул взглядом ладную, красивую фигуру спутницы.

«Вообще не похоже, чтобы у нее где-то и чего-то — «лишку» было! Но это же значит — нужно так упираться в физкультуру и спорт, чтобы сжечь эти калории! Х-м-м… ладно, поживем — может быть и увидим!».

А что еще удивило Ивана, так это то, что Лиза не села за столиком напротив его, а выбрала стул рядом. Точнее — сама указала ему, куда ему сесть, когда он помог ей занять место. И сейчас она сидела довольно близко, и видна была ему… А уж, чтобы не упереться коленом в ее колено, Ивану приходилось постоянно следить за ногами и подтягивать их под стул. Что тоже было — не совсем удобно! И вот так, наклоняясь к нему… она оказывалась совсем-совсем близко. Спокойствия ему это — не добавляло!

— Извини, что ты сказала? — переспросил он девушку.

— Я спрашиваю, ты в фуражке сидеть за столом будешь? — и опять наклонилась к нему.

— Вот… извини! Конечно, нет! Просто… мне несколько неловко. Кажется, что все так и пялятся на этот дурацкий шрам…

Девушка коротко посмотрела на предмет его стеснения, фыркнула:

— Какая ерунда! Вот правда — ерунду ты говоришь сейчас. Он… шрам этот… и правда, привлекает внимание. Тут я врать не буду. Но и интерес к тебе — тоже создает. А еще… некоторое уважение, даже если не знаешь причин появления этого ранения. Военный, да со шрамом… Это же… героика! А ты знаешь, что мужчины исподволь испытывают невольное уважение к героям.

— А женщины? Отвращение?

— Балбес! У женщин… у женщин появляется некое влечение к таким мужчинам. Интерес — уж точно! Ну… у тех, кто постарше — материнская жалость, забота, и некоторая нежность… Наверное! Но мне до этого еще далеко!

Говоря это, она протянула свою руку к его руке, и положив ее сверху, коротко пожала.

— Так что… не стесняйся, а гордо неси этот знак своей мужественности! — и снова засмеялась, убирая руку.

Косов вздохнул:

— Хорошо… я постараюсь.

Потом они поели. Готовили здесь и правда — вкусно. За едой сначала Лиза притихла, но потом, по мере насыщения, снова начала расспрашивать Ивана о всяком.

«Какая-то она… прямо вот — напористая! Даже не привычно. Неправильная она какая-то! Так… так мне, пожалуй, еще не приходилось общаться с женщиной!».

— Ты, Иван, не обращай внимания на мое поведение. Или, скажем по-другому — привыкай. Нам же с тобой как минимум месяц часто и подолгу придется общаться! Просто я не люблю всех этих… реверансов, условностей, и прочего…

«Ага! Эмансипе городская! Да еще и с высшим образованием, и похоже, не из простой семьи!».

— А вот у меня вопрос… только не обижайся, хорошо? — посмотрел Косов на девушку. Та в ответ вопросительно подняла красивую бровь.

— А вот мы сидим здесь на веранде… А если кто из знакомых мимо пройдет. А ты — замужем. Ничего? Неприятностей с мужем не будет?

Лиза засмеялась:

— Вздор! Меня это вообще не пугает. Ну — сидим, пьем кофе, разговариваем. Что здесь такого? А муж… А что — муж? Во-первых, он сейчас очень далеко. А во-вторых… во-вторых, у нас с ним довольно сложные отношения. Как бы это сказать… Я вообще пока не пойму, для самой себя, прежде всего… А, ладно! Скажу, как есть! — махнула она рукой, — Я вообще не пойму, кому и зачем был нужен этот брак? Мне? А вот — даже не знаю. Сама не разобралась… Но это все — сложно объяснить вот так, в двух словах…

— А ты давно замужем?

— Три года. Да, три года. Даже чуть больше. Немного. И уже больше года мы живем вот так… врозь. Ему предложили очень неплохую должность на… одном из заводов, на Дальнем Востоке. А мне туда ехать — ну просто не за чем! Вот вообще не пойму — что я там буду делать. Да и до его отъезда… там тоже было о чем подумать.

— Ты такая откровенная… с практически незнакомым человеком, — пробормотал Иван.

Она снова засмеялась:

— А я всегда такая! — девушка снова наклонилась ближе к Косову, — Слушай! И перестань отодвигать от моих ног свои колени. Это и глупо, и выглядит… глупо, опять же! Ты сейчас сидишь… как первоклашка за партой, когда урок не выучен! Расслабься! Я не кусаюсь и уроки у тебя сейчас спрашивать не буду.

Косов, пребывающий в некотором обалдении, постарался расслабиться, откинулся на стуле и закурил.

«Она ведь права! Вот же черт! Дурацкая ситуация!».

И немедленно почувствовал, как к его ноге, сбоку, прижалась ее коленка.

— Мог бы и мне предложить папиросу! — немного обиженно протянула Лиза.

Иван поперхнулся дымом:

— Да я, честно говоря, полагал, что вот так, в общественном месте, женщинам курить… предосудительно, что ли…

Тем ни менее, протянул ей раскрытый портсигар и щелкнул зажигалкой. Красиво выпустив дым из четко очерченных губ, Лиза отмахнулась вновь:

— Ерунда! У нас общество равных прав. И женщины, так же, как и мужчины вольны заниматься любым делом. В рамках приличий, конечно же. И уж курение женщиной папиросы… Что в этом предосудительного?