Они… попрощались. Женщина побаивалась, что вот-вот вернется муж, и ее блудни могут стать известными.

— Осенью же встретимся, да, Ванюша? Муж уедет, и встретимся. Хорошо? — жарко шептала она.

Хотя и сама понимала, что это — вовсе не обязательно.

— Кобель ты! Не будешь же сидеть, ждать осени? Точно — найдешь себе кого-нибудь! Найдешь и забудешь…

Иван не уверял ее в горячей и вечной любви, но говорил, что в последнее время она стала — ух какой! И полностью его в этом устраивает.

А она и правда — как в последний раз! Жарко, с такой страстью и желанием, а еще — так разнообразно… Прямо вот… даже жалко стало, если больше не получится…

В общем, опустошенный, но и удоволенный физически, однако в грустной задумчивости Косов возвращался в училище из «самохода».

«А ведь ротный-то мне сначала показался вполне себе нормальным командиром. Вроде и строг в меру, и справедлив. Нормальный бравый капитан! А оно — вон чё! И ведь жена под боком имеется… Не! Это — ва-а-ще не аргумент! Сам-то тоже, в прошлой жизни… Жена — ну никак не препятствие! И вот если… вот если так рассудить, отвлеченно. Имеется — красавица врачиха, одинокая, никем не согретая. Норовистая, конечно, но — это же и смак самый! Горячую кобылку объездить — это же не на скучной и спокойной лошадке покататься. Совсем другой коленкор. Муз-с-чиной себя чувствуешь! Здесь — согласен! Ага… И вот — облом, с горячей лошадкой. Но — надежды не теряешь, вырабатываешь план по дальнейшему приступу. И тут — бах! Появляется некий молодой, даже — юный пижон, который так вот — походя — прыг-скок и — в дамках! И чё? Да обидно же, до страсти обидно! И злость и на себя, что время потерял, подходов правильных не нашел; и на нее, дуру этакую… Ну и больше всего — на этого… прыща, на этого пижона, на юного пажа! Ух, бля! Какая злость! Так что… «кэпа» понять можно!».

«Такую лишную ниприязн испытываю… шьто кушат нэ могу!».

«Ага… ладно, с этим — разобрались… Самойлова — понять можно. Но мне-то что сейчас делать? Тьфу ты! Да ладно бы… еще хоть встретиться бы с нею. Ну — пусть хоть записку бы написала, а то… И-эх, бабы, бабы… И с ними плохо, и без них — никак!».

Косов добрался до знакомого угла, присел за забором и покурил не спеша. Прислушивался, пытался через щели в заборе понять, нет ли засады? Не затаился ли гнусный враг; не крадется ли лихой черной поступью вражеский ротный Самойлов…

«Вроде бы тихо!».

Но перепрыгнув через забор, Иван не стал шагать напрямую к зданию, а уж тем более — бежать! Как попой почувствовал — надо забрести в конюшню, просто — чтобы отметиться! Заглянул, посидел с конюхом, поболтал-покурил, отсыпал горсть папирос, договорился — «Если что, я у тебя тут часа два уже сидел. Помогал с приборкой и уходом!». Ранее уже «прикормленные» конюхи, а точнее — один из представителей данного племени, клятвенно заверил — был, сидел, помогал!

Косов не спеша пересек спортплощадку и плац, и уже на самом крыльце был отловлен… ротным.

— Косов! Ты где был? — капитан смотрел на него как гусар на гонорейную каплю.

— Здравия желаю, тащ ктан! На конюшне был, конюху помогал. Он сегодня один, вот и…

Ротный помолчал, покачиваясь с пятки на носок, раздумывал. Иван молчал.

— Ладно, иди в расположение! И да! Завтра заступаешь в гарнизонный патруль! Ильичев в курсе, в журнал нарядов тебя уже внес.

— Тащ ктан! — возмутился Косов, — Я же вчера только с наряда! Как — в патруль?

— Вчера вы, товарищ курсант, сменились с наряда — вне очереди! А завтра пойдете в патруль, в числе первых, из числа курсантов первого курса, заметьте! Доверие, так сказать! Нужно ценить, а не возмущаться! Свободен! Кругом, шагом марш!

«Сцука! Доверие, ага! Как мужики говорят — с патруля приходишь не раньше часа ночи, а то и половины второго. Пока разделся, перекусил — а для наряда и патруля ужин оставляют, то-се… уже — два, а то и больше! А спать когда? Не-е-е-т… все-таки он — мудак!».

В прошлой жизни Косову приходилось хаживать в патруль. И не сказать, что этот вид службы ему нравился. Да и из тех, кто тянул лямку на срочке, или в училище, или даже — уже носил офицерские погоны, кто может сказать, что «мне нравится гарнизонный патруль»? Есть такие? Ага, вот то-то же! Никто их не любит, этих трех парней. А когда тебя явно не любят и это ощущается всей кожей — кому это может понравится? Хотя, можно допустить, что кому-то и нравится. Ну из тех… кому — «Сделал гадость, на сердце — радость!».

Вот стоишь ты, такой красивый, после кинишка с девушкой, общаешься весело, даже что-то из «охмурежа» у тебя начинает наклевываться… Мороженное не торопясь кушаешь, смакуя… «Ох, как она, вот эта рыженькая, мороженное облизывает-посасывает! Прямо вот что-то защемило… где-то. Даже выпрямиться толком не получается!». А чертовка все понимает, улыбается, и глазки у нее посверкивают этаким… чертячим огоньком! В общем — жизнь-то, похоже, удается, а? И тут, вдруг откуда не возьмись… ага, они самые — из-за угла!

«Ктан Тыр-быр-бырский! Патруль гарнизона! Предъявите документы, тащ курсант!».

И все… Радость пропала, защемление в среднем ярусе — завяло само собой! И рыжая чертовка — смущена и уже ничем из глаз не блещет. И как их, таких любить, этих патрульных?

И ладно, когда патрульные — такие же «курки», как и ты сам. Существа подневольные, попавшие в эту шкуру по очереди, или случайно. Они смущены, стараются смотреть не на тебя, а куда угодно — сами же завтра так же стоять будут, судорожно доставая удостоверение и увольнительную!

Но ведь есть же и другие — которые упиваются своей властью, и обломом с отдыхом военнослужащего. А то и подольше, подольше мытярят бедолагу, стараются показать и ему, и девчонке — вот мы как можем! С-с-с-уки!

И что интересно! Вот редко когда можно было увидеть в патруле кавказцев. А вот хохлов, особенно — западенцев… Нравилось им такое, похоже! У русских и остальных — бывало по-разному, то так, а то — этак.

Вот и не испытывал Косов радости от возможности пройтись по городу, поглазеть на девушек, познакомиться с незнакомым Омском поближе.

А вообще… здесь и сейчас военных в городе — полно! Тут и армейские части; и танковая школа; и их училище; и еще какие-то, не очень понятные военизированные формирования. Так как опыт милицейской службы у Косова, в прошлой жизни, был богатый, необходимость патрулей он разумом понимал. Разумом. Но…

«Нет, он, Самойлов, точно — мудак!».

— Косов! Как ты знаешь, второй курс вскорости выпустится и убудет к местам дальнейшей службы. А потому необходима подготовка замены и знаменной группы училища и сводного взвода для разных мероприятий. Почетные караулы, торжественные марши, линейные, опять же! В мае, ближе к концу, будет проводится строевой смотр и смотр строевой подготовки рот. Так вот… Мы с товарищем капитаном посидели, подумали, и вспомнили, как ты неплохо занимался с отделением, и даже взводом в летнем лагере, — взводный «Карась» и капитан Кравцов сидели напротив попаданца и рассматривали его с интересом, как будто впервые увидели, — Ротный сейчас занят, но с ним согласовано.

«Ага… занят он! Это он просто со мной встречаться вот так — лицом к лицу никак не горит желанием!».

— Вот мы и подумали… дать тебе возможность проявить себя! Посмотрим, что у тебя будет получатся. На самотек это дело не оставим, конечно же. Либо я, либо капитан Кравцов будем присутствовать, подскажем, поможем. А там, глядишь и капитана Мищенко привлечем.

Капитан Мищенко — это такой училищный эталон офицера, пардон — красного командира, конечно же! Ростом под метр девяноста, стройный, поджарый, как тот волк по весне. Образцовый строевик и старший всех «показух» в училище. «Показух» — здесь имеется в виду строевая, прежде всего. Мищенко был заместителем начальника организационно-строевого отдела училища. А это такой отдел… это — прямо страх и ужас всех курсантов. Да и командирам от этих товарищей доставалось изрядно! Стружку снимать — это у них в функционале прямо прописано! И это — с командиров. С курсанта же, в случае «залета» — летели пух и перья! Большинство отчислений «курков», если не по здоровью, проходило именно через этот отдел! Так что… гестапо, право слово! Все в училище знали, что лучше уж «влететь» «на самоходе» да «по пьянке» — любому командиру… Ну — за исключением начальника, конечно! Чем по мелочи — но «строевикам»!