А совсем недавно я узнал, что тебя не стало. В тот момент было ощущение, что кто-то выбил почву из-под ног и отобрал способность дышать. Несколько месяцев в больнице после сердечного приступа — и врачи смогли подлатать моё тело, но не душу. Как только меня выписали, то первым же рейсом отправился сюда. Знал, где находится ваша квартира, но всё же встреча с сыном произошла случайно. И ты знаешь, он не узнал меня. Да и чего я хотел? Но это было ужасно — понимать, что на тебя смотрят родные глаза и видят незнакомца. Это, наверное, самое страшное проклятье из всех существующих. Лучше уж сразу умереть, чем безразличие в глазах сына.

Прости, прости, прости и ещё тысячу раз прости, что не боролся и так не вовремя опустил руки. Ты как была единственной любовью моей жизни, так и останешься ей навсегда. Надеюсь, что ангелам подвластно видеть прошлое людей и ты теперь знаешь, что никогда и ни за что я бы так тебя не обидел.

Твой Сэмуэль. Люблю навсегда.

Сотня вопросов появляется в голове, только вот ответить на них некому. Почему мама никогда не говорила, что отец пытался наладить с ней общение? Она никогда не рассказывала, почему он ушёл из семьи. А я боялся спрашивать, чтобы не причинить родному человеку боль. После этих строк мысли путаются, не могу рассуждать рационально. Перебираю в памяти людей, с которыми встречался последнее время, и они показались мне странными. На ум приходить только один мужчина — таксист. Он нас с Эвелин отвёз из клуба ко мне домой, а когда я вытаскивал спящую Лисичку, что-то говорил. Только что именно — не могу вспомнить, мне тогда было совершенно не до разговоров.

Да и на днях он оказался в том же месте, где я. Теперь мне кажется это точно не совпадением. Зачем он объявился? Зачем все эти красивые признания — они ровным счётом ничего не значат. Они не вернут те года, что безвозвратно потеряны. Те года, в которые мне был необходим отец, его надёжное плечо, совет. Теперь ничего этого мне не нужно.

— Прости, мама, не должен был читать, — сворачиваю письмо, предназначенное не мне, а быть может, и мне. Не знаю. Кладу бумагу на то же место, с которого взял, и снова выпрямляюсь.

Возможно, этот человек надеется, что я прочитаю и смогу дать ему второй шанс. Судя по словам, мама не дала, значит, на это есть причина. Что за роковая ошибка, что он имел в виду? С одной стороны, хочется узнать, но с другой, лучше, если это так и останется их тайной.

— До встречи, я скоро вернусь тебя проведать, — капли дождя стекают по лицу, приходится смахивать их тыльной стороной ладони. — Я тоже не смогу его простить.

Направляюсь к машине, ещё ни разу не уходил из этого места с таким неспокойным сердцем. Обычно, наоборот, навещу маму и на душе спокойно. Только не сегодня. Ощущаю себя маленьким, заблудившимся мальчиком, который не знает, куда идти. Но знаю, где смогу найти успокоение, знаю, кто сможет выслушать и понять.

На часах только два часа. С Эви договорились встретиться ближе к шести, не хочу ждать долго. Уверен, что её поцелуй сможет успокоить моё сердце или, наоборот, заставить его биться так сильно, что ни о чем другом не смогу думать.

Сажусь за руль, одновременно набирая номер Лисички. Не проходит и трёх гудков, как раздаётся радостный голос.

— Привет, — слышу, как что-то падает. — Ми, я же говорила, что твой цветок должен стоять в другом месте.

На заднем плане различаю недовольные возгласы Мии.

— Всё хорошо? — даже разговор по телефону с этой девушкой приносит облегчение.

— Да, горшок с цветком упал, но все живы, — смеётся Эвелин, и снова Мия на заднем плане вздыхает, бормочет, что жертва есть — несчастный цветок.

— Я приеду пораньше, минут через тридцать, — улыбаюсь, завожу мотор. — Хочу скорее увидеться.

Эвелин говорит, что ждёт, и мы прощаемся. Нужно запереть все остальные мысли глубоко внутри. Возможно, когда-нибудь захочу вспомнить о них, но точно не сейчас. Именно по этой причине не решился заезжать к себе. Почему-то кажется, что таксист будет караулить, попытается заговорить. Боюсь, что не смогу включить в себе сына: его уже давно внутри меня нет. Я похоронил эту часть себя вместе с мамой и не смогу возразить ради незнакомца.

Я даже мысленно не могу назвать этого человека отцом, не то что вслух. Поэтому ни сегодня, ни завтра и, возможно, ни в ближайшую вечность.

Паркуюсь у подъезда Эви в то время, когда она выходит на улицу. Как и думал, стоит ей оказаться в поле моего зрения, как мозг автоматически отметает всю ненужную информацию, а на лице как по волшебству появляется улыбка.

Про себя отмечаю, что благодаря Мии у меня есть запасная одежда Лисички. Она нам может понадобиться. Я очень давно планировал это свидание, оно важно для меня, а ещё надеюсь, что тот сувенир, который мы создадим сегодня вместе с Эвелин, будет олицетворять нашу силу притяжения, страсть и влюблëнность.

— Привет, — она садится на пассажирское сиденье и тянется за поцелуем.

Эви собирается просто чмокнуть меня в щëку — я категорически с этим не согласен. Перехватываю инициативу, овладеваю её ртом и с животной страстью впиваюсь в мягкие губы. От неожиданности Коллинз раскрывает их и тем самым даëт возможность проникнуть внутрь языком. Не медля ни секунды, углубляю нашу близость, доказывая, что даже часы в разлуке слишком мучительны. Терзаю, сминаю, посасываю и получаю такую же яркую отдачу от своей девушки. Боже, я уже готов просто перелезть на заднее сиденье, чтобы почувствовать, как она будет сжиматься на мне, стонать моё имя, прикусывая губы, пытаясь сохранить наше безумие в тайне. Но у неё не выйдет, ведь я сделаю всё возможное, чтобы моё имя вместе с криками вырывалось у неё изо рта как можно чаще, громче.

Останавливает только то, что сейчас день и вокруг полно прохожих. Никто другой не может увидеть Эви обнажённой, а иначе придётся этому бедняге попрощаться с жизнью. Её красота только моя, до последнего сантиметра, до последнего стона. Вся она моя. А я — её.

Прикладываю титанические усилия, чтобы взять себя в руки и отстраниться. Эвелин, раскрасневшаяся, с припухшими губами, с огоньком в глазах жадно хватает воздух, улыбается. Самая желанная картина, никогда не устану любоваться, но скоро мы создадим общую, воссоздадим магию нашей первой близости.

— Тоже скучала, — застëгивает ремень безопасности, а её грудная клетка до сих пор высоко вздымается от того, что сердце не успело вернуться в нормальный ритм.

— Мы начинаем общаться без слов? — потому что именно это хотел вложить в наш поцелуй.

— Согласись, что такое общение лучше слов, — Эви смеётся, ероша мои волосы на макушке.

На удивление, она не спрашивает, куда мы поедем, а мне скорее хочется показать, что я придумал. Выезжаем на оживлëнную дорогу, и от нетерпения немного нарушаю правила, превышая скорость. Мне кажется, что влюблëнность должна быть смягчающим обстоятельством при выписке штрафов. Из-за неё трудно здраво соображать, действовать последовательно и придерживаться дурацких правил. Любовь — это априори чувство, которое ломает их, создаёт свои собственные, снова ломает и лишь на руинах превращает влюблённых в нерушимый союз двух сердец.

Когда мы сворачиваем с оживлённой улицы в спальный район, Эвелин бросает в мою сторону заинтересованные взгляды. Возможно, она ожидала, что повезу банально в ресторан. Но нет. Для моей неповторимой девушки — необычное свидание.

Паркуемся во дворе ничем не примечательного многоквартирного дома. Таких полно в спальных районах Тампы, но самое интересное ждёт нас внутри. Выхожу первым, чтобы помочь Лисичке, открываю дверь, протягивая раскрытую ладонь.

— Готова? — её растерянный вид вызывает улыбку.

Эви протягивает руку, встаёт рядом, осматриваясь по сторонам, но не задаёт вопросов.

— Зная тебя, то в обычных вещах можно ожидать чего-то, что меня удивит. Поэтому, конечно, готова. Хочу скорее узнать, что ты придумал.

— Таких свиданий у тебя точно не было, — проходим мимо консьержа к лифту.