Сколько уже не выхожу на улицу? Неделю, две? Не знаю. Да и не хочется, если честно. Майкл заходит каждый день в одно и то же время, проверяет запасы еды, точнее то, что количество практически не меняется, за исключением алкоголя. Но он всё равно тащит что-то новое. А после садится рядом, и мы молчим.

Хлопок входной двери привлекает внимание, только вспомнил про друга — и он появился. Хмыкаю и жду, когда Майкл, как обычно, сперва пройдёт на кухню, заглянет в холодильник, само собой, до меня донесётся его недовольное ворчание, а уже после подойдёт ко мне.

Отсчитываю минуты до встречи с другом, и он не заставляет себя ждать. Как всегда по одному и тому же маршруту. Шуршат пакеты, а после хлопает дверь холодильника.

— Привет, еда знаешь где, — он опускается рядом на пол и забирает из моих рук полупустую бутылку виски. — Алкоголь не принёс, понадобится — спустишься сам.

Поворачиваюсь, открываю веки, и даже неяркий свет, доносящийся с кухни, немного слепит — приходится щуриться.

— Можешь не смотреть так на меня, — продолжает он, уловив возмущение в моём взгляде. — Хватит жалеть себя!

Встаёт с пола и принимается перекладывать вещи.

— Ты что делаешь? — осипшим голосом от длительного молчания спрашиваю и привлекаю внимание Майкла.

— Ты по сторонам давно смотрел? Тут хуже, чем в притоне. Завтра утром придут из клининговой компании, — видит, что хочу что-то сказать, но не даёт мне этого сделать, поднимает руку в останавливающем жесте и продолжает: — Возражения не принимаю. Можешь не выходить из своей комнаты, я останусь и прослежу, чтобы они попали в дом.

— Зря дал тебе ключи, — усмехаюсь и ладонью тру глаза, а то в них словно насыпали песка.

Кожей чувствую, что Майкл чего-то недоговаривает. Продолжает убирать вещи с дивана и постоянно что-то бубнит под нос. Только сейчас замечаю, как друг хреново выглядит: под глазами синяки, на лице неухоженная щетина. Слишком много времени уделяет мне, а про себя забыл. У меня есть тот, кто вытащит из трясины, а Майклу некому протянуть руку помощи. Чёрт! От этого ещё паршивее на душе. Мама была другу также дорога. Она порой смеялась и говорила, что у неё не один сын, а два. Майкл не знал своих родителей, и она стала для него такой же важной и родной, как и для меня.

— Прости, — поднимаюсь с пола и делаю шаг к другу навстречу.

Впервые за последние дни словно открываю по-настоящему глаза и замечаю, что вселенная не сжалась лишь на моей боли — есть люди, которые страдают ничуть не меньше. И один человек стоит сейчас передо мной, но он находит в себе силы, чтобы двигаться дальше.

— Ты меня, наверное, сейчас ударишь, после того как скажу, — Майкл запинается, боится моей реакции.

Но на самом деле всё, чего мне хочется, — это лишь по-братски обнять друга и сказать, насколько сильно ценю всё то, что он делает.

— Если это не убийство или ты не решил уничтожить планету, то переживём. Хотя если и так — переживём, — даже сам удивляюсь, но на моём лице появляется искренняя улыбка, и друг, вытаращив глаза, смотрит и не может поверить: кажется ему или нет.

— Завтра придёт ваш семейный психолог, я попросил, — произносит и замолкает.

Мне хоть и не нравится эта идея, но понимаю, что это необходимо не только мне. В данную минуту осознаю, что моё состояние отражается и на окружающих. Пора вставать и собирать себя по кусочкам.

— Значит, нужно организовать что-то к чаю, завтра будет длинная беседа, — хлопаю Майкла по плечу, и он улыбается в ответ».

Джейсон

Оставляю дверь приоткрытой и направляюсь на кухню, чтобы достать стаканы под виски, а также закуску из холодильника. Слышу, как щёлкает замок, и через минуту вижу друга.

— Здорово, — жмём друг другу руки, а после протягиваю алкоголь. — Хм, об этом как раз и хочу поговорить. Пока ехал от Сандры, ей позвонила расстроенная Эвелин, — Майкл замолкает и ждёт, чтобы я рассказал всё сам.

А что самое главное — не вижу в его глазах осуждения. Порой кажется, что этот человек принял бы меня, даже если бы я был настоящим дьяволом. Всегда ощущаю от него поддержку — и это бесценно. Майкл всегда умеет находить отблески света даже в самой непроглядной тьме и мне помогает увидеть выход в сложных ситуациях.

— Я не смог ответить Эви на некоторые её вопросы о Тайлере, — осушаю тару с виски и понимаю, что Лисичке пора уже знать правду.

Он кивает и садится за барный стул. Рассказываю всё, что происходило сегодня на занятиях, как вёл себя Форд и какой состоялся разговор с ним, когда Эви пошла переодеваться.

По взгляду друга вижу, что ему совершенно не нравится то, что он услышал. Растерянность легко читается на лице Майкла. Да я и сам в таком же смятении.

— Ты должен ей всё рассказать как можно скорее, и я это уже говорил, — Майкл водит пальцем по ободку стеклянного стакана, но так и не делает ни одного глотка. — С картами давай завязывай, после этого выступления нужно, чтобы Эвелин знала, с кем имеет дело.

Киваю в знак согласия, а сам одновременно хочу растянуть время и не видеть больше никогда обиды в её глазах, а с другой стороны, тороплю его, чтобы обезопасить мою Лисичку. Не могу допустить, чтобы Форд с ней что-то сделал. Ведь знаю, что Тайлер ничего не остановит, и Моника тому прямое доказательство. Для него человеческие жизни — лишь игрушки и способ добиваться цели, не более того. А от ненужных фигур Форд предпочитает избавляться. Самое интересно, что каким-то образом он всегда выходит сухим из воды. Даже дело с наркотиками не стало продвигать дальше, и его закрыли из-за нехватки улик. А какие улики могли остаться после пожара, в котором погибла Моника и вместе с телом сгорели все доказательства? Сукин сын!

— Через три дня она всё узнает. И не от Тайлера, а от меня, — акцентирую внимание друга на последнем слове и вновь осушаю стакан.

— Я понимаю, что трудно, когда поднимают прошлое со дна, а ты надеялся, что навечно избавился от него, — Майкл резким движением отодвигает напиток. — Но пойми, что эта девушка сможет исцелить тебя и больше не придется ничего прятать.

Внимательно разглядываю лицо друга, слушаю его рассуждения и в очередной раз замечаю, как встреча с Сандрой подействовала на него.

— Сандра хорошо на тебя влияет, — замечаю, как уголки его губ расплываются в улыбке. — Ты, кстати, не думал над местом, где будем организовывать последнее выступление Джокера?

— Последнее? — не веря моим словам, переспрашивает.

— Да, пора снимать маску.

***

21:20. Сижу в машине около подъезда Эвелин. За последнее время успел запомнить, что раньше тридцати минут она не выходит на работу. Отправил ей сообщение около часа назад, что заберу, но она не ответила. Упрямая! Упрямая Коллинз.

Но я не из тех, кто во время разногласий с девушками поддерживает игнор и избегает разговоров. Вчера дал Эвелин и себе время остыть, а теперь никуда Лисичка от меня не денется.

Опускаю боковое стекло и подкуриваю сигарету. Осматриваюсь по сторонам: люди спешат домой, в окнах квартир загорается свет, а небо заволакивает сумерками. С наступлением осени дни становятся короче, но для Флориды это не означает, что приближаются холода. У нас в принципе не бывает прохладно. Обожаю осень: зной лета окончательно уходит, а на смену ему наступает более мягкая погода, не обжигающая и палящая, пытающаяся превратить любого в уголëк.

Сижу, наслаждаюсь вечерней свежестью, а моя Лисичка никак не выходит. Уже хочу вновь набрать её номер, но не успеваю. Дверь подъезда открывается — и перед моим взглядом оказывается Эви. Сегодня она выглядит более повседневно, раньше ни разу не видел её в джинсах. Понимаю, что много упустил. Ткань в облипку красиво подчёркивает каждый изгиб, а короткий топик открывает вид на плоский живот. Моё тело моментально реагирует на неё и импульсами растекается по позвоночнику, концентрируясь внизу живота.