Мы скользим по паркету, позволяю телу самому действовать. Голова не способна сейчас подсчитывать количество шагов, предугадывать поддержки и развороты. Мы как единый механизм, слаженный, целостный. Но всё портит маска. Если бы её не было, то у меня бы получилось заглянуть в глаза Джейсона и утонуть в них. Еле сдерживаю себя, чтобы не сорвать её. Не могу так с ним поступить: он не просто так прячет лицо, значит, есть на это причина.

В это время наш танец продолжается, Джокер подхватывает меня за талию и подкидывает вверх, а после совершает сложную поддержку на одной руке. Чувствую, как тело напрягается, держу равновесие и словно лечу — непередаваемые ощущения. Он опускает меня на пол, и снова действую на эмоциях, наверное, это его парфюм, знакомый до дрожи в коленях. Этот пьянящий аромат придаёт уверенности, и, когда я оказываюсь прижата к его груди, на выдохе шепчу на ухо:

— Я знаю, кто ты, — заглядываю в маску с желанием разглядеть за ней Джейсона и сквозь отверстия для глаз вижу удивление в его радужках, но оно быстро меняется, и мне кажется, что сейчас на его лице появляется улыбка.

Музыка звучит и доходит до своей кульминации, но мы останавливаемся и не можем отвести друг от друга взгляд.

— Значит, можно снимать маску, — достаточно громко произносит Джокер и спустя мгновение превращается в моего Джейсона.

У всех на виду разоблачает себя. Со всех сторон раздаются удивлённые возгласы, визг фанаток, не ожидавших такого поворота, а после вспышки фотокамер. Но мы всё так же стоим и не обращаем внимания на происходящее безумие.

— Нам нужно поговорить, — Джейсон берёт мою руку и уводит из основного зала.

Сперва толпа не даёт прохода, но у нас всё же получается вырваться. Картер идёт уверенно, словно знает, где мы сможем спрятаться. Минуем длинный коридор и заходим в какой-то кабинет. Он закрывает дверь на замок и только после этого включает свет.

— Прости, что не сказал раньше, — вид у Джейсона грустный, он понимает, что должен был открыть свой секрет сам, а не ждать, пока я догадаюсь.

Но извинение — это не то, что мне хочется сейчас слышать. Делаю шаг назад, чтобы сохранить между нами расстояние для продуктивного диалога. Потому что когда он слишком близко, совершенно не соображаю и всё, чего хочется, — это впиться в губы и сказать, что сильно скучала, хоть с нашей последней встречи прошли всего сутки.

— Ты давно догадалась? — спрашивает и пытается прочитать по глазам, что творится у меня в голове.

Ощущаю, как его взгляд проникает под кожу и обжигает каждую клеточку. Он тянет меня к себе, словно магнит, но я сопротивляюсь этому магнетизму: сегодня мне нужно узнать правду.

— Вчера, — сажусь на рядом стоящий стол и даю понять, что жду подробностей. Его историю случившегося.

— Может, поговорим в другом месте? Здесь запасной выход, а снаружи стоит мотоцикл, — Джей делает шаг ко мне, но я выставляю руку в останавливающем жесте, и он замирает. — Ты меня выслушаешь?

— Конечно, — я действительно хочу понять его, и, на удивление, нет никакой обиды — мне просто нужна правда из его уст. Не думаю, что это так много.

«Тренировка с Тайлером проходит крайне напряжённо — я словно жду чего-то плохого. Действия или слова. Не понимаю, почему внутренний голос птахой бьётся и кричит, что нужно бросить всё и уходить. Не могу сосредоточиться ни на одном движении. Все сцепки, которые давались раньше с лёгкостью, совершенно не выходят.

Неожиданно спотыкаюсь и падаю. Алек вскакивает, вижу, как заносит ногу, чтобы пойти в мою сторону, но сильная рука Тайлера возвращает в вертикальное положение.

— Эвелин, всё хорошо? Не ушиблась? — спрашивает и оглядывает меня.

Непроизвольно обхватываю себя руками и мысленно сжимаюсь в комок.

— Нога болит, давай на сегодня прервёмся? — вру, ничего не болит. Я просто хочу поскорее уйти. Вообще не нужно было приходить.

Но мне кажется неправильным — из-за Тайлера и их разногласий с Джейсоном лишаться замечательной возможности попасть в лучшую танцевальную школу.

— Да, конечно, но мне нужно с тобой кое-что обсудить, — показывает на раздевалку.

Нет уж, не собираюсь оставаться с ним наедине. Я всегда доверяю своему шестому чувству, и сейчас оно твердит, что это не очень хорошая идея.

— Поговорим здесь. Что-то по поводу танца? — приподнимаю бровь и выжидающе смотрю.

Специально наклоняюсь и трогаю якобы больное место. Давая тем самым понять, чтобы он поторопился.

— Хорошо, — Тайлер мельком поглядывает на Алека и встаёт к нему спиной. — По поводу Джейсона.

Почему это так предсказуемо? Когда сегодня шла на тренировку, то предчувствовала этот разговор. А увидев в тот раз, как они не переносят друг друга, можно не ждать, что Форд начнёт вещать, какой Джейсон хороший человек. Сразу настраиваюсь на поток негатива в адрес Картера и мысленно строю броню, чтобы никакой осколок его правды не нанёс урон вере в моего мужчину.

— Говори, я слушаю, — неосознанно отступаю на шаг назад.

— Я переживаю за тебя, — замолкает и заглядывает мне в глаза. — Эвелин, он плохой человек. Для него самое главное — это деньги. Джейсон даже бросил собственную мать, когда узнал, что она больна. Он с помощью тебя хочет заработать. Джейсон тебе ещё не предлагал вместе принять участие в конкурсах?

— Бред, — не выдерживаю и огрызаюсь на его диалог.

Тайлер запускает пальцы в свои светлые волосы и устало вздыхает.

— Это правда. Мы раньше общались, но когда он узнал, что я из приюта, то сразу же стал вставлять палки в колёса, чтобы я ничего не сумел добиться. А после, когда ему и этого стало мало, он забрал у меня Монику, — Форд с силой сжимает челюсть, и на ней становятся отчетливо видны желваки. Он сглатывает подступивший ком в горле, дёргается кадык, а я стою и поражаюсь, как можно так красиво врать. — Я любил её. Не хочу, чтобы и тебе этот человек сделал больно.

От всех слов на душе мерзко, будто на меня выливают ведро грязи и она впитывается и въедается в кожу. Как же неприятно слышать о родном человеке такие слова, они словно патроны, пытающиеся нанести брешь в броне.

— Мне правда лучше пойти, ногу перевязать. На эту неделю лучше отменить занятия, — киваю на больную стопу и хочу пойти к другу.

Но Тайлер хватает за запястье и не даëт сделать ни шага.

— Почему он тогда носит маску? Он не тот, за кого себя выдаёт, — в глазах Тайлера появляется зарождающаяся ярость, она пугает. — Джейсон — это Джокер, который пользуется тобой, чтобы заявить о себе. Ты ему нужна только для этого. Пойми же!

Резко выдëргиваю руку из сильной хватки и тру то место, за которое только что держал Форд.

— Я услышала, — стараюсь говорить как можно спокойнее, хотя внутри мандраж такой сильный, что кажется, вокруг всё потряхивает. Не только меня.

— Эви, всё хорошо? — Алек как чувствует, что что-то не так, подходит к нам.

С благодарностью смотрю на друга. Чтобы я делала без него, еле сдерживаюсь и не даю слезам хлынуть из глаз. Это даëтся непросто.

— Нога очень болит. Проводи, пожалуйста, домой. До свидания, профессор Форд.

Мы с Алеком идём к выходу, и слышу, как Тайлер прощается и говорит, что в следующий раз мы ещё вернёмся к этому разговору».

— Лисичка, — Джейсон садится передо мной на корточки, берёт мои ладони в свои и оставляет поцелуй на каждой костяшке, — прости за то, что держал всё в тайне. Я до тебя доверял только Майклу и… — запинается, и я вижу, как тяжело ему говорить. — Когда-то Тайлеру.

Его глаза блестят, в них застывают слёзы, но он не даёт им скатиться: не хочет показывать слабость передо мной. Какой же дурак, слёзы — это не слабость. Это боль, которая копится внутри, и ей иногда необходимо вырваться наружу, чтобы получилось снова свободно дышать.