- Вот уж тут увольте, - замотал головой профессор, - в этих местах торгует этим зельем мой нерадивый ученик. За исключением продажи Мирному я ни одной сделки не заключал. Однако то было давно, еще до вхождения в акваторию Боратовска.

- Зачем уж ему понадобилось зелье? – Удивился я.

- Он не рассказывал. Обмолвился лишь о том, что это гораздо дешевле, чем выплачивать карточный долг полностью.

Вот сволочь. Уж не из-за этого ли я не могу обратиться к памяти Константина Любомирского? Марта как-то говорила, что этот парень все бегал и кичился тем, что после поездки будет сказочно богат. Хотя сейчас совсем не время с этим разбираться.

- Интересно, - протянул я с недоброй улыбкой, - а есть ли у вас противоядие? Чтобы снять действие этого зелья?

- Относительно, - уклончиво ответил профессор, вытряхивая остатки табака на стоящее на подоконнике блюдце, - полный возврат памяти не получится – одна из причин такой популярности, кстати, этого зелья. Однако можно снять частично эффект. Мне пришлось изобрести этот, так сказать, антидот из-за Семена.

Афанасий Максимыч кивнул в сторону входной двери, тяжело вздыхая.

- А что не так? – Удивился я.

- Даже эта дамочка понимает, что эту зеленую дрянь стоит намазывать на раны, а не есть. Интересно, есть ли у нее высшее образование?

Кицунэ промолчала, хотя на щечках заиграл румянец.

- Может быть у него повреждения внутренних органов, - пожал плечами я.

- Сомневаюсь, что этот простенький отвар сможет вылечить повреждения мозга, - старик указал в сторону кастрюли.

- Так что по поводу антидота? Можете предоставить?

- Могу. Парочку имею при себе.

- Тогда парочку и давайте.

- От двойной дозы эффект будет идентичным тому, что вы могли бы добиться и одной.

- Я знаю минимум двух человек, которым бы оно пригодилось, - уклончиво ответил я.

- Хорошо, - выходя из гостиной, сказал профессор, - с вас семь рублей.

Старик скрылся у себя в комнате. И где мне взять для него деньги сейчас? У Кирсновского что ли занять?

- Ну здравствуй, Костя, - внезапный голос заставил меня вздрогнуть.

Дверь едва приоткрылась, а этот белобрысый вездесущий парень уже орет на всю квартиру.

Проталкиваясь мимо Кирсновского, Самуил подошел ко мне. Всучив в руки мою катану, Кольт Иствуд и небольшую наплечную сумку, отряхнул пыльный пиджак.

- Ты уже что здесь делаешь? – От удивления я сделал шаг назад, задевая ногу лежавшего без сознания Часовщика.

Самуил с интересом подошел к телу и принялся внимательно рассматривать.

- Я посидел на вечере, поговорил с гостями, - ответил бегло он, - мне сказали, что у тебя заварушка какая-то намечается. Дай, думаю, схожу разузнать. Прихожу к тебе в номер, а там разгром. Мне указали на новый, но и там тебя не было. Зато катана лежала. А как без нее в заварушке участвовать? Вот я и вспомнил, с кем ты уезжал с вечера. Барашек твой скрылся неплохо, на вечере только примерный район знали. Если бы не так дюжина парней неподалеку, то искал бы вас месяца два.

- Погоди-ка, - насторожился я, оглядываясь в сторону входа.

Кицунэ сняла бинты с груди Часовщика. Внезапный гость наклонился чуть ближе, рассматривая раны более пристально.

- Вижу, что весело, - продолжал Самуил, - гражданина зацепило чем-то. Ну ничего, сейчас подлечим.

Парень приложил ладонь к двум пулевым отверстиям. Яркий свет ударил в почерневшую грудь Часовщика. Из раны потекла темно-красная вязкая жижа.

- Что за дюжина людей? – Спросил я.

- Не знаю, стояли неподалеку от вас.

- А как они выглядели?

- Один в костюме. Глаза у него еще с синими радужками, как вода в море. А остальных я не рассматривал. Гроб тащили они.

Свет перестал литься из ладоней Самуила.

- Вуаля, - воскликнул он, вырывая из рук кицунэ бинты и вытирая жидкость с груди нашего пленника.

Раны исчезли, а на им месте даже не осталось шрамов.

- Они рядом, - внезапно вскрикнул Кирсновский.

Я не успел переспросить, кто именно. Звук раздавшегося на улице взрыва прозвучал очень доходчиво.

Взрыв был хороший. Пол тряхнуло, с потолка свалилось немного штукатурки, кастрюля с лечебной гадостью соскочила с подоконника и покатилась по полу. С глухим стуком голова нашего пленника стукнулась о столешницу. Он итак без сознания – не страшно.

- Это что сейчас было? – Спросил я, обводя присутствующих взглядом.

- Сто семь миллиметров снаряд… Нет, сто двадцать два! – Воскликнул Самуил.

Химеролог заметался по коридору, нервно поправляя очки.

- Ты там мину заложил? – я схватил его за руку и развернул лицом к себе, - или это они заклинанием выстрелили?

- О-он прав, - Кирсновский трясущимся пальцем ткнул в Самуила, - снаряд… Из пушки.

- Где ты достать их сумел?

- Зверушки по свалкам, по обломкам на берегу, по утонувшим кораблям полазили и металла натащили. Хороших орудий из такого не сделаешь, но из труб и лома кое-что получилось. Знакомые пироманты помогли сварить их в пушки старой конструкции.

- С ядрами? – Присвистнул Самуил.

- С бомбами, - сказал Кирсновский и поморщился, - плохо сделали, кстати. Этим выстрелом Обезьянова на куски порвало.

- Что происходит вообще? – Спросил я.

- Я знаю только о расположении моих химер и их занятиях. Кто-то недобрый на задний двор пролезть попытался. Мои по нему из пушки и выстрелили. Больше ничего не происходило.

Как бы эти химеры одного из жильцов не положили. Вроде бы квартиры не выглядели заброшенными, хотя задний двор и казался в единоличном владении этого безумного гения. Может быть это была парочка на прогулке, может перебравший в кабаке бродяга.

- Как ты узнал, что это кто-то недобрый войти пытался? – Продолжал допытывать я.

- Этого же они просто так пропустили, - оправдывался Кирсновский. – У них инстинкты есть не до конца мне понятные. Угрозы не почувствовали и промолчали.

Это объяснение прозвучало убедительно. Лучше не стало, но теперь хотя бы соучастником убийства себя не считаю.

- Чем твои парни сейчас занимаются?

- Стоят, пока ждут, - пожал плечами химеролог, - Обезьянов только ползет на одной руке к оторванным ногам.

Светловолосая кицунэ стояла посреди комнаты, навострив лисьи уши. Она закрыла глаза и внимательно вслушивалась. Самуил попробовал ухватить ее за нос, но та ловко увернулась. Этот человек совсем непрошибаемый. Кирсновский нервничает, трясется, а Самуил дурачится.

- Они убили этого непрошенного гостя? – Спросил я, встряхивая Кирсновского.

- Не понимаю… Можно попытаться проверить. Если отправить кого-то на разведку, то реакцией и последующим действием можно сложить… - Неуверенно замямлил он.

Никакой конкретики не дождешься. Проще самому посмотреть.

- Какие окна выходят в ту сторону?

- Кухни.

Я отодвинул его в сторону, освобождая проход. В коридоре едва не столкнулся с профессором. От неожиданности он дернулся и едва не выронил из рук флакончика с нежно-розовой жидкостью.

- Не пугайте так, господин Любомирский. Сердце от того раската грома отойти не успело, а вы из-за угла выскакиваете.

- Увы, Афанасий Максимыч, небо сегодня девственно чистое.

Я выхватил один из пузырьков. Под расширившиеся от удивления глаза профессора осушил зелье в два глотка. На вкус оно оказалось приятным. Чем-то напомнило мне йогурт с вишней.

- Не могу брать товар без пробы, извините, - с улыбкой сказал я.

- Но…

- Не переживайте, качеством остался доволен. Как договаривались – две штуки с вас.

- Это все, что есть, - профессор озадаченно посмотрел на оставшийся у него флакон.

Я выхватил вторую порцию зелья и сунул в карман брюк.

- Когда достанете вторую, обращайтесь. Тогда и поговорим об оплате. А это останется у меня как залог. Мало ли вы мне пытаетесь втюхать какую-то дрянь. Я пойду отдавать ее пострадавшим от амнезии, а вы к тому моменту уже будете махать ручкой Семену с борта отплывающего судна. Не хочу, чтобы мое доброе и честное имя пострадало в глазах этих несчастных людей.