Руки поднимаются к волосам, она отбрасывает их на левое плечо и поворачивается ко мне лицом. Весь воздух покидает легкие, меня будто ударили в солнечное сплетение, и я на секунду потерял сознание. Я держу себя в руках, когда вижу Терезу. Свою девочку. Свою девочку, только что свободно и страстно танцующую перед целым танцполом людей. Её танец был целым миром эмоций, который она открывает перед собой. Play with Fire — Sam Tinnesz заканчивается и будто почувствовав мой единственный пораженный взгляд на себе, она поднимает голову. Секунда. И бутон раскрывается, фейерверк взрывается, северное сияние сияет, толпа ликует. Она смотрит всего пару секунд, а в её взгляде пустота. Бутон не цветет, фейерверк не подожгли, северное сияние не появилось, толпа молчит.
Это она? Или моя очередная галлюцинация звонко смеётся надо мной? Она высмеивает меня.
— Ты тоже это видишь? — слишком тихо спрашиваю я у Крэйга, наблюдая, как её длинные ноги, подчеркнутые высокими каблуками, спускаются по лестнице и покидают купол. Она движется грациозно, плавно, покачивая пышными бедрами. Лицо блестит от нанесённого серебристого макияжа даже через такое расстояние от меня. Она идёт к двери, пробираясь сквозь толпу, которая завороженно пропускает её.
Заманчивая.
Я не выдерживаю, выхожу из комнаты, пробегая лестницу и толпу танцующих людей. Музыка, басы, давление затмевает голову, но единственное, что я вижу — её ангельскую спину. Я следую за ней, словно под сильным магнитом, не в силах оторваться.
Тереза. Лилиан. Стрекозка. Девочка, с большими зелёными глазами. Моя девочка…
Я выхожу из клуба, прохлада ночного Дублина приводит меня в чувство. Я находился в туманном сознании, пока следовал за ней. Я осматриваюсь, замечая только пару зевак и кричащих подруг, идущих по тротуару в обнимку. Я ищу её. Ищу надежду и намек на её прибытие. В меня ударяет ванильный запах, и я закрываю глаза. Она была галлюцинацией с четкими линиями и запахом, но прошло столько времени, что её запах просто заел в моей голове. Её нет.
* * *
Я уговорил Эйвона присутствовать на ужине вместе со мной. Без него я бы не справился и проломил голову случайному прохожему от неконтролируемой злости. Я сидел за столом, держа руки на ногах, показывая свою властную позицию хищника рядом с другими хищниками. Иерархия господства, где каждый считает себя выше другого. Она определяет порядок и распределение власти, ответственности и ресурсов среди участников системы. За столом собрались бизнесмены, политики, криминальные авторитеты, а также коллеги Андреаса, склонные к жестокости и безжалостности. Они готовы на все ради достижения своих целей. Его маленькие пешки, которых он называет «друзья».
Эйвон сидит под боком, нервно теребя ногу под столом. Я сжимаю челюсть, отпивая коричневую горьковатую жидкость из бокала. Меня раздражает его трясущаяся нога. Меня вся атмосфера фальшивости и вынужденного уважения напрягает.
— Друзья мои! Я так рад вас всех видеть, — слышу голос дяди и не оборачиваюсь. Не сдвигаюсь с места, пока шея напряженно живёт своей жизнью и подрагивает от желания обернуться. Я смотрю на друга, который при услышанном тут же соскочил на ноги. Его худощавое тело напряглось, руки упали по обе стороны тела, глаза раскрылись. Она была там. Он видел её.
— Джереми, ты тоже присутствуешь? Я польщен, — продолжает здороваться дядя. Его голос приближается ко мне. Я встаю, разглаживаю ткань классических штанов и оборачиваюсь. Красный. Рыжий. Зелёный. Раненная лань, опасная змея с золотой чешуей, истекающая кровью.
То, что виделось в моих галлюцинациях было игрушкой моего извращенного воображения. Она изменилась. Конечно, она изменилась. Прошло три месяца, идиот.
Истинное воплощение силы и красоты. Ее взгляд зеленых глаз пронзителен, словно она видела весь мир и ничего не боится. Малышка, что трепетала в моих руках испарилась, превратившись в уверенную девушку с холодными глазами. Я медленно изучал её своим взглядом, останавливаясь на красном платье, от которого в горле пересохло. Воспоминания ударили в голову от вида её красного платья в Италии. Платье с открытыми плечами в пол, которое идеально подчёркивает бюст и раскрывает достоинства её тела. За красиво упакованным фантиком я разглядел несколько деталей, которые заставили сердце биться быстрее. Я слишком хорошо её знаю, чтобы пропустить такие кричащие тонкости. Она выглядела бледной и похудевшей. Я вспомнил, какой она была в моём особняке и как сияла рядом с чёртовыми рассадами. Как радовалась новым удобрениям и расцветавшим растениям. Сейчас она была израненной, бледной и гибкой в чужих руках. Она была изуродовано прекрасной.
Я слишком долго разглядывал девушку, Тереза поджала губы, как бы говоря об этом и я сглотнул. Черт, она что, учит меня?
— Мой дорогой племянник, если бы не ты, никто бы и не приехал поприветствовать меня, — гордо произносит он и тянет меня к себе. Мы одного роста, но разного телосложения. Я крепче сжимаю его руку, только потому что сбит видом Терезы.
— Я рад, что ты решил вернуться, — приторно холодным голосом произношу и хлопаю его по спине. Он хрипло смеется и начинает кашлять, от чего я и остальные гости хмурят свои брови.
— Прошу прощения, я приболел, — отмахивается дядя и вытирает рот ладонью, поворачиваясь к Терезе и улыбается ей. А она… Она стоит пару секунд молча, а потом выдавливает из себя мягкую улыбку, которая касается её изумрудных глаз. Меня поразили, убили и растоптали, словно маленького щенка в подворотне. Она улыбается ему. Израненная и робкая, стоит молча за его тенью и улыбается, будто даёт ему разрешение и поддержку.
Все сели за стол. Приступили изучать меню, которое я выбрал по вкусу Андреаса. Его любимая тошнотворная кухня.
— Тереза, — слышу я справа от себя и сжимаю кулак. Эйвон остался стоять на месте, когда гости расстелись по местам. Я подошел к нему и положил руку на его плечо, мягко сдавливая. Он не смотрел на меня, он смотрел на неё. И она поднимала взгляд на блондина, делая ему больно. Чёрт. Я выдыхаю через рот, смотря на лучшего друга.
— Нам нужно сесть и сделать вид, что всё в порядке, Эйвон, — предупреждаю я и тяну его к стулу. Он сглатывает и кивает.
Тереза и Андреас сидят рядом. Они выглядят, как два незнакомца, несмотря на то, что пришли вместе. Он изредка наклоняется к ней и шепчет, обводя рукой её бедро. Я сжимаю вилку, наблюдая за реакцией её тела. Тереза холодна, молчалива и податлива. Она смущенно кивает и утыкается в еду, пока Андреас продолжает рассказывать о похождениях во Франции. Что он с ней сделал? Почему она делает вид, что счастлива, когда я вижу каждую трещину на её мраморной коже?
Моя ошибка. Мой договор. Она находится на расстоянии вытянутой руки, а я жую чертову пасту лингвини.
— И наконец Ирландия. Моя родина. Родина Терезы. Мы долго обсуждали места, где золотцу больше всего понравилось, но она раз за разом произносила Дублин. Я решил сделать для моего золота подарок и через неделю открывается её галерея. Здесь, в Дублине, — его слова сплошное эхо в большом помещении. Я останавливаю руку с бокалом в воздухе и поднимаю свой гневный взгляд на Терезу. Ошибка. Она смотрит на меня. Нескрываемо и прямо разглядывает каждую частичку моего лица и тела. Я застываю, позволяя ей изучить то, что почти стало её три месяца назад. Всё моё тело дрожало под её прикосновением, её маленькие тонкие ручки выводили линии на моём теле, принося вселенское удовольствие. Я смотрю на её шею, ложбинку между грудью, и она вздрагивает. Всё её тело напрягается, но девочка не сводит свои зеленые глаза с моих голубых. Мы смотрим, поглощаем, кричим.
— Это замечательная новость, Тереза! Я поздравляю тебя. И какая же тема будет у выставки? — спрашивает женщина. Тереза смотрит, выжидает, а потом спускается по моему лицу и шее к моей груди и одними губами произносит.
— Alter ego, — произносит она и от звука её голоса и смысла произнесенных слов я сгораю изнутри. Большой огонь размеров с гору Чогори разгорается, поглощая внутренности. Она посвящает свою выставку раздвоению личности, вторичному «Я», которое набито на моей груди. Татуировка, где её пальцы любили выводить линии и буквы.
