— Кого пришлось убить, чтобы ты носила своё пальто? — с интересом спрашиваю я. Она хмыкает, наклоняя голову к своей одежде.

— Шерсть альпаки сури, а сапоги на мне AQUAZZURA, новый полюбившийся бренд, — её эмоции можно было так легко обуздать, что она сама этого не понимает. Проанализируй и спроси про интересы, человек увлекается любимой темой и посвящает ей почти всё время, практически забывая об основном визите.

— Мне льстит, что ты по-прежнему заинтересован во мне, — улыбается девушка. Ни капли. Одной из причин, почему Виттилето согласился встать на мою сторону, была свадьба с её дочерью. «Закрепим наш союз браком, Харрис. Ничто так не скрепляет, как брачные узы» — говорит голос старика в моей голове.

— Так зачем ты приехала? — я не обращаю внимания на её слова, поэтому она злится, нахмурив идеальные брови.

— У нас будет свадьба, я должна готовиться к помолвке. Отец вынудил меня посетить Ирландию, потому что, как бы я этого не хотела, свадьба состоится в Дублине. Выбор платья, каблуков, фаты, сменной одежды на вечер, выбор ресторана и лимузина, шампанского и закуски. А мы ведь даже не одобрили список приглашённых гостей, — она говорила про свадьбу и этим вызвала быстрое раздражение. Внутри меня проснулся зуд.

— Кстати, как насчёт приглашения Терезы на нашу свадьбу? Мне стоит отправить ей отдельное пригласительное? — её губы изогнулись в улыбке, и я сделал контрольный шаг. Я подошёл к ней, меня окутал запах Caron с нотками пикантного перца.

— Даже не думай, Илария. Она под запретом, — я вложил в свой голос достаточно угрозы, чтобы она пошатнулась и отошла назад.

— Всё-таки ты одержим, Итало был прав, — этот маленький самозванец возомнил о себе слишком много.

— Свадьба назначена на весну, к тому времени Терезы больше не будет в нашей жизни, — от собственных слов мои руки автоматически сжались, я протяжно выдохнул, взяв себя под контроль. Нельзя проявлять необузданные эмоции перед кем-то, в особенности перед Иларией. Эта женщина хитра и опасна, несмотря на её мимолётную дружбу с Терезой, она может сделать всё, что вздумается.

— В этом ли причина, Райт? Ты так просто вычеркнешь девчонку из своей жизни? А как же я, мы ведь стали подругами, когда она посещала Бари, — приторно сказала Илария и я пожал плечами, отвернувшись к панорамному окну. Капли на окне устраивали гонки, перегоняя друг друга в быстром режиме. Тяжелые облака серого цвета низко нависают над горизонтом Дублина. В узоре запотевшего окна на меня смотрят большие зелёные глаза, расслабленные и одинокие, обрамленные густыми ресницами. Контур её пухлые розовых губ, дарящих мне улыбку. Мне. Поверить не могу, что она когда-то подарила мне одну из своих улыбок. Мне, последнему человеку, полностью не заслуживающим её. Я обманываю, использую, морально давлю на Терезу, а она продолжает вкладывать в мои ладони своё огромное сердце.

Её щеки пылают при виде меня, сердце сжимается от волнения. Она говорит и делает совершенно необузданные вещи, от которые я могу только качать головой и напрягаться. Мне не нужны её детские чувства, даже если я зачарован её присутствием. Даже если мои мысли возвращаются к ней.

— Поговорим об этом завтра, — говорю я и хочу взять телефон со стола, чтобы узнать у Пренстона, где сейчас Тереза. Я приставил ей охрану, чтобы постоянно знать о её местоположении, и чтобы девочка всегда была под защитой. На ресторан напали, и я не могу знать точно, было ли планом Андреаса захватить Терезу или это промыслы других семей. Пока я не буду убежден в её безопасности, она никуда не двинется без моей охраны.

Илария делает шаг вперед, её длинные пальцы в вызывающе красном маникюре касаются моего галстука и тянут его вперед. Я остаюсь на месте, не сдвинувшись по её прихоти.

— Докажи, что она лишь временная, Харрис. Что девчонка ничего не значит для тебя, потому что я думаю об обратном, — шепчет едко девушка и встает на носочки, чтобы приблизиться к моим губам. Я медлю, смотрю на накрашенные красные губы и морщусь. Телефон на моём столе раздается стандартным звонком, и я смотрю на экран, полностью отвлекаясь от Иларии.

Пренстон. О ком я и думал. Я не медлю и секунды, хватаю телефон и прислоняю к щеке, невозмутимо разглядывая Иларию. Она недовольно скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит.

— Босс, — обеспокоенность в его голосе выводит меня из себя, и я хмурюсь.

— Что случилось?

— Мисс Хендерсон упала, её везут в больницу, а я следую за ними, — говорит его тихий голос, и я сжимаю телефон, вызывая недоумение на лице Иларии. Эмоции — не моя фишка. Проявлять эмпатию, реагировать на милых котиков и собачек в социальных сетях — не про меня. Я никогда не сочувствовал, не жалел, не проявлял должной доброты к людям. Мне было плевать. Я не испытываю угрызения совести за свои действия и могу безжалостно использовать людей для достижения своих целей. Я обладаю превосходной способностью манипулировать окружающими, стремясь к личной выгоде, не задумываясь о последствиях для других людей. Я стал социопатом не по своему желанию. Социопатия берёт свои корни из детства, когда человек не получил должной аффекции и поддержки со стороны родителей. Это может привести к формированию неправильных убеждений о мире и окружающих людях, а также к развитию эгоистичного искаженного восприятия реальности. Пока телохранитель Терезы не позвонил и не сказал, что её везут в больницу. Чёрт возьми! Я срываюсь с места и забыв о существовании Иларии, тороплюсь к своей машине. Моя девочка пострадала. Обычно я ощущаю эмоции как зудящее чувство в центре груди, ползущее к горлу. Легко разобрать, когда это гнев, а когда раздражение. Но переживания и боль — такая же редкость, как и солнце в Ирландии.

Через пол часа я вдыхаю специфический больничный дух, который психологически подавляет, вселяет мысли о бренности жизни даже у здорового человека. Сильный антисептик, от которого слезятся глаза. Пренстон стоит у входа, панически теребя свой телефон в руках. Я подхожу к нему и не задумываясь, впечатываю телохранителя в стену. Он внушительных размеров, но в разы уступает мне.

— Соизволь объясниться, потому что я готов настолько изуродовать тебя, что твоя карьера телохранителя будет навсегда зарыта в землю. Ты будешь давиться моей пылью из-под ног до конца своих дней, если я узнаю, что ты не уследил за ней, — кричу я и сжимаю воротник его рубашки. Я редко выхожу из себя, меня невозможно разозлить и вывести на эмоции, но каким-то загадочным образом, я чёрт возьми, реагирую на Терезу. И это ещё больше выводит и раздражает меня.

— Мистер Райт, я старался. Я был рядом с ней каждый шаг. Она была в своём офисе половину дня, пока её друг, Эйден, не навестил её и не пригласил за город, покататься на лошадях. Шёл дождь, но они всё равно поехали на прогулку. Я ехал за ними всю дорогу, пока что-то не заставило мисс Хендерсон галопом побежать вперед. Лошадь мисс Хендерсон взбесилась на глазах и скинула её с седла, уронив на землю. Урон минимальный, но девушка отключилась, — он говорил быстро и вкрадчиво, и грудная клетка с каждым произнесённым словом сжималась. Это боль. Явная боль, потому что гнев и раздражение я выучил наизусть.

— Где она? — спросил я, когда он закончил свой монолог и парень двинулся в больницу, проходя мимо врачей и пациентов. В палате, где единственной возможностью увидеть её, было маленькое окошко в двери, слишком тихо. Тереза ненавидит тишину. Если она замолкает, значит её настроение испорчено, либо она обижена и расстроена. Эта девочка не умеет молчать. Девочка очень общительная и обладает хорошим набором разнообразных тем для разговора. А сейчас она лежит на белоснежной кровати в ослабленной одежде всадника. К ней присоединили капельницу и пару повязок на локтях и шее, видимо из-за ушиба. Я не дожидаюсь врачей, врываюсь в палату под недовольные возгласы молодой маленькой медсестры. Она не должна молчать.

— Как давно она без сознания? — спрашиваю я у медсестры, торопливо вошедшей и пытающейся остановить меня. Меня передергивает от одной мысли, что ей больно. А ещё она молчит.