— И я же ненавижу его. Он разрушил и растоптал все мои надежды и веру в его любовь. Перед собой я вижу себя: я одиноко сижу в пустой комнате среди разбросанных эскизов картин, и понимаю, как глупо мне было доверять ему. Я ненавижу его за то, что он сделал. Я ненавижу тебя за то, что ты разрушил меня, за то, что ты заставил меня испытать такую жестокую боль. Ты не заслуживаешь ни моей любви, ни моего уважения, ты просто предатель и ничего более. Ты пустое место в моей жизни, — я останавливаюсь, когда понимаю, что перешла на определенную личность и замолкаю. Я не поднимаю заплаканные глаза, лишь вытираю их рукавом платья и глубоко выдыхаю.

— Это моё альтер эго. Моя ненависть к нему настоящая и тяжелая, а то, что внутри меня — моя всепоглощающая и искренняя любовь к нему. Добро пожаловать в мою галерею, — произношу я и рассматриваю шокированные лица людей, которые после секундного ступора раздаются аплодисментами. Они поддерживают меня, кричат, улыбаются и некоторые вытирают слезы с лица. Эффект, который я произвела остался заслуженным. Я улыбаюсь им в ответ, но замираю, когда вижу лицо Андреаса. Гнев, которым он сбивает меня с ног ощутим настолько, что я делаю маленький шаг назад. Меня останавливают руки охранника, суровым присутствием, поймавшим меня в ловушку смерти. Я погибла.

— Думаю, это важный для неё день, — начинает Эйвон, и я киваю, заворачивая на парковку к месту её галереи. Примечательное кирпичное здание с маленькими окнами и красиво украшенной террасой. На входе с одной стороны преобладают белые покрашенные кирпичи, с другой стороны — полностью черные. Эйвон выходит первым, поправляя рукава белого пиджака. Я был во всём черном, будто сегодняшний день был трауром. Я любил чёрный цвет, думаю, Тереза меня поймёт.

— Я подам тебе знак, когда останусь с Андреасом наедине. Ты передашь его моей группе, они знают, что делать, — отчётливо произношу я, стараясь не привлекать внимание.

— Ты испортишь её день, — снова начинает друг и я качаю голову, самодовольно усмехаясь, я останавливаюсь напротив Эйвона.

— Я убью нашего главного врага, Эйвон. Я подарю ей свободу, дам сделать вдох. Ты уверен, что это будет её худший день? — спрашиваю и сразу же сглатываю ком в горле. Блондин медлит, его брови нерешительно подрагивают.

— Семьи обозлятся на тебя. Многие объявят войну из-за твоей выходки. Ты можешь лишиться Ирландии, можешь лишиться уважения, компания Харрис Ньювест рухнет, а вместе с ним и Хендерсон Консалтинг, — уверяет он обозленно и растерянно. Он всегда был моей правой рукой, тот, кому я рассказывал все свои планы и решения. Эйвон является тем, кто поддерживает мой аналитический ум и стратегические планы, но сейчас сомнения в его глазах расстраивают. Я кладу руку на его плечо и слегка сжимаю, заглядывая в карие глаза друга, нет, уже брата.

— Главное для меня — её защита, её свобода и её улыбка. Мне плевать какие последствия несёт убийство Андреаса, когда на кону моя девочка, Эйвон, — мои уверенные слова заставляют его тяжело вздохнуть и кивнуть. Когда мы входим в галерею, я шепотом произношу:

— Позаботься о ней и моей маме, если что-то пойдет не так, — произношу и иду вперед, оставляя шокированного лучшего друга в дверях галереи. Я готов был умереть за её свободу. Если вдруг всё пойдёт не по плану и вместе со смертью Андреаса, придёт и моя, Эйвон продолжит моё дело. Тереза стала неотъемлемой частью не только моей, но и его жизни. Он защитит её. Он даст ей свободу. Он отдаст ей её компанию.

Запах цветов поглощает мои легкие, когда я завороженно осматриваю картины на стенах. Она сделала настоящий контраст. В заполненной светом комнате, с преобладанием ярких красок на стенах висят мрачные и тёмные картины, отражающие печаль, гнев, боль и разочарование. Я быстро прохожусь взглядом по всем картинам, подолгу останавливаясь на мужчине с ножом у груди.

Я быстро перемещаюсь по залу, не обращая внимания на людей и музыку. Я вхожу во вторую комнату и улыбаюсь, сам не замечая легкой улыбки на своих губах. Комната в серых и красных тонах, оснащенная тусклым светом наполнена яркими картинами жизни, любви, радости и света. Контраст, созданный ею, впечатляет и завораживает. Яркие картины на фоне черных стен выглядят заколдованно красиво. Очаровывает и одурманивает. Хочется смотреть и смотреть, наслаждаясь каждой линией, каждым пятном и краской. Её умелые руки настоящее чудо современности. Настоящая редкость, несравненный ни с одним другим творчеством. Уникум и талант. Я готов боготворить и целовать её умелые пальцы, лишь бы она дарила миру картины. Недюжинный талант должен быть вознаграждён, и я хочу быть тем, кто увидит улыбку на её бледном лице. Дар, который должен быть оценен.

Я обвожу глазами зал, оборачиваясь в разные стороны и желая увидеть копну рыжих спадающих волос.

— Извините, Вы не видели Терезу? — спрашиваю я женщину возле картины с человеком, держащим в руках маленького сияющего золотого ангела. Она промокает края глаз платочком и шмыгает. Плачет.

— Она-она удалилась вскоре после речи, — говорит женщина и я хмурюсь. Я пропустил её речь, черт. Я должен был стоять поблизости и внедрять уверенность в её слова.

— Не подскажите куда именно она направилась? — спрашиваю и женщина кивает на дальнюю закрытую дверь. Рядом с ней стоят двое охранников, и я вздыхаю. Андреас здесь. Я чувствую гнилостный запах его кожи и силу медвежьей ауры. Он с ней. Он не может быть с ней. Я подхожу к двум мужчинам и различаю одного из своих агентов. Имени я не помню, но он тут же признает меня и слегка кивает.

— Я должен войти, — приказываю я и охранники переглядываются.

— Вас ожидают, — говорит один из них и после услышанных слов, по моему телу пробегает ряд мурашек. Плохое предчувствие, от которого волосы на затылке становятся дыбом, а холодный пот пронизывает всё тело. Я киваю и щелкаю ручкой. Лестница, ведущая вниз обдает меня подвальным прохладным воздухом и сыростью. Я сглатываю, так как вспоминаю где проходят все пытки Андреаса. В подвале. Он мучает, заставляет людей страдать в подвалах, а потом избавляется от тел или оставляет жить с инвалидностью. Я жмурюсь и прислушиваюсь. Тишина. Мои шаги эхом отдают в тёмном помещении и лишь моё сбивчивое волнительное дыхание выдает меня.

Свет. Первое, что я вижу. Сиреневый. Рыжий. Бледная кожа.

Тереза сидит на стуле, её голова опущена, а из лохматого пучка торчит кисточка. Она не связана, лишь сдавленно сидит на стуле с опущенной головой. Я осматриваюсь и замечаю неудачный для меня поворот, из-за которого я не вижу находившихся там людей. Но они там есть, я уверен, что Тереза здесь не одна.

— Чего ты хочешь? — я держусь стойко, мне нельзя поддаваться и бежать к ней. Тереза вздрагивает при звуке моего голоса, но голову не поднимает. «Она в сознании» — после этого я выдыхаю и успокаиваюсь. Раздается гулкий и мерзкий смех дяди, звук которого я узнаю из тысячи. Его смех отправляет меня в воспоминания былой давности, когда мне было 9, когда случилась моя первая пытка. Когда меня впервые стошнило на пол от увиденного ужаса, в котором Андреас видел искусство.

— Мой дорогой племянник. Моя гордость. Мой сын, — начинает Андреас, и я морщусь от его слов. Он выходит из того самого угла, представ передо мной, но позади Терезы в дорогом чёрном костюме с красным галстуком. Я ненавижу галстуки из-за него. Иногда он брал пытки в свои руки и галстуком душил людей, заставляя их издавать последние звуки жизни. Последние всхлипы, последний плач перед смертью.

Он стоит позади неё, словно палач. Размеренная и спокойная стойка заставляет меня напрячься, ведь он явно что-то задумал.

— Статный сын своего отца. Холодный аналитический ум, прирожденный лидер, снабженный харизмой, уважением, властью и контролем. Тебе досталась красота матери, но всё остальное в тебе — отца. Ненавистного мною младшего брата и именно в твоем голосе, в твоих очертаниях я вижу Томаса, — едко выбрасывает Андреас, сплюнув. Яд в его голосе не удивляет меня, я давно знаю о его ненависти к своему отцу.