По Америке ходили слухи о попытках устроить заговор с помощью военизированных организаций. Нередко эти страхи использовали сами власти для борьбы со своими оппонентами. Так, летом 1932 года поход на Вашингтон начала так называемая Премиальная армия (Bonus Army) — 17 тысяч ветеранов мировой войны и порядка 26 тысяч примкнувших к ним сочувствующих, требовавших обналичить премиальные сертификаты, выданные солдатам властями за участие в боевых действиях. Разумеется, ни о какой попытке свержения власти в США речи не шло, однако власти решили выдать недовольство бывших военнослужащих за мятеж. На его подавление двинули пехоту и кавалерию под началом Д. Макартура и Д. Эйзенхауэра, а также танки майора Дж. Паттона (в будущим все они станут героями Второй мировой войны).
Подытоживая сложившуюся ситуацию, рузвельтовский министр внутренних дел Г. Айкс открыто заявлял в 1935 году: «С каждым днем становится все яснее, что в нашей стране существует опасное движение, которое стремится заменить наши свободные установления ненавистным фашизмом. Эта группа состоит (или, по меньшей мере, пользуется активной поддержкой) из людей, наживших огромные состояния и добившихся могущества путем эксплуатации не только естественных богатств Америки, но и ее мужчин, женщин и детей. Они не останавливались ни перед чем в своей погоне за этими богатствами, а теперь они не остановятся ни перед чем, чтобы их сохранить и приумножить. Стремясь довести нас до патриотической горячки разговорами о том, что “нашей стране грозит коммунистическое восстание”, эти господа пытаются заручиться нашей поддержкой для фашистского переворота[260]».
В сущности, ни фашизм, ни нацизм не вызывали в 1930-е годы явного отторжения у многих представителей истеблишмента Соединенных Штатов. Многие американские бизнесмены и политики охотно приветствовали Гитлера и Муссолини, которые казались им самой надежной гарантией от проникновения большевизма за пределы Советского Союза. Отдельные видные американские политики не скрывали своих симпатий к тоталитарным режимам, установившимся в Италии и Германии. Сенатор от штата Пенсильвания Д. Рид заявлял в 1932 году: «Я редко завидую системе правления в других странах, но я говорю: если нашей стране когда-либо был нужен Муссолини, то именно теперь пробил час»[261]. Ему вторил президент престижного Колумбийского университета, который в 1931 году в речи перед первокурсниками утверждал, что тоталитарные государства «выдвигают куда более умных, волевых и значительно более мужественных людей, чем государства с представительной формой правления».
Американские бизнесмены и политики сами пытались провести отдельные «социальные эксперименты» во вполне нацистском духе. С 1920-х годов Соединенные Штаты стали мировым лидером в области евгеники — учения о возможности улучшения физических и психических характеристик человека как биологического вида. Даже Гитлер признавал первенство американцев в этой области. Евгеника привлекла внимание многих американских олигархов, которые лелеяли надежду взрастить «полноценных» американцев вместо пролетариев, которые постоянно угрожали забастовками и революцией. Флагманом американской евгеники стал Университет Рокфеллера, где, как уже упоминалось в главе 1, проводились исследования самого широкого спектра, включая программы массовой стерилизации. Многие из зловещих «инноваций» нацистов, такие как «программа умерщвления Т-4», которая предусматривала уничтожение «лишних» людей (инвалидов, умственно отсталых, стариков), были отнюдь не изобретениями немецких «расовых ученых», а лишь более глубокой переработкой американской евгенической идеологии.
Связи между германскими и американскими евгенистами в 1920–1930 годы имели широкий и плодотворный характер, причем немцы часто выступали учениками заокеанских коллег. На средства Рокфеллера и Карнеги, который в своих предсмертных распоряжениях не забыл поборников «расовой чистоты», устраивались великолепные конференции, семинары, поездки по обмену опытом и многое другое. Американцы сами ввели в некоторых штатах (например, в Калифорнии) программы стерилизации, которые позволяли принудительно лишать репродуктивной способности «нежелательных» лиц. Сегодня в историографии все чаще всплывают новые факты, свидетельствующие о том, что американские руководящие круги испытывали интерес к германскому нацизму задолго до его прихода к власти. Вполне вероятно, что Гитлер попал в поле зрения американцев еще в 1922 году, когда был фигурой лишь местного масштаба. С будущим фюрером встретился капитан Т. Смит — сотрудник американской военной разведки, оставшийся очень довольным беседой с подающим надежды политиком. Особенно приглянулся Смиту воинствующий антибольшевизм Гитлера, который мнил себя защитником Германии от «красной угрозы». Убедив вашингтонское начальство в перспективности молодого национал-социалиста, капитан подыскал ему соответствующего опекуна — Э. Ханфштенгля, известного под ироническим прозвищем «Пут-ци» — малыш. Сын богатого мюнхенского антиквара и книгоиздателя, Хан-фштенгль был наполовину американцем. Во время обучения в Гарварде молодой Ханфштенгль завел полезные связи, в частности с Ф. Рузвельтом. Другим его университетским приятелем стал У. Липпман — будущий идеолог и пропагандист Белого дома. Знакомства Ханфштенгль продолжил накапливать в 1910-е годы, когда он проживал в Нью-Йорке, избежав тем самым ужасов Первой мировой. В филиал отцовской фирмы по торговле антиквариатом, которым он руководил, любили заходить Морган-старший и Форд.
Перебравшись после войны в Германию, Ханфштенгль сдружился с молодым Гитлером. Будучи любителем искусства, восходящий национал-социалист оценил профессиональные знания антиквара, который к тому же прекрасно играл на фортепиано и писал музыку. Особенно заинтересовали Гитлера рассказы «Путци» о футбольных матчах в США и о том, как с помощью незатейливых воинственных маршей и импровизированных представлений на них «заводят» болельщиков. По просьбе будущего фюрера Ханфштен-гль написал ряд подобных маршей, под которые охотно маршировали нацистские штурмовики, включая ставший настоящим хитом в Третьем рейхе Марш Гитлерюгенда[262].
Интересно отметить, что глава этой организации, которая объединяла немецкую молодежь и готовила ее к «достойной жизни и славной смерти во имя фюрера», Б. фон Ширах также имел американские корни и в детстве говорил по-английски, немецкий он начал изучать только в пять лет. Поворот к антисемитизму у Шираха произошел после прочтения книги Генри Форда «Международное еврейство». Наконец, сама идея Гитлерюгенда, как и боевых маршей, была заимствована у англичан и американцев из практики организации бойскаутов.
Вскоре после знакомства Ханфштенгль стал доверенным лицом Гитлера, своего рода его «продюсером», который не только решал его финансовые проблемы, но и заботился о личной безопасности. Известно несколько случаев, когда бывший антиквар спас Гитлера от неминуемой смерти. Именно в доме «Путци» Гитлер укрывался после неудачного «Пивного путча», а когда будущему фюреру пришлось отбывать заключение, Ханфштенгль приложил все усилия, чтобы сделать его пребывание в тюрьме максимально комфортным и подготовить все условия для политической деятельности после освобождения. Неоценимую помощь Ханфштенгль оказал Гитлеру в области пропагандистского сопровождения «Пивного путча» и последующего судебного процесса. Созывая пресс-конференции, общаясь с журналистами, лично выступая в прессе, он помог Гитлеру снискать славу мученика во имя Германии.
Однако главной заслугой Ханфштенгля стал его вклад в финансирование деятельности нацистской партии[263]. Выполняя, на первый взгляд, частные поручения нацистского лидера и его приближенных, он совершал многочисленные поездки в Англию и США, возвращаясь оттуда с разного рода «подарками», которые трудно было достать в испытывавшей дефицит Веймарской республике. В их числе были свертки с долларами, которые «Путци» перевозил через границу без таможенного досмотра. Эти деньги собирались преимущественно в США из пожертвований крупных бизнесменов, которым намекали на необходимость поддержать такую перспективную «некоммерческую организацию», как нацистская партия. Они шли не только на развитие дела национал-социализма, но и на содержание самого Гитлера, который к тому времени вошел во вкус обеспеченной жизни, хотя и числился на бумаге в качестве обычного писателя (это помогало уходить от налогов).
