Конечно, роль заокеанских финансистов в становлении Гитлера свелась далеко не только к оплате его проживания на комфортабельной вилле или текущих расходов нацистской партии на проведение митингов или издание пропагандистских материалов. Подготовка почвы велась и в более солидных масштабах, причем она продолжалась вплоть до начала Второй мировой войны (а в целом ряде случаев — чуть ли не до ее середины). Рузвельт был прекрасно осведомлен, что та помощь, которую бизнесмены из США оказывали Германии, приводила в первую очередь к укреплению нацистской военной машины. Так, упомянутый У. Доддом концерн «И. Г. Фарбен» в сотрудничестве с «Дженерал Моторс» разрабатывал технологии получения синтетических веществ, которые были жизненно необходимы немцам в будущей войне. Наученные опытом 1914–1918 годов, германские генералы понимали, что британский флот перережет каналы поставок натурального сырья из зарубежных источников. Американцев не смущало, что в годы Первой мировой войны немецкий концерн производил не только взрывчатку, но и боевые отравляющие вещества, широко применявшиеся на фронте. Разработки в этой области помогли «И. Г. Фарбен» создать и наладить производства печально известного «Циклона Б» — ядовитого газа на основе синильной кислоты, с помощью которого нацисты уничтожали в газовых камерах узников лагерей смерти.
Широко известна дружба между Гитлером и Г. Фордом, которого фюрер наградил большим крестом ордена Германского орла. Антисемитизм американца, нашедший выражение в его нашумевшей книге «Международное ев-рейство»[264], стал источником вдохновения не только для фон Шираха, но и для многих других нацистов. Известно, что портрет американского автомобильного магната украшал один из кабинетов в мюнхенской резиденции фюрера. Активная поддержка нацистской партии сослужила хорошую службу и для бизнеса Форда: вплоть до вступления США в войну ни один из его заводов на территории Германии и оккупированной Франции не был национализирован.
Форд был отнюдь не одинок в своих симпатиях к нацизму. Другой видный бизнесмен Т. Уотсон, занимавший пост президента корпорации «АйБиЭм», поддерживал не менее тесные связи с гитлеровским режимом, которые помогли его компании пережить Великую депрессию не меньше, чем поддержка американского правительства. В лице нацистской Германии «АйБиЭм», в то время специализировавшаяся на производстве счетных машин, нашла прекрасный рынок сбыта, позиции на котором американцы укрепили за счет покупки немецкой компании «Дехомаг». Нацисты охотно приобретали американские счетные машины, не скрывая, что они нужны в том числе для учета личных данных узников лагерей смерти. В своей книге «IBM и Холокост: стратегический альянс между нацистской Германией и самой влиятельной корпорацией Америки» современный исследователь Э. Блэк отмечает, что внедрение счетных машин для их использования нацистскими палачами «стало технологическим вызовом, на который компания ответила с леденящим душу успехом. [ «АйБиЭм»] предоставила свой персонал и оборудование для разработки, исполнения и технического содействия, в котором гитлеровский Третий рейх нуждался для невиданной ранее задачи — автоматизации уничтожения людей». Э. Блэк утверждает, что американская корпорация поставила нацистам в общей сложности более 2 тысяч вычислительных машин. За это достижение Уотсон также был удостоен ордена Германского орла.
В числе других видных друзей нацистского режима можно назвать уже встречавшегося нам в этой главе медиамагната У. Херста, вложившего немало средств в создание позитивного образа Гитлера в американском общественном сознании, или руководителя «Дженерал Моторс» Г. Ховарда, написавшего целую книгу о геополитических выгодах союза с нацистами. Дж. Рокфеллер-младший, семья Дюпонов, Э. Меллон и многие другие лидеры американской корпоративной элиты также были замечены в многочисленных деловых и дружеских связях с режимами Гитлера и Муссолини.
Итогом совместной деятельности американских и британских финансистов и промышленников стало приписанное Гитлеру «экономическое чудо». Нацисты смогли не только в полном объеме обеспечить заработком всю многомиллионную армию безработных и поднять уровень жизни, но и ассигновать огромные средства на военные нужды. Огромный и оснащенный по последнему слову техники гитлеровский вермахт смог поставить на колени Европу всего через шесть лет после того, как германские военные начали пересаживаться с фанерных муляжей танков на настоящие боевые машины, в свое время запрещенные им Версалем.
Когда в 1939 году началась Вторая мировая война, Рузвельт уже через два дня после нападения на Польшу поспешил успокоить американцев: «Пусть никто небрежно или лживо не говорит о том, что Америка когда-нибудь пошлет свои армии в Европу. Мы стремимся не допустить войны до наших очагов, не позволим ей прийти. В этом мы имеем исторический прецедент, восходящий ко дням администрации Джорджа Вашингтона. Я надеюсь, что Соединенные Штаты останутся вне войны. Я верю, что это будет так. И я заверяю вас самым решительным образом, что все усилия нашего правительства будут направлены к этой цели»[265]. Эта речь преследовала чисто тактические цели. В ноябре 1940 года должны были состояться президентские выборы, и Рузвельт удивил американцев решением выставить свою кандидатуру на третий срок — беспрецедентное явление в американской истории. В этой ситуации американский лидер с большим успехом для себя разыграл изоляционистскую карту, во всеуслышание пообещав матерям Америки, что не отправит их детей на войну.
Изоляционистские настроения, нараставшие в американском обществе в течение 1930-х годов, многократно усилились после успехов Гитлера в Европе. На американцев произвело очень сильное впечатление, что Третий рейх, казалось, не повторил ни одной ошибки Первой мировой войны: немцам не только блестяще удалось избежать войны на два фронта, но и в считанные недели поставить на колени Францию — государство, которое в предыдущем конфликте четыре года упорно сопротивлялось Германии. Конечно, вступать в схватку с таким противником в США не хотелось никому, тем более что за двадцать межвоенных лет американская армия пришла в плачевное состояние. Это понимали и в Белом доме. Уже после вступления США в войну, в январе 1941 года американский лидер заявлял своим соратникам: «Армия не должна ориентироваться на агрессивные действия до тех пор, пока она не будет полностью к ним готовой; наш военный курс должен быть консервативным до тех пор, пока наша мощь не будет развернута»[266].
Не стоит забывать, что пока колонны германских танков проезжали под парижской Триумфальной аркой, Соединенные Штаты все еще не оправились от экономической катастрофы 1929 года. Достаточно сказать, что медицинские комиссии отбраковывали более половины рекрутов, которые из-за плохого питания отставали в физическом развитии.
Наконец, изоляционизм в американском обществе подпитывало и то, что многие американцы смотрели на разразившуюся войну, как на очередной колониальный передел мира между европейскими державами. Вскоре после начала боевых действий в Польше Коммунистическая партия США распространила листовки, которые содержали ироническое заявление: «Мы, правительства Великобритании и Соединенных Штатов, от имени Индии, Бирмы, Малайзии, Австралии, Британской Восточной Африки, Британской Гвианы, Гонконга, Сиама, Сингапура, Египта, Палестины, Канады, Новой Зеландии, Северной Ирландии, Шотландии, Уэльса, а также Пуэрто-Рико, Гуама, Филиппин, Гавайев, Аляски и Виргинских островов торжественно заявляем, что данная война не является империалистической»[267].
Вместе с тем Рузвельт как дальновидный политик и стратег понимал, что роль США в разразившейся войне будет по своей важности многократно превосходить их участие в предыдущем всемирном конфликте. Президент не мог не осознавать, что даже без формального объявления войны Америка окажется втянутой в боевые действия, прежде всего в финансово-экономическом отношении, причем ставки повысятся многократно. Решающую роль Америки для формирования единой антигитлеровской коалиции западных стран понимал и ставший в 1939 году премьером Черчилль, который после переизбрания американского лидера сказал ему: «Я молился за ваш успех… Мы вступаем в мрачный период того, что очевидно будет продолжительной и постоянно расширяющейся войной. То, что происходит, будет долго помниться до тех пор, пока по-английски говорят в этом мире»[268].
