Генерал Дж. Хукер, сменивший Бернсайда в начале 1863 г. и отличившийся в предыдущих операциях, также не смог переломить ситуацию в пользу Вашингтона. Он потерпел неудачу в местности под названием Глушь (так называется густо поросшая лесом, труднопроходимая территория на севере штата Вирджиния). Длившееся с 30 апреля по 5 мая сражение в Глуши (известно также как битва у Чанселорсвилля) стало подлинным триумфом Роберта Ли. Уступая противнику более чем в два раза, командующий Вирджинской армией, вопреки любым разумным соображениям, не только отказался от обороны, но и разделил армию, нанеся удары с разных направлений.

Эта блестящая победа возродила планы по вторжению на территорию северных штатов. Материальные и человеческие ресурсы Конфедерации были на грани истощения. Если Север, несмотря на череду поражений, мог обеспечивать солдатам комфортные условия, включая теплое обмундирование и превосходный паек, то рядовые конфедераты еще с начала войны представляли собой печальное зрелище — оборванные голодные солдаты, многие из которых маршировали босиком. Одна из жительниц Севера, увидев армию южан на марше, удивилась, что эти люди вообще могут совершать пешие переходы, не говоря о самих боях. Поэтому командующий Вирджинской армией был заинтересован в том, чтобы решительным ударом поставить точку, принудив Вашингтон заключить мир и тем самым признать КША в качестве суверенного государства. Генерал прекрасно понимал, что Соединенным Штатам для победы нужно победить, а Конфедерации — не проиграть. Удачный момент для решающего усилия настал после Глуши.

В то время, когда Ли начал вторжение в северные штаты, в Потомакской армии снова сменился командующий. На этот раз им стал генерал Дж. Мид, который мало чем себя проявил ранее. Многие восприняли его назначение как акт отчаяния со стороны президента. Однако именно Миду выпала честь одержать самую громкую из побед федеральной армии — победу в сражении у Геттисберга. Этот небольшой город в Пенсильвании имел важное значение, поскольку в нем сходятся несколько дорог, ведущих вглубь северных штатов[140]. В битве у Геттисберга фактически в первый раз за войну обе стороны поменялись ролями: южане под началом Ли атаковали, а северяне Мида оборонялись, причем держались на редкость стойко (возможно, из-за того, что они в первый раз оказались в роли защитников своих штатов от вторжения). После особенно больших потерь, понесенных на третий день битвы, потрясенный генерал Ли приказал отступать обратно в южные штаты.

4 июня 1863 г., ознаменованное победой при Геттисберге, стало одной из наиболее прославленных дат в истории США. Дело не только в том, что победа совпала с Днем независимости — главным праздником американцев. Одновременно с новостью о триумфе Потомакской армии на востоке радостные вести пришли и с запада: генерал Грант принудил к капитуляции Виксберг, который являлся последней и наиболее мощной цитаделью южан на Миссисипи. И если Геттисберг имел скорее политическое значение, развеяв ореол непобедимости Ли, то взятие Виксберга имело стратегический смысл, поскольку теперь территория Конфедерации была разрезана надвое: на берегах Миссисипи укрепились федеральные войска, а саму реку патрулировали мощные речные флотилии северян.

Одновременно давала знать о себе и морская блокада Конфедерации. С самого начала войны руководство военно-морского флота США отнеслось к плану «Анаконда» с большим пониманием, приняв решение закупорить основные порты конфедератов, тем самым уничтожив их морские перевозки.

Торговля с заморскими государствами имела решающее значение для южных штатов. Собственная промышленность была в них развита слабее, поэтому промышленное оборудование и оружие следовало закупать в обмен на хлопок в Англии. Однако федеральная блокада ставила под угрозу трансатлантическое сообщение. И если на суше конфедеративная армия, хотя не столь многочисленная, как противник, представляла мощную силу, то на море южане практически ничего не могли противопоставить федеральному флоту, который перехватывал и уничтожал торговые корабли, следовавшие в Англию с хлопком, а обратно — с оружием, боеприпасами, медикаментами и другими важными товарами. Однако северяне не только пассивно блокировали побережье, они также атаковали стратегически важные форты и гавани. В качестве ответной меры конфедераты высылали на коммуникации рейдеров — быстроходные крейсера, которые атаковали торговый флот северян. В учебники истории вошли героические рейды крейсеров «Алабама», уничтожившего 53 корабля противника, и «Шенандоа», чьей жертвой стали 38 торговых судов северян[141]. Однако даже эти успехи не могли переломить ход войны на море.

Следует отметить, что южане в известном смысле сами помогли федеральной блокаде. На протяжении всей войны морское сообщение с Англией и другими важными партнерами так и не было поставлено в рамки централизованного государственного контроля, будучи отдано преимущественно частной инициативе. Как следствие, в то время, когда южане остро нуждались в винтовках или палатках, в гавани КША заходили корабли, которые героически прорывали блокаду лишь для того, чтобы доставить шампанское и корсеты. На суше хозяйственная машина Юга также работала не без сбоев. Хотя масштабы успехов военной экономики при изначальной промышленной слабости южных штатов впечатляют, многие проблемы оказались трудноразрешимыми. К примеру, в то время, когда солдаты-конфедераты в буквальном смысле умирали от голода и побирались по деревням в поисках обуви, на армейских складах гнили миллионы рационов и лежали тонны сапог.

Тем временем на фронте после Геттисберга чаша весов также понемногу склонялась в сторону северян. Летом 1863 г. казалось, что удача улыбнулась южанам на западе: в сентябре в битве у Чикамуги (штат Теннеси) федеральная армия Уильяма Роузкранса была полностью разгромлена южанами генерала Брэкстона Брэгга, загнана в город Чаттануга и блокирована там. За всю войну конфедераты больше не смогут добиться такого успеха. Однако и здесь Грант смог исправить положение. Вовремя придя на помощь осажденным товарищам, его армия к концу ноября разгромила Брэгга, деблокировав осажденных солдат Роузкранса. После этих побед Линкольн, наконец, понял, что нашел человека, который завершит войну. В начале следующего года Грант торжественно получил звание генерал-лейтенанта — высший чин в американской армии того времени (до него лишь Вашингтон и Скотт носили это звание, причем последний был повышен лишь временно). Оставив войска на западе под командованием своего старого товарища и соратника генерала Уильяма Шермана, Грант отбыл на восток, чтобы руководить Потомакской армией.

Именно на востоке особенно ярко проявился основной полководческий «талант» Улисса Гранта — умение посылать солдат в лобовые атаки, не считаясь с потерями. Однако в отличие от Бернсайда, нервы которого сдали к концу первого же сражения, Грант был методичен и неумолим. Пытаясь маневрировать и занимать выгодные позиции, он терпел неудачи. Его подводила излишняя уверенность в своих возможностях, отвратительная работа штабов, отправлявших корпуса и дивизии в диаметрально противоположные направления, и умелое противодействие Ли. Потеряв надежду переиграть командующего южан, Грант перешел к тактике грубой силы, развязав целую серию сражений, перед которыми померкли ужасы Фредериксберга. Стратагема фаворита Линкольна была проста: не давать южанам опомниться, беспрерывно атаковать их и утопить в крови — неважно, в их собственной или своих же федеральных солдат. В череде непрерывных сражений буквально за месяц армия под руководством Гранта потеряла почти 50 тыс. человек[142], около половины своей первоначальной численности. Однако федерального командующего эти потери не волновали. Он был обеспечен стабильным притоком живой силы, который не мог позволить себе малонаселенный Юг.