Рассыпавшись на осколки, я с каждым новым толчком вздрагивала все ощутимее и, под синхронный мужской рык окончательно выбившись из сил, рухнула в сторону. Если бы не пустынники, приложилась бы головой о землю.

— Лирель, — встревоженно позвал Корвус, уложив меня на свою грудь. — Ты как, любимая?

— Жива, — прошептала, облизнув пересохшие губы, и открыла глаза, тут же натыкаясь на пламенный алый взгляд.

— Беяз кадын (1), — прошептал Шаан, нежно поглаживая кончиками пальцев все еще подрагивающий живот. — Кожа — молоко. Губы — вода. Поцелуи — вино. Глаза — океаны.

В нем было столько огня, что на мгновение мне показалось, будто я вижу в отражении еще одну пару глаз — непроглядно темную, как сама ночь.

Их всегда будет двое. Всегда.

(1) — Белая женщина.

— Вот и твои владения, принцесса, — смешливо шепнул на ухо Тайпан, притормаживая коня у главных ворот столицы.

Бросив на него недовольный взгляд, проверила наличие морока в отражении чужих глаз, и нервно поправила намотанный на голове тюрбан, пряча под ткань даже мелкие волоски.

На душе было неспокойно.

Чем ближе мы приближались к городу, тем сильнее меня лихорадило, что не укрылось от внимания мужчин, пытавшихся отвлечь меня пустыми разговорами. Что-то больное и нервное сидело под ребрами, нашептывая низким каркающим голосом, о том, что стоит мне перешагнуть границу, и я уже никогда не смогу из нее выйти.

Сжимая вспотевшие пальцы, я опустила ресницы, пряча взгляд, когда кони подвезли нас к стоящей на воротах страже, без интереса разглядывающей толпы прибывших.

— Куда? — гаркнул солдат, нелепо поправляя служебный камзол, будто сам испугался своего тона.

— В столицу, друг. Куда же еще? — не теряя уверенности, Тайпан придержал гарцевавшего под нами коня.

Оглядев нашу компанию любопытным взглядом, мужчина цокнул языком, явно сделав для себя какие-то выводы. Наморщив нос картошкой, он величаво выкатил грудь, облизнув сухие губы.

— У нас тут свои законы, пустынник. Черная Церковь вас не одобряет.

— Клянемся соблюдать приличия, — уловив намек, Шаан вскинул в воздух пальцы, складывая их в церковном жесте. — Мы ж тоже люди, друг, все понимаем.

Явно оценив знания, сторож подобрел, растянув уголки губ в неуверенной улыбке. Бросив пару оценивающих взглядов по сторонам, он согласно кивнул, пропуская нас вперед.

— Вот видишь, а ты за нас замуж не хотела, — вновь насмехаясь, прошептал он, стоило нам покинуть арку тяжелых ворот.

— У тебя слишком хорошее настроение.

— А ты слишком напугана, — уколол он точно в цель. — Эйше, дыши глубже. У меня от твоих мурашек живот болит.

Мы мирно двигались в потоке таких же направляющихся по своим делам людей. Смешавшись с толпой телег, коней и пеших граждан, проходили одну улицу за другой, разглядывая легкие торговые палатки и слушая крики зазывал.

— Бал-маскарад! Спешите! Спешите! Завтра будет бал! — заливался соловьем повисший на фонарном столбе мальчишка, которому явно хорошо приплатили за такую рекламу. — Приглашены все! Завтра, на главной площади! Не упусти шанс восславить короля Нэрса Неопалимого!

Бал-маскарад! Как же я могла забыть!

Хотя почему не могла? Столько лет прошло, все что угодно может вылететь из головы.

— В честь чего праздник, интересно?

— Это традиция. В последний день равноденствия моя семья устраивает маскарад прямо на улицах города. Если с годами ничего не изменилось, то Нэрс должен быть там.

— Над этим стоит подумать, — согласился Тайпан. — А пока попробуем найти жилье.

Увы, с этим оказалось непросто.

Девять из десяти постоялых дворов были забиты до отказа приехавшими на праздник людьми, которые выкупали даже места на сене в сараях, лишь бы было где спать. Нам пришлось довольно долго кружить по городским улицам в поисках ночлега, пока я не сдалась от усталости, предложив вариант подороже — в верхней части города.

Понимая, что приезжих в городе не счесть, пустынники согласились. Для нас наконец нашлись небольшие апартаменты над пекарней с видом на пересечение улиц, меж которыми возвышался дворец.

Такой же, каким я его помнила, когда бросила последний взгляд из кареты, увозившей нас с мамой в Дей-рит. Как это было давно…

— Устала?

Подкравшись со спины, Корвус обхватил мою талию сильными руками, слегка покачивая в объятиях, как утешают расстроенных детей.

— Просто хочу, чтобы все это как можно быстрее закончилось. Словно слишком длинный и волнительный день, а я невыносимо устала от потрясений.

Мужчина прижался губами к моему затылку и понимающе промолчал, не став придумывать лишних слов, которые никак бы мне не помогли, лишь расшевелили бы воздух.

— Корвус?

— М-м?

— А что будет после?

Наверное, этот вопрос тревожил меня не меньше, чем мысли о том, что предстоит сделать и как при этом выжить. Да, я прекрасно понимала, что сейчас мы просто обязаны продолжать путь, каким бы он ни был, но рано или поздно он подойдет к концу, и если все сложится благоприятным образом, передо мной вновь встанет выбор.

— Что ты хочешь услышать?

— Каким вы видите будущее? Ну… совместное. Вы уже вроде как все для себя решили, но я не умею читать мысли и плохо представляю себе, что из этого может получиться.

Мужчина понимающе хмыкнул, потерся щекой о замявшиеся под платком кудри и шумно вздохнул.

— Когда все закончится и ты достаточно успокоишься, чтобы принять нас окончательно, уедем в пустыню — все вместе.

— Я не уверена, что готова к этому, — смутилась я.

— Поэтому мы тебя и не торопим, Лирель. Если захочешь, можем поехать куда-нибудь в другое место, но покинуть земли Лейгуа-эрде ты должна. Для тебя здесь отныне и навсегда слишком опасно.

Как неприятно ни было признавать, но Корвус был прав.

Сколько бы ни прошло времени и как бы король ни воспринял вести о Шибане, я всегда буду в опасности, дав знать всем, кто в этом замешан, что я тоже фигура на доске, которая сделала свой ход. И, как и в любой партии, следующее действие выбирает соперник, а его выбор может быть совершенно непредсказуемым. И единственный способ сохранить право на существование — всегда быть наготове, разумно покинув родные земли и никогда не возвращаться сюда.

— Ты прав.

— Я прав в большинстве случаев. Ошибся я лишь однажды, когда на секунду поверил, что ты не сможешь принять и меня, оставив выбор в пользу Шаана.

Только улыбнулась.

— Правда? И когда же?

— Когда ты шарахнулась от меня, как от огня, в доме твой кузины. Я много раз видел ужас в чужих глазах, но твой… Его было сложно переварить.

Входная дверь открылась с громким стуком, и в комнату ввалился веселый Тайпан, прижимающий к груди невнятный, но очень объемный куль тканей разных цветов, и котомку, разившую аппетитными ароматами.

— Я принес еды и, кажется, у меня есть план, — выдал он, улыбнувшись нашим удивленным взглядам.

— А это не слишком?

Осматривая в отражении свой наряд, я не могла отвести взгляда от голого живота, привлекающего внимание ровной кожей и чудовищно низкой линией пояса.

Низкая многослойная юбка позвякивала пришитыми к ней металлическими бляшками при каждом движении. Создавалось ощущение, будто я погремушка, которую будет слышно за милю. А верх… это вообще отдельная история и крайне откровенное творение белошвейки из дома напротив, которая за десяток лишних рантов согласилась взять срочный заказ, пошив его за одну ночь.

Длинные полупрозрачные рукава скрывали практически все, кроме самого важного. Можно было подумать, будто вся ткань ушла именно на них, а прикрыть ложбинку тесно сжатой груди материала не хватило, не оставляя мне иного выбора, кроме как демонстрировать всем то, чем наградила природа.

— По сравнению с тем, что я видел в мастерской, пока ждал заказ, — ты просто невинный цветок на фоне остальных нарядов, — хмыкнул красноволосый, разглядывая меня на расстоянии нескольких шагов. — Такое чувство, что у местных стирается вся смиренность, присущая религиозным фанатикам. Но не могу не сказать тебе, что от твоего вида у меня уже трещит терпение.