Лошадь несла меня все дальше на восток, отбивая копытами пыльную дорогу и поднимая грязный туман в воздух неровными облаками. Ветер выл в ушах, волосы купались в потоке, а на губах расцветала бестолковая улыбка, не желавшая прятаться за завесой.

Мне нужно было вытрясти из себя все возбуждение, выскакать его по ровному пути, чтобы при встрече не выказывать собственного изумления. Я была растеряна, не знала, как себя дальше вести с пустынником, но определенно не жалела о случившемся.

Вдалеке, в стороне от основной тропы, показался густой дым, как отметка для моих глаз. Свернув в нужном направлении, я поумерила пыл кобылки, и уставшая лошадка послушно потопала ближе к лесу, ступая подкованными копытами по мягкой траве.

Чем ближе я была, тем четче видела силуэт красноволосого, который лениво подпирал деревце, явно выжидая меня. Караулил, как охотник добычу.

При виде него воспоминания нахлынули волной, вновь пробуждая под кожей горячий импульс, стоило нам поравняться.

— Привет, — мягко и словно ни в чем не бывало, сказал он, подхватывая мою лошадь за трензель, заставляя остановиться.

— Привет, — ответила, проглатывая заготовленные слова, потому что в следующую секунду Тайпан подхватил меня за талию, ловко снимая с седла и притягивая к себе.

— Я соскучился, принцесса.

Он не выжидал момента, пылко заглядывая в глаза. Просто наклонился ниже, к лицу, и обжег дыханием пересохшие губы, вынуждая прижаться грудью к обнаженному торсу.

— А ты? Скучала?

И было в этом вопросе что-то личное, что-то больше, чем просто праздное любопытство и легкий флирт.

Пальцы на талии сжались чуть сильнее, расплескивая под кожей сладостный жар. Вздрогнув от резкого вздоха, я невольно опустила ресницы, потянувшись навстречу.

Кто мне запретит? Ну, покажите этого смельчака?

Губы Тайпана были такими же мягкими и требовательными, как я помнила со вчера. Они не ластились, выискивая взаимность, а брали, жадно исследуя языком и кончиками зубов, прикусывая мои губы в ответ.

Неожиданно пустынник склонился сильнее, сцепил руки у меня под ягодицами и распрямился, отрывая от земли и вынуждая обнять его за плечи, чтобы чувствовать лживую уверенность и мнимый контроль.

— Что ты делаешь?

— Хочу носить тебя на руках. Разве не ясно? — Усмехнулся он, разглядывая мое лицо снизу вверх. — И все-таки тебе надо немного поднабрать в весе, а то твоя шикарная задница испарится.

— Все с моим весом в порядке, и с задницей тоже.

— Да, — мурлыча, ответил он, властно сжав ладонь на правой ягодице. — С ней определенно все в порядке.

— Ладно, всё, отпусти меня.

— А что мне за это будет?

— А чего ты хочешь? — иронично спросила я, но Тайпан, похоже, принял это за чистую монету, задумчиво отводя взгляд в сторону.

— Я бы сказал, — наконец начал он, понизив голос до едва различимого шороха, отчего мне пришлось наклониться, чтобы не разбирать по губам. — Но пока ты мне этого дать не сможешь.

— Так и не ставь невозможную цену.

Меня осторожно отпустили, позволив коснуться ступнями примятой травы и услышать, как коротко треснула веточка, переломившись под подошвой.

— Нет ничего невозможного, принцесса. Это только слово, которое люди придумали, чтобы оправдывать свою слабость. Но и для реки нужно время, поэтому пока…

— Что?

— Ты будешь должна мне еще один поцелуй, — алый взгляд сверкнул смешинками и игривостью, прогоняя любую неловкость в общении. — Сладкий и нежный.

— И в чем подвох? — уточнила я, заподозрив неладное.

Пустынник выпрямился, сложил тяжелые руки на груди и с вызовом на меня посмотрел, заостряя уголки губ в улыбке.

Боги, как он умудряется быть таким очаровательным при своей явной ауре воина, не боявшегося — и даже ищущего — крови на своем пути? Это просто не укладывалось у меня в голове, отказываясь формироваться в ровные книжные полки, где я делала свои заметки. И все, что я успела узнать о Тайпане, валялось неструктурированной кучей бумаг, которые не получалось собрать в целостный вывод.

Путаница и несоответствия.

— Ты поцелуешь меня сама. Когда захочешь, — уточнил он, качнув плечом. — Времени у тебя на это два дня.

— А что мешает мне сейчас поцеловать тебя?

— Не пойдет, — улыбнулся он. — Ты хочешь избавиться от долга, а это вовсе не то, чего я хочу. Тут другие правила, принцесса.

— С чего ты вообще взял, что я соглашусь играть по твоим правилам?

Чувствуя, как раздражение покалывает кончики пальцев, я дождалась ответа, но прежде Тайпан вновь склонился, почти в упор приблизившись к моему лицу.

— Потому, что тебе это нравится. Признай и разреши себе поиграть в соблазнительницу.

Взгляд в сторону с ярким прищуром, и мужчина кивает.

— Мы идем, брат!

Черт, Ворон…

На секунду стало неимоверно стыдно.

Я совсем забыла о страже в черном, о молчаливом спутнике, ощутив, как от осознания этого к щекам прилила краснота, жгучим перцем кусая кожу. Движения сразу стали скованнее, каленым металлом отзываясь в теле, поэтому я не сразу смогла двинуть рукой, пытаясь ее отдернуть, когда Тайпан требовательно сплел наши пальцы.

— Идем? — уточнил учтиво, пока я глупо пялилась на плетение рук, пытаясь заставить себя отнять ладонь. — Что такое, принцесса? Что с лицом?

— Это слишком, — набрав в грудь побольше воздуха, с трудом расцепила пальцы, дав понять, что такой контакт неприемлем, но алые глаза Тайпана хищно прищурились, улавливая суть и явно от этого негодуя. — Пусти, пожалуйста.

— Уверена? — уже неприкрытое недовольство сквозило в голосе. — Стесняешься или не нравится, когда я к тебе прикасаюсь?

— Тайпан, отпусти.

— Будь по-твоему, — буркнул он и действительно отпустил, прямым шагом направившись в лесок.

Не оборачиваясь, не проверяя, иду ли я следом, просто пошел, раздраженно покачивая плечами. Проводив мужчину взглядом, я гордо подняла подбородок и двинулась следом, не собираясь сдаваться под этим натиском.

В конце концов, я ему ничего не обещала. Благодарность? Да, испытывала, но исполнять любые его прихоти не обязывалась. Если не может держать себя в руках, как зеленый мальчишка, то это только его проблемы, не мои.

Проговаривая все эти выводы раз за разом, я с трудом, но выбралась на полянку, где горел костер, минуя колючие ветки и сеть кустарников, плетущих ковер под ногами.

Ворон сидел на невысоком бревнышке и затачивал деревянные палочки, глядя себе на руки. По всему его виду, кричащему, что что-то не так, угадывалось плохое настроение. И по тому, как закручивающиеся стружки отлетали прямо в огонь, с недолгим шипением превращаясь в пепел.

Стало неуютно. В одну секунду.

Повисшая на плечах недобрая атмосфера давила здесь каждого, и если Ворон срывался молча, то Тайпан, напротив, гремел чем-то в своей дорожной сумке, игнорируя всех и вся.

Похоже, я совершила необратимую ошибку, шагнув навстречу своим желаниям.

Стоя столбом по среди зеленой лужайки, я дернулась, когда Тайпан распрямился и бросил в сторону Ворона свой стилет, который тот, словно ожидая нападения, ловко перехватил, сжав пальцами лезвие.

В полном молчании пустынник в черном встал и развернулся к своему побратиму, вынимая из-за пояса похожий, но совершенно иной кинжал.

Рукоять оружия Тайпана была светлой, словно из кости, и спиральной обмоткой поднималась к эфесу, за которым было слегка волнистое острие, блестящее от идеальной ковки и тщательного ухода. Стилет Ворона, напротив, был черненым, с шершавым центром меж двух заточенных до идеала сторон, ровными линиями сходящимися к острой вершине.

Именно он и полетел в сторону Тайпана, который нырнул, поймав оружие в полете, и ловко перевернул в пальцах, сжимая атакующей хваткой.

Происходящее дальше, я смотрела с открытым ртом и скованным телом, чувствуя, как промерзли пятки, намертво прилипнув к теплой земле. Глаза даже через силу не закрывались, оставаясь широко распахнутыми, чтобы не пропустить ни единого движения, опасаясь, что оно может стать непоправимым.