Замолчав на полуслове, прикусила язык, громко сглатывая.

Не хватало только сказать какую-нибудь ерунду, выставляя себя круглой идиоткой, не способной усмирить эмоции.

— И вот, мы вернулись к тому, с чего начали, — не дождавшись продолжения, Ворон потянулся к краям ткани и подхватив ее пальцами, медленно потянул назад. — Тайпан верен, как зверь, Лирель. У тебя нет повода ревновать его. Впрочем, и меня тоже. Я слишком умен чтобы разрушить твое доверие, таким глупым поступком, как измена. А еще, на будущее, когда говоришь о человеке любые факты, он страстно хочет их опровергнуть, выливая правду, которую не сказал бы просто так.

Дорогие мои! Не забывайте ставить лайки, это очень повышает продуктивность!

Капюшон все больше полз назад, открывая вид на плотную маску, которую Ворон легким движением руки развеял, дав понять, что это морок, и тем самым открыв секрет, как он может есть, не снимая ее.

Узкое скуластое лицо Ворона кричало об аристократичности, подчеркивая ровный, словно нарисованный нос и правильную форму губ с выраженной галочкой в центре. На меня внимательно смотрели темные глаза, обведенные густыми ресницами, словно краской. Глаза казались слегка раскосыми, чуть прищуренными, и взгляд оттого — более цепким.

Короткие темные волосы, небрежно зачесанные назад, неровными волнами выдавали природную взъерошенность и не прятали замысловатую серьгу в левом ухе, тонкой цепочкой связывающей прокол хряща и мочки. Лицо, спрятанное под наведенным мороком, все равно успело загореть, подчеркивая бронзой фактурность лица.

Он был красив. И очень ярко проявлял свою расовую принадлежность.

Пустынник, именно такими я их себе и представляла.

Стоило мне об этом подумать, как уголки его губ дернулись, спрятав от меня улыбку, которую на самом деле, я хотела бы увидеть.

— Нравлюсь?

И нет, не было в этой фразе никакого подтекста — скорее опаска услышать отказ. Она читалась в качнувшихся желваках и дернувшемся кадыке, напряженностью разрастаясь в пространстве спальни.

— Не молчи, Лирель, я волнуюсь.

— А почему тебе так важно мое мнение?

Нахмурившись, еще раз внимательно осмотрела мужчину с ног до головы, не находя изъянов, которых можно было бы стесняться.

Все так же крепок, высок. Атлетичное тело даже с расстояния внушало подчинение, а вблизи так и вовсе. Лицо же идеально к нему подходило, подчеркивая тихий нрав, но врожденную внимательность к деталям. С таким можно чувствовать себя как за каменной стеной, если он тебе друг, и бояться до дрожи костей, если враг.

Все сочеталось.

— Важно, — уклонился он, вновь дернув уголком губ. — Боюсь, что ты привыкла не видеть моего лица и сейчас будешь воспринимать его — меня — по-другому.

— Отнюдь. Я примерно таким тебя себе и представляла, ты лишь закончил картинку в моей голове.

— Все сложилось? — обогнув изножье кровати, он медленно двинулся в мою сторону, по-свойски устраиваясь на краю постели и поворачиваясь всем торсом. — Детали собраны?

— Вроде того. Ты… оправдал мои ожидания.

— Приятно знать, — ухмыльнулся он, дернув бровями и всем видом крича, что не это хотел услышать. — Так и чем все-таки займемся, пока Тайпан отвлекает твою кузину?

— А зачем он ее отвлекает? — недоуменно нахмурившись, я даже вытянула голову от любопытства.

— Тайна, принцесса. Хочет кое-что разузнать. Так что пока нам придется побыть вдвоем. Надеюсь, я тебе не в тягость.

— Если честно, я жутко устала и хочу лечь, — призналась я. — Голова раскалывается.

— Конечно. Ложись, я посижу в кресле.

Не став спорить, Ворон поднялся с кровати и устроился напротив, в кресле, между шкафом и завешанным окном, разминая затекшую шею и лениво покачивая ногой.

Мне ничего не оставалось, кроме как взять свою ночную одежду, укрыться в небольшой и пустой гардеробной и стянуть чужой наряд с плеч. Распустив до конца просохшие волосы, расправила пальцами волны и вышла, стараясь как можно быстрее оказаться в постели.

— Спокойной ночи, Лирель, — негромко произнес Ворон. Я затушила единственную свечу, не удержавшись от вопроса:

— А как давно вы с Тайпаном знакомы?

— Хочешь убедиться, что я знаю его достаточно для своих заявлений? — не в бровь, а в глаз спросил он, слишком быстро разгадав мои помыслы. — Давно. Больше чем жизнь, наверное. Он мой покровный брат, что дает мне полную уверенность о том, что в его голове.

— Спокойной ночи, — буркнула в ответ, услышав многозначительное хмыканье. Натянула одеялом почти до макушки и закрыла глаза.

Сон не шел.

Я невольно вслушивалась в чужое дыхание и в звуки за дверьми, пытаясь услышать шаги Тайпана, возвращающегося в свою комнату. Которые я, честно признаться, не слышала никогда, даже не представляя, как они звучат.

Тревожная дремота все же смилостивилась, пряча в свои объятия. Растеряв концентрацию, я невольно задремала, неглубоко провалившись в сон. И уже даже яркость сновидений начала понемногу заполнять сознание, как дышать стало неожиданно тяжело.

Открыв глаза, я увидела нависающего надо мной Ворона, который накрыл мой рот ладонью, а к своим губам прижимал палец, приказывая молчать.

Где-то за дверью послышалось какое-то шуршание, привлекшее наше внимание, и пустынник, дернув головой, намекнул мне притвориться спящей, а сам отошел, почти полностью растворяясь в темноте.

Ручка негромко повернулась — с легким скрипом, словно кто-то точно знал, в какой момент она может щелкнуть. Дверь приоткрылась, впуская в комнату тонкую полосу света из коридора. Стараясь выглядеть неподвижной, я осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь в черный силуэт, приближающийся с опасной медлительностью.

В руках у него было что-то большое, и пока я соображала, что это, мне на лицо опустилась подушка, перекрывая доступ к воздуху, отчего я резко задергалась, тут же ее сбросив.

— Кто такой? — прошипел пустынник, и в полумраке я заметила его за спиной нападавшего, который почему-то стоял смирно и не дергался, словно оцепенев.

— А ты? — нагло ответил мужчина, и только тогда я разглядела сверкнувшее гранью лезвие, прижатое к его горлу так близко, что слегка вдавливалось в кожу.

— Хочешь поиграть, умник? — спросил пустынник, и от его тона я поежилась.

Кровожадность даже не читалась между строк: она лежала на поверхности, качаясь на кровавых волнах последствий. Все-таки голос был еще одним оружием пустынника, способным доносить даже самые страшные мысли.

Непроизвольно я представила, как он может шептать мне на ухо самые грязные вещи, а я, завороженная, словно кобра — дудочкой факира, буду смиренно стоять, позволяя сделать с собой что угодно.

Хоть кинжал в спину, хоть…

Боги.

Наемник как-то странно крякнул и выгнулся, смешно растопырил пальцы и негромко застонал, не сумев скрыть боль.

— Кто ты и кто тебя прислал?

— Тебе какое дело? Я пришел за девчонкой, щенок, так что дай мне закончить, и мы с тобой распрощаемся, словно и не встречались, — перестав так выгибаться, мужчина шумно задышал, переводя дыхание. — Ей положено сдохнуть, как и ее мамаше.

Грязно сплюнув на пол, он оскалился, продемонстрировав слишком белые для простого бандита зубы.

— Давай, друг. Отпусти меня, и мы с тобой договоримся. Сколько ты хочешь?

— Заткнись, — и вновь наемник выгибает спину, задерживая от боли дыхание. — Как вошел сюда?

— Через дверь, — булькающий негромкий смех пробрал меня дрожью до самых колен, а пальцы на ногах словно покрылись инеем. — Прислуга впустила. Хозяйка была не против, кто же прогонит с порога голодного бродягу? Ш-ш-ш-ш! Прекрати, твар-рь…

— Не люблю, когда мне врут, — пояснил Ворон. — Тебя пустили по приказу Мадлен. Несколько часов назад.

— С чего ты?..

— Воняешь навозом, — рыкнул пустынник. — Сидел в сарае по меньшей мере час-два. Значит, ты явился почти сразу, как мы переступили порог.