— Нет, — коварно улыбнувшись, Ворон медленно потянул мою руку вниз. — Они для того, чтобы нравиться тебе.

Чем сильнее клонились пальцы, тем тише становилось мое дыхание. Неприкрытая ласка при дневном свете выглядела куда правдивее, чем то, что происходило в ночной темноте. И оттого больше пугала своей честностью.

Скользнув подушечками по выдающемуся кадыку, опустилась ниже, к ямочке между ключицами. Будучи ведомой, с затаенным восторгом наблюдала, как ладонь скользнула по крепкой груди и, резко сместившись вправо, дала коснуться прохладного металла.

Ворон выдохнул, осторожно погладив моими пальцами темный кружочек с вдетым в него украшением, и тренированный живот напрягся. Фактурными мышцами слегка дрожа.

Дождавшись твердости, ладонь увели влево, прижимая подушечки к оставленному без внимания соску, слегка сдавливая сережку.

Наблюдающий из-под полуопущенных ресниц Тайпан медленно, словно хищник, приблизился, жарко целуя меня в шею. Вырвавшийся стон прозвучал словно запущенный в небо салют, сдавший мою заинтересованность под белым флагом, и Ворон, не отрывая от себя моих пальцев, поднялся на локте, прижимаясь к губам.

Это было так порочно и нежно, что буквально обезоруживало. Двойная неприкрытая ласка оглушала, не позволяя разобраться с правильностью и моралью, пока я отвечала Ворону на поцелуй, пытаясь поймать воздух для вдоха.

Пустынник увел лицо чуть в сторону, повторяя действия Тайпана и, как оказалось, его заменяя. Красноволосый не ждал, прижимаясь ко рту, освобожденному на мгновение, и опаляя его новым, еще более страстным поцелуем.

Мне казалось, что мозг уже расплавился, словно опущенный на раскаленную сковородку кусочек льда. Глаза отказывались открываться, будто пряча от меня реальность, и я просто следовала за губами, что сменялись раз за разом, полностью отрывая от мешающих мыслей.

— Эйше, — прошептал Ворон, чуть кусая мочку ушка. — Ты такая желанная.

— Да-а… — то ли ответ, то ли вопрос сорвался в воздух раньше, чем я сообразила.

— Сладкая, — вторил ему Тайпан. — Горячая… Влажная эйше.

Не хочу думать. Отказываюсь…

Но слова уже повисли в воздухе, разрубая тонкую материю откровенности:

— Мы заигрываемся в супругов.

— Мне нравится.

— Мне тоже, — словно не согласились пустынники, продолжая череду поцелуев, обжигающих шею, губы и лицо. — Хочу думать, что это так.

Распахнув глаза, сразу же столкнулась с алым горящим взглядом.

Тайпан смотрел в упор, считывая реакцию. Судя по чуть нахмурившимся бровям, она ему не нравилась.

— Чтобы стать нашей по-настоящему, нужно кое-что другое, — произнес он, предугадав волнение.

— Что же?

Спросила раньше, чем подумала. Словно мне не безразлично, словно это что-то чрезвычайно важное.

В голове полоснуло черной вспышкой, отрезвляя, но взгляд Тайпана, напротив, неожиданно повеселел наперекор ситуации.

— Например, знать наши имена.

Что?

Всю дорогу до Бел-рита у меня чесался язык.

Уши от гнева горели, а губы обиженно поджимались каждый раз, когда Тайпан, видя мой недовольный взгляд, ухмылялся.

Так и хотелось высказать им свое возмущение, но присутствие тащившихся рядом солдат и иррациональность моей обиды останавливала.

Ну, не сказали они, как их зовут на самом деле, что мне теперь с этого? Да, осознать, что тебя в некотором роде водили за нос, неприятно, но не смертельно. В конце концов, они не обязаны передо мной отчитываться! А с другой… Не слишком ли много всего было, чтобы продолжать скрывать свои имена?..

Жуки огорчения копошились внутри, царапая колючими лапками.

— Смотрю, ваша эйше чем-то недовольна? Не любит трахаться на природе? — вновь с невозмутимой прямотой поинтересовался Сиборг, даже не повернув головы в нашу сторону.

— Ей просто мало. Наша айше очень жадная до ласк. Иногда нам кажется, что ей нужен еще один муж, чтобы удовлетворить ее жажду.

Я только закатила глаза. Молча. В который раз.

Пообещав себе больше не реагировать на его шутки, сочащиеся откровением на грани пошлости.

— Ненасытная женщина — замученный мужик, — усмехнулся солдат, чья лошадь брела позади. — Мой брат, когда женился, здоровье сразу похерил. Говорит, супруга темпераментная больно, замучила.

— Пусть не сваливает на жену свой слабенький стручок.

Мужики сально рассмеялись над шуткой Тайпана, а солдат, растеряв веселость, немного отстал.

— Скоро будем в Бел-рите, — прекращая веселье, озвучил Сиборг. — Гордром, Астен, Линт — вы поедете в столицу. Остальные со мной. Крайт, — обращаясь к красноволосому, сказал он. — Ты созрел для хороших идей или все еще чахнешь, как картошка под ботвой?

— Идея у меня появилась еще в Ахон-дей. Но озвучу я ее, только когда вы обшарите Бел-рит.

— Боишься ошибиться?

— Скорее, хочу утереть вам нос, когда ее там не окажется, — Тайпан улыбнулся. — Уверяю тебя, вы не отыщете ее на севере. Девушка, скорее всего, мертва, и шанс найти ее тело уменьшается с каждым днем.

— Она жива, — буркнул Сиборг, крепче сжав поводья.

— Откуда такая уверенность?

— Клятва крови, — от произнесенных слов мне стало резко не по себе. — Много лет назад я поклялся ее матери в верности, но не смог сдержать обещания. У меня долг перед принцессой Лирель. То есть, ее матерью — леди Глан…

Странно переглянувшись, мы с Тайпаном вновь уставились на мужчину, который нахмурился еще сильнее, став мрачным, как грозовая туча.

— Из-за клятвы я знаю, что она жива, — пояснил он. — Будь это не так, печать бы потухла.

Закатав рукав до самого локтя, солдат открыл черную метку на внутренней стороне руки. Она была вздутой, словно заживший ожог, и выглядела, мягко говоря, нездорово, из-за осквернения клятвы.

— Я знаю, что она жива, но не знаю где. Не чувствую.

— Так ты вортрак? — словно невзначай поинтересовался Тайпан, а я лишь шокированно хлопнула ресницами.

Сиборг коротко кивнул, соглашаясь и продолжая прятать взгляд.

— Верный пес у ног своего хозяина.

— Хозяйки, — прорычал мужчина. — Леди Глан была чистым светом, безгрешной душой! Я… я допустил ошибку, стоившую мне ее. Я обязан выплатить долг, и тогда смогу умереть достойно.

— Так зачем же ты на самом деле ищешь принцессу? — нащупав брешь в броне солдата, спросил пустынник. — Ей что-то грозит?

— Грозит. Проклятые храмовники церкви Черной Крови, точнее, их мастер — Сат Шибан. Он отдал приказ ее разыскать, но я успел перехватить одного из цепочки, по которой они передают информацию. Объявлена награда за ее голову. Я должен ее найти раньше них и спрятать от этих ублюдков.

Переваривая признание Сиборга, я не могла поверить, что у моей матери был свой вортрак. Это практически невозможно…

Такие клятвы, запечатанные сердцем, давались крайне редко и значили, что давший ее буквально не видел смысла жить без своего хозяина.

Это преданность, верность и любовь в одном флаконе. Долг, который невозможно отдать, даже когда чувств уже не осталось, даже когда тело истлело, не оставив после себя и горстки пепла.

Сиборг… любил мою мать — так сильно, что отдал ей свою душу.

Взглянув на мужчину другими глазами, я словно провалилась в ад его мыслей, падая в испещренное морщинами лицо, потемневшее от долгого пекла на солнце.

Он солдат, а если дожил до таких лет, — солдат хороший. Грубый, прямолинейный, как свойственно воякам. Но как так получилось, что он встретил мою мать и тем более — как нарушил клятву, данную сердцем?

— Как вортрак изгнанной королевы выжил?

Точный, колкий вопрос, брошенный в лицо без опаски, замер в воздухе морозной стужей.

Тайпан был прав.

Нарушивший клятву способен нарушить ее дважды.

Мою мать изгнали, всех, кто был на ее стороне — казнили, срубая головы на потеху легковерной толпе, насмехавшейся над старой верой. У нее не осталось последователей, Сат был неумолим, методично вырезая одного за другим.