Люба готовила по будням для них двоих завтраки и ужины, а по выходным варила супы. В субботы она устраивала влажную уборку со стиркой и не дёргала мужа напоминаниями, Стас сам вызывался поучаствовать в наведении чистоты, беря пылесос. А воскресенья были днями гостей. Либо кто-то из родственников или друзей заглядывал на огонёк, либо Любовь оставляла мужа одного, уходя навестить близких.

Или же можно посмотреть на это иначе: она, оставляя квартиру в его полное распоряжение, давала Стасу возможность провести время так, как его душеньке угодно.

Идеальные отношения для брака без общей постели и тягомотины с любовью, вступая в который каждый преследовал свои цели и получил то, к чему стремился.

Конечно, представляя когда-то свою семейную жизнь, Стас не мог предположить, что вместо супружеского ложа, ночи они с женой будут проводить в разных комнатах.

Но после того, как он сам всё похерил, одной питерской ночью разрушив своими руками, точнее, другой частью тела планы быть любящим и верным мужем, мирное существование и уважение от живущей рядом девушки — это больше, чем он мог рассчитывать.

И чтобы там не думала Люба, мужчина, за которого она вышла замуж, не был таким уж безразличным, невнимательным и воспринимающим её исключительно частью интерьера.

С основной информацией о ней он был ознакомлен ещё до их свадьбы и больше подробностей не разузнал, ведь обстоятельства и условия заключения брака не располагали к задушевным беседам, однако проживая на одной территории и ведя общий быт, не познать характеры и привычки друг друга нереально.

Так что чурбаном, не замечающим никого вокруг кроме своей персоны, Стас точно не был и равнодушным по отношению к Любе не оставался.

Например, первый месяц он удивлялся, насколько незаметной и тихой она может быть.

Разве возможно к концу дня просто-напросто забыть о наличии в твоей квартире женщины, вспоминая, что живёшь с женой лишь тогда, когда почуешь в кухне аромат чего-нибудь съестного, чего ты не готовил, или заметишь женские бутылёчки в ванной, зайдя почистить перед сном зубы?

И до сих пор Стас каждый раз поражался умению жены, не повышая тона и не употребляя обидных слов, высказывать свои претензии так, что желание извиниться, как-то оправдаться и немедленно исправиться появляется автоматически, ещё до того, как понимаешь суть проблемы.

Вот и сегодня сработал этот рефлекс.

И даже тот факт, что голос доносился из комнаты, которая носит название не кухни, зала или супружеской спальни, а комнаты Любы, где она спит одна, не помешал мужчине почувствовать вину перед своей единственной и неповторимой женой.

— Я ведь не чужому человеку ключи дал, — сообразил Стас, за что ему предъявляют. — Он пришёл их возвращать и всё тебе рассказал?

— Нет, это я пришла с работы и удивилась, что дверь не заперта. А потом ещё раз удивилась, когда по звукам поняла, что в твоей спальне кто-то смотрит, а может, и снимает порно.

— Они камеру притащили? — то ли возмутился, то ли заинтересовался Любин муж.

— Нет, обошлось без камеры. Но лучше бы я обнаружила, что ты сдаёшь свою комнату в качестве декорации для эротических роликов с незнакомыми мне актёрами, чем застала родного братца с голым задом в процессе совокупления с Наденькой.

— Хорошо, что с ней. Я ему сказал, что только из-за неё ключ дам, мой дом, — запнулся Стас, поняв, что выбрал неверные слова, но всё же закончил свою мысль. — То есть наш дом не будет местом для измен со случайными девчонками.

— Ключ он вернул, сказал, что дубликат не делал, но…

— Ты его про дубликат спросила? Люба, это же твой брат, зачем так грубо?

Стас не имел братьев и сестёр, мать родила его после тридцати, так сказать, для себя, и с отцом он познакомился уже будучи взрослым парнем, поэтому семья Кошкиных всегда притягивала его своей шумностью и, несмотря на разный возраст и склад характера, общностью. Мужчина считал их почти идеалом семейных уз.

И этим, к слову, бесил свою жену.

— Я выходила замуж для того, чтобы жить спокойно и свободно перемещаться по квартире, не опасаясь буквально наткнуться на чужую интимную жизнь. Да ладно б на чужую, но не на секс членов своей семьи. Я этого с детства насмотрелась и больше не хочу, — проговорила Любовь.

— Понял, — вздохнул Стас, признав, что на самом деле провинился. — Больше такого не повторится.

А Люба расслабилась от того, что не пришлось пересказывать подробности, а может, и привирать для красного словца, сказав, что всё делалось не на пледе, а его постели, чтобы муж сам представил, как парочка грешит, и почувствовал такое же отвращение. И не дошло до использования запрещённого приёма вроде:

«Кто для тебя важнее: я или Стасик?»

Хотя, учитывая их нестандартные взаимоотношения, абсолютной уверенности, что ответ будет в её пользу, девушка не имела.

— Мне нужно в кустики, — прекратив поцелуй, сказала блондинка, отходя, пока ошарашенный Стас хлопал глазами, думая о том, насколько насыщенными у них с Артёмом выдались последние двадцать четыре часа.

Они договорились о будущем сотрудничестве, прикоснулись к высокому, посетив музей, побывали на рейве и нашли себе компанию для встречи рассвета.

«…с одной женщиной… прикасаться только к одному телу, на всех остальных будешь только смотреть» — всплыли в мужской голове слова, только прозвучали они уже не как болтовня друга, а как древнее тёмное проклятие.

Казалось бы, обычный трёп. Предсвадебные подколы и ничего большего, но что-то зацепило.

Немедленной потребности отказаться от свадьбы не появилось, договориться о неких послаблениях в браке, именуемых «свободными отношениями», идеи тоже не возникло.

Просто как то взгрустнулось от перспективы того, что он себе больше не сможет позволить расслабиться и, по примеру приятеля, провести время с какой-нибудь новой знакомой, которая сама на тебя вешается.

Но он современный здоровый мужчина, а не герой Достоевского, поэтому долго грустить в живописном местечке у одного из мостов Питера для него было невозможным.

Особенно, когда оно уединённое, и со спины тебя вдруг обнимает симпатичная девчонка, явно желающая заняться тем же самым, чем сейчас заняты ваши друзья.

Стас не собирался изменять невесте.

Это была деловая командировка, а не мальчишник! Никаких тайных планов оторваться напоследок у него не было.

Но вышедшая из «кустиков» блондинка однозначно дала понять свои намеренья, огладив его бока, живот и соединив ладони на пуговицы мужских джинсов.

Выбор.

Стас мог осторожно убрать с себя шаловливые ладошки, развернуться и шутливо погрозить пальчиком их владелице, сказав, что им лучше постоять и насладиться последними минутами тишины, ведь свежая белая ночь уступает место шумному городскому утру.

Ещё он мог грубо оттолкнуть её, сообщив, что почти женат и подобные блядки его не интересуют.

Или, на худой конец, соврать, что устал, и посоветовать жаждущий ласк девушке обратиться с этой проблемой к парочке на пледе.

Но Стас не смог или не успел решить, как действовать, и его бездействие и стало выбором.

Когда ловкие пальчики расстегнули молнию и приспустили его брюки, он зажмурился и с протяжным «шшш» выпустил воздух сквозь сжатые зубы, почувствовав холодок, что коснулся его члена, оттопырившего трусы.

А открыв глаза, обнаружил, что девушка уже стоит перед ним и снова тянется к его губам.

«Просто поцелуй. Питерские ночи и существует для таких мгновений. Последний штрих. Завершение успешной командировки», — сгенерировал его мозг объяснение происходящему.

Только вот на этом всё не закончилось, а дальше начало твориться что-то безумное.

Их губы разъединились, и Стас вздохнул, набирая воздуха, перед тем как поблагодарить и отказаться от продолжения, но не смог, ведь его партнёрша начала спускаться поцелуями ниже, лаская его челюсть и шею, пока не дошла до горловины футболки. Растягивать вырез она не стала, вместо этого предпочтя схватить руками подол и задрать, открывая для себя мужской торс.