Ну глупо она выглядит.

Так это же временно, ничего страшного не случилось. И Стас её давно знает, перед ней не было задачи выглядеть наиболее хорошо, чтобы произвести первое впечатление и покорить его своей внешностью. Но этот его смех задел её. И плевать, что она сама посоветовала ему это сделать, заметив, как у него уже мышцы дёргаются от того, что он держит морду кирпичом и никак не комментирует этот пиздец.

— Неудивительно, что ты так долго по Анне траур держал. У тебя выбора не было, никто не хотел с, — запнулась Люба, уже в процессе злобного шипения начиная осознавать, что сорвалась не на того. — С таким человеком связываться.

Мозгов не обозвать его «изменщиком» ей всё же хватило. Правда, всё равно получилось некрасиво. Он не сделал ничего такого, чтобы она именно на него выплеснула скопившееся раздражение. А она ещё и Анну приплела.

Что за гадство! Всё так глупо получилось, зря она с работы раньше ушла.

И, конечно же, добрый Стас на неё не рассердился и не огрызнулся, как она того заслуживает, из-за чего Люба ещё сильнее прочувствовала свою неправоту.

— Извини, я.

— Ты расстроилась, и день долгий был, — закончил за неё мудрый муж. — Всё нормально. Чайник только вскипел, чайку с мёдом выпей.

— Тебе налить? — ухватилась она за возможность сделать что-то для него.

— Спасибо, не хочу.

Это он чайник изначально только для неё ставил, или она ему благодушный настрой на вечернее чаепитие сбила, вынудив уйти грустить в себе комнату?

На мгновение у Любы зародилось подозрение, что своей хорошестью и пониманием Стас осознанно заставляет её чувствовать вину. Хитро косить под безропотного страдальца, рядом с которым оправданные вспышки гнева и очень даже редкие заскоки от довольно хладнокровной и спокойной средней дочери Кошкиных кажутся ужасной грубостью.

Будь это так, ей было бы проще. Мысленно поставила бы ему клеймо манипулятора и забыла. Жаль, что подозрение не успело до конца сформироваться, уничтожившись логикой и голыми фактами. Дубравин младший всегда характеризовался тонкой душевной организацией, мама вырастила его воспитанным мальчиком, во взрослой жизни с отцом он не растерял манеры и, не считая записочек со стихами, всё держал в себе. У него такой характер: не акцентирует внимание на недостатках окружающих, готов прийти на помощь и избегает конфликтов.

Вроде, тьфу, какой положительный, аж тошно. Хотя невесте вот изменил. Значит, не святой, а обычный человек со слабостями и страстями.

Чай они вместе попьют, но прежде нужно нормально поговорить, решила Люба и отправилась в спальню мужа.

Стас сидел в темноте на разложенном диване поверх одеяла, поставив локти на колени и уткнувшись лбом в свои ладони. Сделав три шага, Люба оказалась рядом с ним.

— Всё получилось не очень, но мне в принципе со свиданиями не везёт. Не припомню ничего из разряда «Вау». Думаю, наше было не самым худшим.

— Ты согласна попробовать ещё раз? — распрямился и поднял голову мужчина. — Я смеялся не над тобой, а от неожиданности и удивления. Ты прекрасно выглядела с причёской и в платье. Ты всегда красивая. И сейчас.

— Потому что тут темно, и бровей не разглядеть, — пришлись Любе по душе не столько его слова, сколько его беспокойство о том, что она откажется от затеи поработать над их отношениями. И она к нему потянулась, не думая, уместно ли это, и как будет расценено. А коль он всё ещё сидел, то она нагнулась, чтобы обнять его за плечи и в один миг оказалась на его коленях. Точнее, приземлилась бедрами на мужское колено.

Придя сюда, из-за избытка мыслей и недостатка освещения Люба упустила из виду, что муж успел снять рубашку и майку. Они неопрятными комками лежали сбоку от него, показывая, в каком настроении он был, раздеваясь.

— Мне нужно перестать на тебя срываться.

— Мне не нужно тебя видеть, чтобы знать, что моя жена красивая. Я на самом деле так думаю.

Никакой рифмы, завораживающих речевых оборотов и сравнений, а чувствуется что-то романтично-поэтичное.

Люба сказать ему что-то столь же приятное не могла, поэтому поцеловала.

Стас ответил и перехватил инициативу, не подавляя, а так по-мужски ведя за собой.

Минута, и вот Люба уже стоит коленями на диване, оседлав бёдра откинувшегося на спину мужа.

Распаляясь и распаляя, они в четыре руки избавились от его брюк, и вскоре их брак был консумирован.

Но прежде чем отдаться процессу.

— В пиджаке.

— Подготовился, значит, — вскочила с дивана и впервые за годы замужества сунула Люба руку в карман мужа.

— Купил, как мы от папы вернулись. С собой каждый день ношу, — объяснил Стас. — На всякий случай.

А проснувшись утром, Люба пришла к выводу, что ей не нравится.

Любе не нравилось.

Прикосновения рук и ног — да, но если лежать головой на груди или щекой на плече…

Было либо жарко, либо липко, либо влажно. Прикасаться к телу в мягкой футболке, в которой все эти ночи спал Стас, приятней, чем к голой коже.

Поэтому она быстренько откатилась от него, не утягивая за собой одеяло, поднялась, сделала шаг наугад, так как раннее зимнее утро было тёмным, и поняла, что на чём-то стоит. Наклонившись, подхватила с пола сброшенную вчера ночнушку, и вместе с ней выскользнула из комнаты мужа.

Голой вчера Люба оказалась не сразу.

Прежде чем вместе уснуть, они дважды занялись сексом.

Тогда анализировать не получалось, только ощущать, впитывать и запоминать. А принимая утренний душ, она уже смогла спокойно всё обдумать и даже сравнить.

Первая близость походила на первый секс. Когда оба имеете теоретические познания, представляете схему действий, но непосредственно перейдя к практике, тормозите на ровном месте, то не знаете, куда деть руки, то от нервов выдаёте что-нибудь эдакое.

Вот и Люба, которая как бы стала инициатором перевода отношений в горизонтальную плоскость, оседлав мужчину, после паузы с презервативом, слегка подрастерялась.

Стас ласково оглаживал тёплыми ладонями её бёдра и бока, не сдавливая кожу, а будоража нервные окончания.

Ощущения были позитивными, но сейчас Люба припомнила, что делал он это, не раздевая, а сунув руки под подол.

С Сергеем ей тоже не пришлось обнажаться. Только минимум в виде спущенного низа.

Сама она Стаса не ощупывала. Её рукам хватало его плеч, шеи и затылка.

Прокручивая в голове воспоминания и ощущения, Люба пришла к выводу, что он очень старался быть медленным. И сотрясающая его дрожь могла быть вызвана как сильным желанием, так и волнением.

После длительного воздержания оно и неудивительно. А учитывая обстоятельства и последствия его предыдущего секса, после Стас мог уйти в себя или пожалеть о случившемся, окунувшись в вину, из-за которой он хранил траур и верность погибшей невесте.

Люба бы поняла и не обиделась на такую реакцию.

Ну или ей это казалось только после сна, а вчера она бы вполне могла воспринять всё на свой счёт и поставить точку не только на их браке, но и на всём своём взаимодействии с противоположным полом. А если бы гормоны снова атаковали, требуя мужчину, то пропила бы курс каких-нибудь мощных витаминов, чтобы призвать организм к порядку.

К счастью, ничего из этого не случилось. После первого акта полежав, наверное, минут двадцать, они пошли на второй раз. Более продолжительный и яркий.

И снова на ум пришло сравнение.

С Сергеем был стремительный трах. Вряд ли он идеальный любовник, способный любую женщину довести до оргазма. Тут всё было завязано на самой Кошкиной. Гормоны и сны — тело давно требовало разрядке, и когда такая возможность выпала, подключилось ещё и воображение, что помогло представить всю пикантность момента и даже вспомнить о своём замужнем статусе. Всё это в совокупности и привело к скорой короткой разрядке.