– Вполне.

– Тогда пошли.

И вновь перед глазами Георга замелькали повороты, спуски, подъемы. Он потерял счет времени, шел за Собирателем как во сне, боясь слишком отстать или порвать нить за какой-нибудь острый выступ. Мыслей не было, все внимание сгустилось на тоненькой бечеве между ним и Собирателем, и лишь губы машинально шептали: «Нет, здесь нечисто, так не бывает!».

Лабиринт кончился незаметно и буднично, просто за очередным поворотом Клео встал как вкопанный, а Георг по инерции ткнулся носом ему в спину. Перед ними опять была блестящая стена, а под ногами песок. Проквуст поежился. Наконец-то вернулись мысли, но лучше бы они не возвращались. Георг как наяву представлял, что песок под подошвами вибрирует, оседает бездонной массой в шуршащую глубину… «Ох!» – вскрикнул Проквуст. Это Собиратель, не поворачиваясь, саданул его локтем в грудь.

– Не о том думаешь! – зашипел он, чуть обернув голову. – Песок здесь твердый, слышишь?! Твердый!

– Да, да, твердый, – испуганно отозвался Георг. Он понял все без лишних слов, так как почувствовал, что его ноги уже по щиколотку погрузились в податливый песок. Здесь безопасно не думать, а уж если думать, то думать о полезном. Например, о том, что вот эта блестящая стена должна двинуться вверх… Проквуст вздрогнул, потому что стена-дверь действительно дернулась и медленно, бесшумно поползла вверх. Не сговариваясь, они прыгнули вперед, на такой надежный и твердый гранит. Георг облегченно вздохнул и обернулся: сзади не было блестящей двери, только камень.

– Георг! – Собиратель рывком повернул Проквуста. – Что ты уставился в стену, ты сюда посмотри.

Они стояли на краю широкого каменного мыса, вырастающего из скального массива и убегавшего из-под их ног далеко вперед, в бескрайнее зеркало воды. В ней отражались лучи двух прожекторов, бьющих с конца мыса вверх, туда, где каменные своды нависали сверкающими брызгами бесчисленных капель. За кругом освещенного пространства клубился сумрак, а за ним – непроглядная тьма. Проквуст растерянно осматривал это бескрайнее подземное озеро (или море?) и поражался его завораживающей красоте. Не сразу он заметил силуэт человека, сидящего на ажурном стуле в десятке метров от них. Человек смотрел на воду и был недвижим, как изваяние. Вот он степенно повернул в их сторону голову, поднял руку с подлокотника и призывно махнул рукой. Собиратель двинулся вперед, шепнув на ходу Проквусту: «Стой, пока не позову».

Георг смотрел, как они разговаривали: сидящий человек, лицо которого невозможно было разглядеть из-за падающей на него тени, и его долговязый друг Клео, почтительно склонившийся перед этим властным незнакомцем. Собиратель что-то говорил, а его собеседник лишь изредка кивал головой, время от времени поворачивая лицо в сторону Проквуста. Георг застыл в ожидании. Странно, но он не волновался, просто ждал. В который раз он спрашивал себя, как получилось, что невероятные приключения стали частью его повседневного бытия? Мог ли он раньше хотя бы предположить, что так круто изменится его жизнь? Сколь невероятен зов Рока!

Шевелиться не хотелось. Проквуст впитывал глазами баюкающие волны покоя, они проникали сквозь зрачки, вливались с каждым вздохом, вползали в уши тишиной, въедались в кожу ласкающим ветерком. Казалось, он начинал растворяться, и ему это нравилось! Слейся с воздухом, шептало все вокруг, раскинь руки, прислонись к скале, войди в нее, стань ее частью, обрети покой! Вот он, ответ на все вопросы, простой и абсолютный!

Проквуст дернул руками, намереваясь раскинуть их и упасть назад, в объятья вечного гранита, чтобы слиться с ним, со всей планетой. Почему-то он был уверен, что это непременно бы получилось, но вдруг внутри него что-то вздрогнуло, зашевелилось, метнулось к разуму плетью, в которую сплелись его Дар, долг перед Роком и вина перед Господом, и наваждение ссыпалось шелухой, пеплом вниз, к его ногам. Проквуст дернул головой, чтобы окончательно прийти в себя: и что это на него нашло? Он взглянул на Собирателя и Хозяина Воды. Они больше не разговаривали, а пристально смотрели в его сторону. «Нет, здесь определенно нечисто!» – прошептали губы Георга. Клео призывно махнул рукой.

– Хозяин Воды! – обратился Собиратель к худосочному старцу с копной иссиня-черных волос, совершенно не подходящих к этим суровым складкам вокруг рта, паутине морщинок у глаз, к старчески костлявым, но цепким пальцам. – Показываю тебе Ищущего!

Старик слегка кивнул и внимательно посмотрел на Георга. Взгляд у него был тяжелый и недобрый. Старик встал. Он оказался невысоким, к тому же возраст давил на его плечи и сгибал спину. Сколько же ему лет?

– Рад приветствовать тебя, Ищущий, – голос Хозяина Воды был совершенно обыкновенным, но не соответствовал его возрасту, скорее подходил мужчине в расцвете лет. – Меня зовут Даймон.

– Приветствую тебя, Хозяин Воды, и благодарю за позволение познакомиться с тобой, – Проквуст почтительно склонил голову. – Меня зовут Георг.

– Не меня благодари, Ищущий, а Монаха, – услышал Проквуст холодный ответ. – Впрочем, твоя дорога здесь проходит не по воле людей, так что не обращай внимания на ворчанье старика. Пойдем отсюда.

Даймон Лезурье, не оглядываясь, направился вдоль берега подземного моря. Шел он легко, по-молодому, и согбенная временем спина выглядела несуразной.

– Молодец, Георг! – шепнул ему Собиратель. – Ты старику понравился.

Лезурье нажал в камне скрытую кнопку и скрылся в открывшемся проходе. Георг и Клео поспешили за ним.

Глаза Фокса смотрели на Барри невинно и спокойно. Глядя в них, Глетчер вдруг все понял. Нет, Джеффри не был маньяком, он просто хладнокровно защищал их базу от опасности быть обнаруженной. Существовала ли эта опасность на самом деле, это был уже другой вопрос. Значит, он все продумал заранее!

– Джеф!

– Слушаю тебя, Барри.

– А если здесь, – Глетчер пнул ногой железный ящик, – ничего нет?

– Значит, я ошибся. – Командор пристально посмотрел на него. – Барри, а ты не забыл, что он оставил тебя умирать?

– Нет, но…

Глетчер замолчал. В самом деле, он ведь действительно об этом забыл, вернее, не забыл, просто это знание ушло куда-то вглубь, утратило свою новизну и значение. Но все равно, убивать он был не согласен.

– Не надо, Барри!

– Ты уверен, что…

– Друг мой, лучше лезь вниз и похорони Блюка, коли жалеешь его. Заодно посмотри, сможешь ли расчистить нижние ворота. Я спущусь к ним немного погодя, а пока отвезу ящик внутрь базы.

С такой высоты человек разбивается в лепешку, в нем почти не остается целых костей. Поэтому Глетчер не стал трогать Блюка, вернее, то, что от него осталось. Он постоял рядом с телом, помолился, потом занялся вездеходом. Повозившись с час, он сформировал у Черепахи ковш и, зацепив им грунт у третьих ворот, высыпал его на останки социолога.

Работа двигалась, но очень медленно: убирать грунт от ворот можно было только вручную, автомат не справился бы, слишком уж тут было тесно. Барри машинально маневрировал, подрубал грунт, цеплял его ковшом, сваливал, и все это время напряженно размышлял: имел ли право Фокс убить человека. И не мог дать на это однозначного ответа. С одной стороны, это явно бесчеловечный поступок. Но с другой стороны, если бы Блюк нашел возможность удрать или дать знак пославшим его, он бы это сделал непременно. А в этом случае ни Блендер, ни Харман не оставили бы их в покое. Выходит, Фокс поступил правильно? «Нет», – шептало сердце, «да», – говорил разум.

Глетчер провозился с расчисткой нижних ворот до глубокого вечера. Когда они все-таки дрогнули и нехотя стали распахиваться, он почувствовал не радость, а усталость. В щель между створками пробивался яркий свет, вот ворота приоткрылись на метр, два… В ярких лучах прожектора показался темный силуэт командора, он призывно махал рукой. Черепаха легко и свободно вошла в широкий проход и быстро нашла себе стоянку в необъятной пещере, вырубленной за воротами. Обратно они шли молча, думая каждый о своем. Так же молча поужинали.