— Сам Горанд привел нас сюда, — сообщила Лайана, глядя в ту сторону, откуда выстрелила катапульта. Когда Кэшел сосредоточился, он смог расслышать лязг и щелканье луков. Пока что это была всего лишь перестрелка. — Но мы не знаем, где он сейчас.

— Я здесь, ваша светлость, — произнес голос позади них. Кэшел повернулся, плавно и без паники, но и времени даром, не теряя, затем с легкой улыбкой опустил свой посох. Открылся стручок; глаза, находящегося в ней человека,  тоже были открыты. Даже несмотря на темно-коричневый цвет кожи, Кэшел мог с уверенностью сказать, что это лицо Горанда. Он почувствовал себя глупцом, что не заметил этого при первой встрече с высоким мужчиной, сидевшим на крыльце его хижины.

— Здравствуйте, Мастер Горанд, — вежливо поздоровался он. — Спасибо, что так быстро доставили нас.

Мужчина в стручке — Горанд — усмехнулся. — Если бы мы ждали дольше, не стоило бы и приходить, не так ли, Кэшел? Нет, если я слышу то, о чем думаю. Я не так долго пробыл в лесу, чтобы забыть, как звучит осада.

— Они считают, что пираты довольно скоро выведут Червя, — сообщил Кэшел. — Что вполне вероятно. Расиль, — он кивнул волшебнику на Корла, — показала мне, что они сделали с Омби на Телуте, и это было довольно скверно. Но, думаю, вы знаете это по своему опыту, — и Горанд согласно кивнул.

— О, могучий воин! — воскликнул священник, который уронил вино. Когда они впервые оказались в этом месте, Аминей сказал, что одного из них зовут Конунг, а другого — Хильфе, но Кэшел понятия не имел, кто из них кто. — Расскажите нам, как победить наших врагов в этот день великого испытания! — спросил священник.

— Для начала, ты, маленькая жадная жаба, — сказал Горанд, — вы — все трое — можете закрыть свои рты. Я позабочусь об этом, но чем меньше я буду думать о вас и других городских отбросах, тем лучше для меня.

— Что это он говорит? — спросил жрец с козлом.

Аминей прижал чашу и другие принадлежности к груди. Освободив, таким образом, руку, он попытался утихомирить своего товарища, который не был заинтересован в том, чтобы его утихомиривали. Он оттолкнул руку Аминея и заявил: — Оракул не должен так говорить! Что-то здесь не так, я...

Ветка дерева наклонилась и ударила шумного священника по затылку. Он взвизгнул и бросился на живот, прикрывая голову обеими руками. Теперь, когда с него сбили шляпу с перьями, он был лысым. На мгновение стало по-настоящему тихо.

Лайана повернулась, чтобы посмотреть на стручок, но Кэшел решил, что пока ему лучше присмотреть за жрецами. Расиль подошла к древнему храму и расправила стебли тысячелистника. Священник, бросивший кувшин, двинулся обратно к дому; человек, которого сбили с ног, испуганно оглянулся через плечо и подобрал колени, собираясь бежать. Впрочем, если он бы убежал, Кэшелу не о чем беспокоиться…

— Правильно, Хильфе, пора бежать, — сказал Горанд с таким презрением, что Кэшел вспомнил о своей сестре. — Пусть кто-нибудь другой сделает опасную работу. Вот на что вы, жители Дариады, годитесь, не так ли?

Аминей бросил свои принадлежности на землю, повернулся лицом к стручку, уперев руки в бока, и сказал: — Что бы вы хотели, чтобы я сделал, Лорд Горанд?

Горанд рассмеялся. — Уходи или молчи, Аминей, — ответил он; в его голосе не было той резкости, что минуту назад. — Все вы, священники, уходите или молчите. Конунг пошел прочь, с каждым шагом делая шаг шире и быстрее. Хильфе остался на земле, подтянув колени к груди, и заплакал. Аминей сложил руки на груди и ничего не сказал.

Кэшел повернулся к Горанду. — Сэр? — спросил он, опираясь на посох локтем точно так же, как тогда, когда они стояли перед его хижиной в лесу.

— Жители Дариады были очень довольны, что я спас их от Червя много лет назад, — сообщил Горанд. Он говорил тихо, но Кэшел слышал, как в его голосе снова зазвучал гнев. — И они были довольны Древесным Оракулом. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то сообразил, что на нем можно получить выгоду. Видишь ли, они торговцы.

— Да, сэр, — отозвался Кэшел, просто показывая, что он внимательно слушает.

— Но я им был не нужен, или, по крайней мере, я так думаю, — продолжил Горанд. Еще одна ветка дерева дрогнула, на этот раз просто помахала. — Они нервничают, когда рядом с ними такие, как я, когда все спокойно. Как мы с тобой, Кэшел. Тебе, знаешь ли, тоже нужно быть начеку.

Кэшел пожал плечами. — Сэр, — сказал он, — я доверяю своим друзьям. Но, в любом случае, я сам скучаю по миру. Я не… ну… Я просто пастух.

— В мою честь была отчеканена монета, обол, и это было ключевым моментом, — продолжал Горанд. — На нем мое лицо, а не голова чайки, изображающая Дариаду... или теперь Дерево, но в мое время символом города была чайка. С ним я мог уйти или остаться, когда мне заблагорассудится. Но мне его просто не дали. Пока я им снова не понадобился!

— Сэр, — отозвался Кэшел, — я не знаю, что произошло в ваше время. Как и мастер Аминей, я ручаюсь. Но, как мы уже говорили в вашей хижине, это не имеет значения.

Горанд снова рассмеялся, но на этот раз в его голосе звучала грусть. — Тебе не стоит беспокоиться, пастух. Я дал слово, что разберусь с Червем, и я это сделаю. Точно так же, как сделал бы ты, если бы мог. Но есть еще кое-что, о чем я тебе рассказываю, потому что ты такой, какой есть. Можешь считать это открытым ответом Дерева. Карие глаза Горанда переместились — на Аминея, как догадался Кэшел, но он не отвел взгляда от человека в стручке, чтобы убедиться в этом. — Обычно ответ Дерева стоил бы налогов всего твоего района. Хотя, как ты можешь видеть, я бы не стал тратить полученные деньги.

— Да, сэр, — отозвался Кэшел, как и прежде, просто, чтобы не молчать. Он предпочел бы получить ответы на все вопросы напрямую, но высокий мужчина был зол, и, похоже, у него были на то причины. Позволить Горанду выговориться было лучше, чем давить... Хотя он все равно сделает то, что сказал. Кэшел в этом нисколько не сомневался.

— Я позабочусь о Черве, — повторил Горанд. Но Архас, главарь пиратов, который в прошлом управлялся с Червем, на этот раз поручил это своему однорукому помощнику. Архас сейчас в городе. Он прибыл с последней группой беженцев, спасающихся от ужасных пиратов. Он придет сюда, Кэшел.

— Придет к Дереву? — спросил Кэшел, нахмурившись, думая о том, что могут означать эти слова. — Придет к вам, Мастер Горанд?

— Меня здесь не будет, Кэшел, — ответил Горанд. — Он ищет храм, который был здесь, когда сажали Дерево. Если ему позволят остаться здесь, ты и твои друзья будете сожалеть об этом до конца своих коротких жизней.

Кэшел взглянул на остатки древних каменных колонн. Сколько же им лет на самом деле? Хотя это было как раз то, о чем думали Гаррик и Шарина, и это не его дело.

— Спасибо, — сказал Кэшел, поворачиваясь. Он взял посох обеими руками на изготовку. — Я думаю, нам лучше не позволять ему остаться.

Раздался грохот и треск, затем долгий, протяжный скрип, когда кирпичная стена вокруг ограды рассыпалась на кирпичи и кирпичную пыль. Червь...?

Но Червь не мог снести все это за один раз. Дерево росло, как из земли, так и из стены.

За столетия тонкие, как волосок, усики выдавили половину раствора, и опутали кирпичи паутиной, которая удерживала их крепче, чем могла бы известь. Когда корни оторвались, то, что было каменной кладкой, превратилось в щебень.

Аминей и Хильфе убежали в дом священников. Кэшел не мог винить их — в конце концов, их здесь ничто не удерживало, — но ему было интересно, насколько надежно, по их мнению, это здание защитит их от происходящего.

Дерево задрожало. Кэшел подумал, что оно вываливается на улицу, но ближайшие к нему корни изогнулись, как ноги, и огромное существо шагнуло к южной окраине города — туда, где шло сражение. Стручок с Горандом завис высоко в воздухе, наблюдая за Дариадой и сражением.

— Удачи, Мастер Горанд! — крикнул Кэшел, поднимая свой посох. Стоял оглушительный шум — хуже, чем грохот и раскаты грома во время грозы.