Шарина лишь усилием воли удержалась от того, чтобы нахмуриться. После недолгого размышления она поняла, что Лайана  говорила в присутствии Диоры, не полагая высокомерно, что служанка — не человек и поэтому не может слышать. Лайана знала Диору как личность — и доверяла ей, как сама Шарина доверяла горничной.

— Я не подвергаю сомнению твои суждения о персонале, Лайана, — сказала Шарина. — Я не думаю, что кто-то из тех, кто тебя знает, сделал бы это. Она все еще была удивлена, узнав, что Лайана сопровождает Гаррика в кампании, но это никого больше не касалось. Королевство зависело от решений Гаррика. Если присутствие Лайаны помогает ему работать лучше, то это важнее того, что Лайана могла сделать в Панде, где ее обязанности были в руках заслуживающей доверия замены.

— Единственная проблема, которая может возникнуть у вас с Дайзартом, — продолжила Лайана, — это то, что у его семьи есть небольшой  бизнес по импорту в Эрдине; и он не дворянин.

— Прости? — переспросила Шарина. Она была уверена, что ослышалась. — Лайана, и я не дворянка. И, ну, мой брат тоже.

— О! — отозвалась Лайана. Она остановилась, вытянув руки ладонями вперед. — Я не имела в виду то, как это звучит. Я не имела в виду...

— Теперь я готова надевать верхнюю одежду, — сообщила Диора. — Если вы действительно хотите помочь.

— Спасибо, — отозвалась Лайана, с благодарностью ухватившись за предоставленный Диорой шанс собраться с мыслями. — Да, конечно.

Лиана и горничная подняли верхнюю одежду и накинули ее на Шарину, которая держалась неподвижно. Одежда была из плотной парчи с вышивкой и аппликациями металлической нитью.

Неловко было бы не сказать, но Лайана была права: делегаты заслужили вежливость, когда им сказали, что их город, столица Островов на протяжении веков, обречен.

Голова Шарины показалась из-под тяжелого одеяния. Она глубоко вздохнула; она задерживала дыхание, не осознавая этого, пока ее голова была покрыта плотным шелком. Когда Лайана отступила с пути горничной, они с Шариной обменялись печальными улыбками.

— Я не имела в виду, что у дворян есть монополия на интеллект или честь, — сказала Лайана, больше не подбирая слов. — Тебе не нужно много читать историю, чтобы знать это. Но Дайзарт мыслит не как аристократ, но ты мыслишь, и Гаррик тоже. Тебя не воспитывали в мысли, что твоя деревня или твой бизнес — это весь мир.

— Но Дайзарт сейчас руководит повседневными операциями? — озадаченно спросила Шарина. — А это все королевство и за его пределами.

— Да, и он управляет ими очень хорошо, — ответила Лайана. — Но он мыслит категориями агентов, фактов и происшествий. Он будет знать все, что можно знать, но могут быть вещи, которых он не понимает. Она печально улыбнулась. — Были времена, когда я думала, что Дайзарт ничего не понимает, — сказала она. — Это несправедливо. Но, пожалуйста, когда он будет передавать тебе отчет, что он будет делать каждое утро, помни, что там может быть лес, который Дайзарт не видит из-за деревьев.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Шарина. Она улыбнулась, потому что ей вдруг стало тепло от осознания того, что она была частью семьи. Они все действовали на общее благо, передавая обязанности друг другу, когда возникала необходимость, но все работали. — Достаточно плохо исполнять обязанности моего брата, когда его нет. Я думаю, относительно твоих, что я не буду спать из-за них.

 — Мне жаль, — сказала Лайана. Ее губы дрожали. — Но я...

— Минутку, Диора, — сказала Шарина горничной, которая завязывала бесчисленные складочки и бантики, которые были частью наряда. Она шагнула вперед и обняла свою подругу. — Береги себя, дорогая, — сказала она. — Гаррику и королевству очень повезло, что у них есть ты. И мне тоже. О, Владычица, я сейчас заплачу!

Шарина услышала, как на заднем плане Диора пробормотала: — Я пошлю Ланкомба сказать торговцам Валлеса, что вы немного опоздаете.

***

Илну никогда особо не интересовал пейзаж. Однако это не означало, что она не разбиралась в этом, и набережная Норт Ривер была уродливой по любым стандартам. Причалы представляли собой шаткие настилы, возвышающиеся над зарослями осоки, камыша и ила. Особенно грязи. Берег реки был низким, и штормы регулярно поднимали воду на полфурлонга вверх по течению от нормального русла.

Для любого организованного бизнеса требовался причал, хотя Илна наблюдала, как мелкие торговцы переходили вброд к своим лодкам и обратно. Когда Илна впервые увидела реку, вдоль нее росли ивы и ольха. Ибо, насколько она теперь могла видеть сквозь дымку, деревья были срублены на строительный материал.

Пристань Крумлин была более прочной, чем большинство других: она стояла на сваях, а не на рамах из прутьев, и пол был сделан из пиломатериалов, а не из тонких жердей. Илна едва заметно улыбнулась. Это было лучше, чем барахтаться в грязи, хотя она бы сделала и это, если бы это было необходимо. Но это вполне может понадобиться, когда они высадятся ниже по реке.

Она направилась вдоль причала, проверяя суда, пришвартованные по обе стороны. Те, что были ближе к берегу, сели на мель, хотя, казалось, хуже от этого им не стало. Каждое сидело в сверкающем водяном венце, ожидая, когда очередной поток воды поднимет их на свободу.

Мастер Ингенс показался в дальнем конце причала, как раз перед тем, как Илна добралась до этого места. — О, — воскликнул он. — Вы все-таки пришли.

— Я, конечно, пришла, — отозвалась Илна. Она задумалась, стоит ли продолжать; затем сказала: — Мастер Ингенс, нам предстоит побыть вместе какое-то время. Оно будет менее неприятно для нас обоих, если вы поймете, что я имею в виду то, что говорю. Вы понимаете?

— Уже поздно, — ответил секретарь. Он спустился по трапу в лодку внизу. — Тем не менее, вы здесь. Но это не имеет значения.

— Мы также добьемся большего, если вы перестанете врать, когда выставляете себя дураком, — сказала Илна, закидывая свою сумку — несколько предметов первой необходимости, завернутых в плащ, который сам по себе был самым громоздким предметом — за спину, чтобы последовать за ним. — Солнцу еще час до полудня, а это время, которое вы установили.

— Да что бы вы ни говорили, — пробормотал Ингенс. Лодка напомнила Илне лодки, которые мужчины в деревушке Барка использовали для ловли рыбы во Внутреннем Море, хотя у нее было более плоское дно. Шириной она была примерно с рост Гаррика, а длиной — с пять человек его роста. Мачта была не установлена. Она и рея со свернутым вокруг нее парусом были привязаны к хомутам, оставляя трюм судна свободным для груза. Поскольку они взяли с собой только припасы для путешествия, «пассажирские каюты» были такими просторными, какие Илна когда-либо видела.

Команда из четырех Далопанцев смотрела на нее с невозмутимым молчанием. Вокруг талий у них были повязаны лоскуты ткани, а в некоторые части тела были воткнуты костяные булавки. В основном это были нос и уши, но у одного из приземистых смуглых мужчин на каждой щеке было по треугольнику. Это было сделано достаточно давно, так что узлы рубцовой ткани вздулись над осколками кости.

Капитан тоже был не более привлекательным, хотя и был с северного острова. Черные зигзаги, пересекающие его китель, были в стиле Блейза. Одежда была хорошего качества, но потертая и слишком мала для него — этот человек купил ее не новой.

— Ну что, девочка, — сказал он, хитро глядя на Илну. — Думаю, я не против того, чтобы иметь женщину на борту в этой поездке.

Илна мгновение подумала, потом слегка поправила узор в своих руках. Она предположила, что этот парень им необходим.

— Это капитан Сайрг, — сообщил Ингенс. — Его лодка и команда привезли меня...

Илна шагнула так, что оказалась спиной к Ингенсу, а Далопанцы оказались по другую сторону Сайрга; лодка нервно дернулась. Капитан, очевидно, подумал, что она предлагает ему себя; он широко улыбнулся и потянулся к ней. Нескольких зубов у него не хватало, а уцелевшие были черными.

Илна развернула узор. Сайрг закричал и отшатнулся назад, закрыв глаза руками. Он бы свалился за борт, если бы его не подхватил член экипажа.