Если он не почувствовал во мне нимфу, я априори вне подозрений.

Но его стремление убедиться, всё ли здесь чисто, наводит на мысли о возможности какого-то иного способа излечения, который мне неведом.

- Твоя сестра пару недель назад присоединилась к монахиням Святого Храма, из которого в своё время бежала твоя бабушка… с немалым количеством секретов за пазухой.

- Постой… ты что, подозреваешь, что я как-то связана со Святым Храмом? - удивленно смотрю на него.

- Я не подозреваю: ты с ним связана. Точнее, твоя семья, - отвечает Аниш.

- Хорошо, предположим, побег моей бабушки мог тебя озадачить и навести на определённые мысли о постановке происходящего… но бессмертные монахини не желали присоединения моего дома к Великим. Госпожа Кири это подтвердила. Было бы глупо не воспользоваться такими связями, не находишь? А Лила решила уйти в храм лишь потому, что наследники Великих Домов устроили над ней свой жестокий суд!

- Я не знаю, могу ли я доверять госпоже Кири: она всегда держалась отстранённо, но, стоило ей встретиться с тобой - и у неё тут же появились личные интересы, - произносит Аниш, глядя мне в глаза.

Что ж, это действительно так.

Аниш зрит в корень.

Однако…

- Тебе не нравится, что у меня может появиться союзник, или тебе не нравится, что у меня может появиться такой союзник? - не менее внимательно смотрю на него.

- Мне не нравится, что ты можешь довериться не тому человеку, - отвечает Аниш.

- А ты сам, ты - тот человек для меня? - продолжаю всматриваться в его лицо, буквально возвращая ему его же подозрительность в начале нашего разговора.

- Я не знаю. Но я хочу, чтобы мы лучше узнали друг друга, - звучит уверенный ответ.

- Это возможно, - киваю, - до тех пор, пока на шеи не начнут развешиваться ярлыки.

- Хорошо, я понял тебя, - сухо отзывается Аниш и отходит от моего стола, - что касается Лилы…

- Она в безопасности? - прерываю его.

- Если в Святом Храме вообще можно быть в безопасности, - слышу отстранённый ответ.

- Что не так с этим храмом? - спрашиваю прямо, а затем исправляюсь, поймав удивленный взгляд Аниша, - Я никогда не углублялась в процесс изучения его истории, и, боюсь, не смогу узнать её достоверно - даже если сильно захочу.

- Всё, что нужно знать про Святой Храм, это, что он был создан сильнейшим потомком духов, решившим начать вести светский образ жизни в центре Галаарда, - произносит Аниш с хорошо контролируемым, но всё же заметным раздражением.

- Это… - хмурясь, пытаюсь как-то помягче выразиться, но терпя поражение.

- Это одна из причин, по которым предки владыки решили, что нимфы и их потомки должны быть изолированы от простого народа: их сила не идёт ни в какое сравнение с возможностями людей. Они могут подчинять массы, основываясь на своем превосходстве - и умственном, и духовном, и физическом. Эта разница между нами лишает человечество свободы выбора. Надеюсь, это понятно?

- То есть, Всеблагой - это один из потомков племени духов, решивший дать людям знания о том, что хорошо, а что плохо? - игнорируя давление взгляда Аниша, решаюсь уточнить.

- Его представления о том, что хорошо, а что плохо, не сильно отличались от тех, что царили среди людей. Его вина в том, что он решил преподнести их с высоты, недосягаемой для простых смертных. Он привязал норму к своему имени, но не дал пути к своей вершине, наказав слушать его только потому, что он иной - другой, не простой человек… просветлённый из-за своих корней... Людям всегда нужны авторитеты, на которых они станут ровняться; слово которых они станут слушать. И этим авторитетом по недосмотру одного из предков Первой Семьи стал не человек, но существо иного плана - которое и человеком-то никогда не было. Ты понимаешь, в чём опасность подобного закрепления в умах людей?

Молчу, напряженно глядя на него.

- Люди будут почитать его и просить его о помощи, но никогда не будут следовать его пути и никогда не достигнут его высот, поскольку это для них просто невозможно? - произношу негромко, спустя некоторое время.

- Именно. Более того, из их памяти быстро пропадёт информация о принадлежности Всеблагого к потомкам племени духов, но зато закрепится мысль о его отличии от них самих. О его «инакости». О том, как он велик по сравнению с остальными людьми.

Некоторое время стою, покусывая внутреннюю сторону щек. Стараюсь не думать… ни о чём.

- Аниш, а почему служительницы Святого Храма зовут себя бессмертными монахинями? - спрашиваю в итоге, решив уйти с зыбких песков на твёрдую почву.

Он сам говорил мне о том, что монахини никакие не бессмертные - в тот день, когда пришёл с проверкой в мой дом.

Эта тема более менее безопасна для меня и моего подуставшего от открытий, сознания...

- Потому что потомки Всеблагого, появившиеся в его новом храме и продолжившие служить ему по примеру своих матерей, и впрямь отличались хорошим здоровьем и долголетием. Но ничто не вечно - даже сила крови могущественнейшего существа в Галаарде. И в какой-то момент она стала разбавляться все больше… а затем и вовсе иссякла. Но престиж нужно было сохранять, и служительницы Святого Храма придумали выход…

- Лишать себя индивидуальности, чтобы запутать прихожан своим одинаковым видом? - качаю головой и не удерживаюсь от смешка, - Однако… сколько же бессмертных монахинь сменило друг друга на постах?

- Много, - отрезает Аниш, - но все свои секреты, как и крохи оставшихся способностей от своего основателя, бессмертные монахини хранят с особой тщательностью… Теперь понимаешь, почему побег твоей бабушки и уход в храм Лилы выглядят так подозрительно?

На этот раз молчу дольше. Не хочется признавать, но логика в его размышлениях есть - и железобетонная…

Сейчас мне ясно, почему первое, что он начал проверять - это осталась ли я собой после своего очередного выздоровления?

И я даже не буду тратить свои силы на пустые обиды. Вот только кое-что не могу не прояснить:

- Я не нимфа. И не тайная служительница Святого Храма, - произношу сосредоточенно, опустив взгляд в пол, - а ещё… я не из тех, кто станет перекладывать вину одного потомка племени на всех остальных. Никто не заслуживает такого сверхобобщения в свой адрес. Никто не может отвечать за весь свой род - что уж говорить о целом народе? Так что, если ты хотел привить мне чувство… - замолкаю, заметив, что с Анишем творится что-то не то.

Он покачнулся, а потом упал на одно колено, держась за сердце.

Боже… Всеблагой… твою ж мать! Хоть кто-нибудь!!!

Я хотела обвинить Аниша в предвзятости и когнитивном искажении, и не заметила, что он и без моих слов страдает от своих действий - на самом, что ни на есть, физическом уровне! И я сейчас со своими премудростями лишь подлила масла в огонь под его ногами!

- Аниш? - зову его взволнованно, протянув руку.

- Не подходи! - выдавливает из себя он…

…милое декоративное растение в горшке на деревянной подставке стремительно вянет…

Радиус действия проклятия увеличивается! Так оно и до моих слуг этажом ниже доберется!

Я должна сделать хоть что-нибудь: кажется, Аниш в этот раз не справляется!..

Что он говорил о своём проклятии в те недолгие встречи, что были у нас до возвышения моей семьи?..

Кажется, оно «включается», когда он счастлив… или когда сожалеет о содеянном.

Широко раскрыв глаза, смотрю на молодого человека, загибающегося от невыносимой боли и не способного её обуздать...

Он винит себя.

…медленно подхожу к господину Второго Дома, опускаюсь на пол и кладу ладони на побледневшее от страха за мою жизнь, лицо.

- Я ни в чем тебя не виню. Я сказала глупость, полагая, что тебе безразлично. Но то, что с тобой происходит, говорит об обратном... Ты сильный, Аниш. И ты сможешь справиться с этими переживаниями.

- Ты понятия не имеешь… - крепко зажмурившись, цедит он, но я не даю ему договорить, прижавшись губами к холодному лбу.