Вибрация усилилась. Компьютер продолжал пищать. Я ждал. Ухватившись за поручень и не давая себе левитировать по всей кабине, ждал того самого момента, когда всё решится. В груди сердце учащённо забилось. Стало даже тяжелее дышать, будто что-то начало давить на рёбра, а кислорода в воздухе стало меньше.

И наступает та самая минута ожидания полной тишины и тихого скрипа кабины, когда всё происходит.

Срабатывает главный тормоз.

Это был хлопок. Громкий, как выстрел, хлопок, который прозвучал подобно выстрелу под ухом даже внутри кабины. Внезапно вся невесомость попросту исчезла. Весь мусор мгновенно впечатался в пол, словно став во много раз тяжелее. Активную броню дёрнуло вниз, но я смогу удержать её, цепляясь за поручень, что жалобно заскрипел. Сработала гравитационная система стабилизации, но внутри меня так или иначе всё ушло вниз, и в голове начало темнеть от резкого торможения.

Внутри каждой капсулы был заряд. Один-единственный заряд, включающийся у земли при посадке или рядом с дружественным кораблём, чтобы дать достаточное торможение. В противном случае все выжившие попросту бы погибали при столкновении с землёй или улетали в никуда. И сейчас я слышал, как он ревёт, выжигая весь запас, что был внутри. Чувствовал, как спасательная капсула вибрирует и трясётся будто от перегрузок.

В этот момент всё начало переворачиваться набок, в то самое положение, в котором должна была находиться капсула. Послышался оглушительный свист предпосадочного торможения маневровых двигателей, после чего…

Удар.

От него всё подпрыгнуло так, что меня дёрнуло в обратную сторону, и казалось, что вот-вот ещё немного, и я выплюну собственные внутренние органы. Словно точка во всём нашем путешествии, он прошёлся по всей кабине, пробрав меня внутри активной брони.

Мы… сели…

В этот момент внутри меня было кромешное опустошение. Я не чувствовал ни радости, ни ужаса, ничего. Всё казалось то ли бредом, то ли сном, где с трудом можешь поверить в реальность и такую удачу.

И ко всему прочему, капсула продолжала двигаться дальше.

Я бросил взгляд в иллюминатор. За стеклом был бесконечный снег, что сейчас очень быстро убегал в темноту ночи по мере того, как капсула продолжала двигаться, вибрируя и подпрыгивая на кочках, будто я куда-то ехал.

Я чувствовал, как мы ускоряемся, как жёстче становятся удары и подпрыгивания. Это длилось несколько минут, за которых помимо шелеста за бортом не было ни единого звука. Скатываясь вниз, спасательная капсула пару раз подпрыгивал, как на трамплине, отчего меня метало вверх-вниз. За стеклом был только снег, один белоснежный снег, отдающий слегка синеватым оттенком, который выглядел, как заснеженная буря до тех пор, пока всё под конец не прекратилось.

Капсула после нескольких минут скольжения куда-то попросту остановилась, и внутри повисла мёртвая тишина, которую не разрушало даже моё учащённое дыхание. Раньше я бы с закрытыми глазами пережил такую посадку, и даже сердцебиение не участилось, но сейчас цеплялся в поручень оной единственной рукой, как в плот, даже боясь лишний раз пошевелиться.

А ты боялся…

Я не боялся.

Ой, да рассказывай мне больше! Вон, весь сжался внутри активной брони!

Я проявлял неуверенность в том, что посадка выйдет удачной.

Мой взгляд сам собой скользнул по монитору. Без него понять вообще что-либо было невозможно. Все ли системы, включая главный тормоз, в порядке, под правильным ли углом проходит посадка, что за планета и есть ли вообще шансы на неё сесть — всё это без него оставалось тайной, известной лишь внутренней системе.

Поэтому да, я не боялся — я не имел уверенности в том, что у нас вообще всё пройдёт гладко.

И тем не менее мы сели.

Сели, но только где?..

Я заставил себя разжать руку, которая превратилась в камень. От моей хватки на перилах остался заметный отпечаток металлической ладони активной брони. Я с трудом повернул голову к иллюминатору, который попросту залепило снегом.

Какой-то лес у подножья горы, с которой мы скатились.

Тень поспешил сообщить обстановку за стенами надёжной капсулы.

Только не думай, что я могу постоянно так делать. Это, знаешь ли, силы тратит.

Атмосфера?

Ну… атмосфера как атмосфера, холодно и вроде как пригодно для жизни.

Я буквально видел, как внутри меня он пожал плечами.

Так или иначе нам придётся выйти наружу. Я не могу здесь сидеть, иначе попросту умру с голоду. Состав воздуха, пригоден ли он, я тоже не могу узнать, но могу надеть рассчитанный на непригодную для жизни атмосферу костюм, который был похож на тонкий целлофан, и проверить его вручную. Только если он непригоден, и я его запущу внутрь…

Да забей уже. Вряд ли там воздух отравлен, раз есть деревья.

Я могу не согласиться, так как наличие растений не говорит о пригодности воздуха для дыхания. Однако это один из островов Альта Семиты, так что вряд ли он как-либо отличался от воздуха острова государства Тринианского.

И тем не менее я перестраховался.

С трудом выбравшись из активной брони, я кое-как надел один из спасательных костюмов и вытащил небольшую коробку на ручке, на которой, кроме нескольких лампочек, что загорались зелёным или красным, ничего не было. Ручной анализатор — единственное, что могло как дать надежду, так и обнадёжить.

Все мои движения ощущались так, словно приходилось преодолевать толщу воды. Шаг за шагом, движение за движением я приблизился к единственному выходу и ухватился за ручку, готовый его открыть, но замер. Если воздух непригоден для дыхания, то впустить его сюда будет приговором…

Но если я этого не сделаю, то так или иначе оставаться здесь будет всё тем же приговором.

Рука что было сил повернула рычаг, и я всем телом навалился на люк, распахивая, и вывалился наружу прямо в снег, когда тот резко и слишком легко распахнулся.

Холод — это было первым, что я почувствовал, упав в снег в целлофановом костюме. Пробирающий до костей холод, который не оставлял шансов согреться, окажись ты надолго снаружи.

Ну это легко поправить.

Едва Тень произнёс это, я почувствовал, как по мне разливается тепло. От самого сердца, словно внутрь залили приятный кипяток, оно разошлось до самых кончиков пальцев.

Спасибо.

Да не за что. Но вряд ли мы долго на этом продержимся.

Нам и не надо много.

Я приподнялся, окидывая взглядом округу.

Даже несмотря на ночь, здесь достаточно светло. Мягкий рассеянный ночной свет позволял окинуть взглядом всю округу. Это был лес у подножья холма. Большой сосновый лес, где деревья голыми стволами убегали наверх, и только там начинали обрастать огромными зелёными лапами. Они росли на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы чувствовать простор.

Взгляд в сторону, и я увидел след от капсулы, тянувшийся откуда-то сверху, с голых склонов какой-то горы, с которых мы съехали, как на санях, остановившись на опушке леса.

В этот момент пиликнул анализатор, и на всех лампочках высветился зелёный свет. Механизм обработал воздух и показывал, что атмосфера за целлофановой оболочкой пригодна для дыхания.

Я сдёрнул с головы пакет-шлем, вдохнув полной грудью. Нос практически сразу обожгло леденящим холодом и свежестью. Пахло… снегом. Он тоже имел определённый запах. Запах свежести и мороза, который слегка бодрил, даже несмотря на то, что сил больше не осталось. Однако он не пах спасением — это был запах смерти замёрзнувшего насмерть человека.

— Как долго мы сможем продержаться? — негромко спросил я.

Зависит от тебя. Я бы дал пару часов, не больше.

— Негусто… — пробормотал я. — Я умру раньше с голоду, чем мы сможем выбраться.

Ну-ну… я не был бы столь категоричен. Тебе нравятся белки?

— Причём тут они?

Ну тебе же нужно питание, верно?

Да. И я могу есть мясо сырым. Засунуть в снег, чтобы оно хорошенько промёрзло, после чего грызть, как мороженое. Не знаю точно, но он должно быть менее безвредным, чем жареное мясо. Однако после долгого голода я боялся, что получу заворот кишок при любом раскладе. Правда сейчас и выбора особого не было…