— Я бы выразился иначе, — отвечает Зигфрид, разглядывая картину перед нами.

Тот коридор, через который мы проходили и где были видны следы боя: кровь, гильзы, следы от пуль, выглядел сейчас так, будто бойня произошла не когда-то там давно, а вот буквально недавно, меньше часа назад.

— Её стало больше, — я подхожу к стене залитой кровью и провожу пальцами. На металле остаётся кровь. — Она почти свежая. Только сворачиваться начала.

— Точно.

Теперь здесь были не небольшие засохшие лужицы. Кровь заливала и пол, и стены, и даже потолок. Всё, как и должно быть, когда в тебя стреляют из градомёта. В первый раз я удивился, что её так мало, а здесь как положено, хотя трупов или даже обычных ошмётков тел всё равно не было.

Я поднимаю взгляд к потолку и вижу, как с него редкими каплями падает кровь. Будто бой произошёл совсем недавно.

— Но мы точно пришли этим коридором, — напоминает Грог.

— Да, мы знаем… Ладно, идём дальше. Я хочу взглянуть на журнал и потом уходим отсюда поскорее.

Но дальше станции вагонетки мы уйти не можем.

Вагонетки нет.

Вернее, нет станции как таковой.

Мы вышли в зал, в котором точно так же стояли лавки для ожидания, личные вещи и так далее, но туннеля для вагонетки не было, как и её самой. Это был просто зал, тупик, которым заканчивался коридор. Однако и сказать, что это был простой зал, язык не поворачивался.

— Или у нас неправильная карта, или мы повернули не туда, — тихо произносит Зигфрид.

— Мы пришли верно. Просто туннеля с вагонеткой больше нет, — невозмутимый Грог с любопытством разглядывает картину перед нами. — Я не видел такого раньше, но похоже на сектантов.

Половина зала, там, где находился до этого туннель, залита кровью. Много крови, она покрывала почти весь пол, поблёскивая в свете тусклых ламп. Но будто мало этого, ещё и стены расписаны кровью, какими-то знаками, иероглифами, которые я вижу первый раз в жизни. Глядя на них, я чувствую какое-то беспокойство. Чувствую непонятное отторжение и желание стереть их, чтобы не видеть.

Однако изюминкой этого места было отнюдь не это, а распятое тело, прибитое за руки к стене напротив нас. Кожа на теле отсутствовала, но она была растянута в разные стороны под руками так, что казалось у человека были крылья. Ещё она была прибита к стене под ногами трупа, словно табличка под памятником, исписанная неизвестными мне письменами.

— Так, мы нашли члена экипажа, по крайней мере, — произношу я, подходя к телу поближе, чтобы лучше осмотреть. Тяжёлые башмаки неприятно хлюпают по свежей крови. Рядом со мной останавливается Зигфрид.

— Что скажешь? — спрашиваю я.

— Оно достаточно свежее, кровь тоже свежая, будто это сделали совсем недавно. Руки прибили заклёпочным аппаратом.

Он говорил про пистолет, который вбивал огромные штыри. Обычно такой используют техники, чтобы что-то закрепить.

— Это явно была женщина, судя по телу, но демоны… — он оглядывается. — Символы не демонические. Да и на жертвоприношение это не похоже. Скорее, как символ или что-то в этом духе.

Немного подумав, он грубо сдёргивает её руку с кола, после чего разглядывает и вытаскивает небольшой чип. Их вживляют в тело почти всем членам некоторых кораблей. Они являются паспортом и ключом допуска одновременно, чтобы не носит при себе документы и ключи. Такой и не потеряешь, и при опознании поможет.

Зигфрид крутит его в руках, после чего прикладывает к шлему.

— Лайла Симс, тридцать лет, обслуживающий персонал станции связи, электрик, дежурная группа номер семь, инквизиция, — продиктовывает он считанную информацию. — Есть отметка о том, что заступил на свою смену в семь-пятнадцать по времени линкора пятьдесят три года назад.

— Не пятьдесят один?

— Пятьдесят три.

— Получается, с ней произошло это ещё за два года до того, как линкор оказался здесь.

— Не факт, что произошло именно здесь, — отвечает Зигфрид. — У меня есть предположение.

— Давай, — предлагаю я.

— Ты говорил, что они могли куда-то слетать. Куда-то за пределы галактики. Я думаю, что они так и сделали. Полетели в какую-нибудь аномалию, и в тот момент она заступила на дежурство. И вот.

— Думаю, её бы нашли.

— Думаю, что раньше здесь была станция вагонетки, а теперь её нет, — ответил Зигфрид. — Это лишь предположение, но часть экипажа могла… не исчезнуть, но с ней могло что-то приключиться. Тагер ведь не сказал, сколько людей они встретили на борту, верно? Кто-то мог вернуться, а кто-то мог вернуться только сейчас. Или то, что от них осталось.

Да Тагер сказал, что они высадились и захватили корабль до варп-прыжка. А после часть экипажа и его людей исчезла. Но нет никакой информации, исчезла ли часть экипажа линкора до того, как их настигла абордажная команда.

— Нужно найти этот бортовой журнал. Там будут…

И в этот самый момент тело внезапно бросается на нас, издавая нечеловеческий звук.

Мы отшатываемся.

Было сложно описать, какой именно звук издаёт тело. Он мало походит на звук, который способно издать живое существо, но я бы сравнил его со звуком несмазанных петель на двери.

Она тянется к нам свободной рукой, прибитая второй к стене, открывая рот и глядя на нас пустыми глазницами. Больше похожа на оживший безмозглый труп.

— Странно, что она до сих пор жива. Сколько лет, пятьдесят три с её исчезновения прошло?

— Да. И знаешь, она до сих пор человек. По крайней мере, я не вижу воздействия чего-то демонического или отклонений от нормы.

— Хорошо сохранилась… — разглядываю я её. — Как думаешь, это проделки демонов?

— Не знаю. Не похоже, — Зигфрид бросает на меня взгляд. — Надо избавить её от страданий.

Я киваю. Вряд ли в таком состоянии человек способен вообще говорить, а учитывая звук, который она издаёт, я сомневаюсь, что в ней вообще осталось что-то человеческое кроме тела. Смерть здесь будет избавлением.

Он достаёт нож и в то же мгновение втыкает ей в висок. Клинок выходит с противоположной стороны, и тело обмякло.

Не нравится мне это всё. Тень, ты узнаёшь эти символы на стенах?

Не, в первый раз вижу.

То есть это не демонические руны?

Я бы сказал, что они в принципе не принадлежат этой реальности. Разве сам не чувствуешь какого-то отторжения, когда смотришь на них?

Я и к демоническим рунам чувствую отторжение, так что это не показатель.

В этот момент на нас сверху начинает что-то капать. Я не сразу замечаю это, а когда поднимаю голову, вижу, как между швов скапливается какая-то жидкость, как конденсат, собираясь в уголках металлических листов, которыми застелен потолок.

Я подношу ладонь и ловлю одну из капель. Как бы странно подобное ни звучало, но это была кровь.

— Так… — протягиваю я, ещё раз глядя на потолок.

Крови между швов становится больше. Теперь она не просто конденсирует, она начинает просачиваться между стыков и капать ещё активнее, где-то даже литься. По стенам начинают сбегать тонкие струйки крови, будто весь верхний этаж затопило. И всё сильнее и сильнее. Я могу представить, как здесь пахнет кровью, этим тяжёлым мясным запахом с примесью металлических ноток.

— Зигфрид, нам надо уходить.

— Что?

— Потолок.

Он быстро поднимает голову, откуда кровь уже попросту льётся, как будто готовая прорваться сквозь обшивку и залить всю комнату.

— Уходим! — я даю команду и тут же срываюсь с места, теперь уже под струями крови, как под душем.

Несколько раз повторять не надо — мы выскакиваем в коридор. Наши шаги металлическими ударами разносятся по линкору, когда за спинами кровь теперь уже льётся со всех щелей, пока не обрушивается с потолка сплошным потоком, как если бы его прорвало. Она мгновенно затапливает помещение и хлынула в коридор за нами по пятам.

Мы проносимся через весь коридор до ближайших дверей.

Грог проскакивает первым и тут же замирает у пульта. И едва вбегаем мы с Зигфридом, тут же нажимает кнопку, и створки дверей, издав шипение, захлопываются с глухим ударом, закрывая проход за мгновение до того, как кровь успевает хлынуть за нами.