Если уж бороться за свою жизнь, но делать это до конца.

Прошло три месяца.

Уже две недели я не ел, и шла третья. Моё тело исхудало очень заметно. Стали отчётливо видны тонкие мышцы и кости. Я мог провести пальцами по ним, чтобы почувствовать каждый анатомический выступ.

Теперь я по большей части просто лежал и ждал своего конца. Скорее всего, он придёт во время сна, когда сердцу попросту не хватит сил биться. Думаю, что я проживу ещё эту неделю, но на следующей… Да, следующая станет для меня концом. Были ещё стимуляторы, который могли дать прилив сил за счёт резервов в теле, но без питания это, скорее всего, меня попросту убьёт.

Поэтому я просто лежал и спал.

Время растягивалось. Но я мог сказать спасибо Тени за то, что он скрасил мои последние дни общением. Никогда бы не подумал, что такая тварь может оказаться приятным собеседником.

— Да не за что, — отмахнулся он.

Интересно, куда по итогу меня выбросит. Каков будет конец Альта Семиты?

— Думаю, что как такового конца у неё не будет. Пустота есть пустота.

Просто, долети я до конца, можно смог найти капсулу с тем самым выжившим и наконец выяснить, кто смог выбраться шестым из линкора. И будь это инквизитор или кто-то в этом духе, я бы, наверное, перегрыз ему глотку, и сожрал. Вырвал бы ему сердце, напомнив, кого однажды он посмел тронуть.

— Брутально.

Это была бы чудная месть.

— Мне… нравится твой подход! Сразу чувствуется свободный человек.

Я криво усмехнулся.

Свободный человек…

Я закрыл глаза и не успел заметить, как уснул. Провалился в сон, где вновь видел Катэрию и много маленьких детей, которые ползли ко мне со всех сторон, словно муравье, раскручивая и ломая на своём пути абсолютно всё. Только на этот раз это не был кошмар.

— Элиадирас, очнись!

Голос доносился откуда-то издалека, будто из-под толщи воды. Глухой и тихий.

— Давай, надо очнуться!

Только у меня не было сил очнуться. Это был не пафос и не ложь — я умирал. Чувствовал это, что забавно, как последние силы покидают меня, и даже сил отозваться уже не было.

— Да что б тебя…

Внезапно я почувствовал тепло, которое разливалось от сердца по конечностям, давая прилив сил. Ватность, онемение и слабость сознания, из-за которого я погружался в сон, начали отступать. Ко мне вновь возвращались силы, пусть и не мои.

Я медленно открыл глаза.

Мир наполнился красками и звуками, одним из которых было какое-то пиканье.

Проснись и пой, красавица!

— Зачем ты меня поднял?.. — пробормотал я, чувствуя, как медленно отпускает сонное состояние. — Что случилось?..

Вроде силы и прибавились, но тело ощущалось странно. Будто дрожащее и без каких-либо сил, всё какое-то… вялое. В мышцах было ощущение, будто изнутри их кто-то щекотит пером.

Пиканье, мой дружок. Компьютер пикает.

— И?

Ну как и? Если он пикает, то значит что-то происходит, верно?

— Я всё равно не смогу понять, что происходит. Экран разбит, — ответил я поднимаясь.

Компьютер действительно издавал пиканье. Через равные промежутки из него доносился достаточно громкий писк, но понять, что это значит, не было возможно. Он может как просто пикать, предупреждая о конце заряда, так и может…

Предупреждать о приближении хоть к какой-то поверхности!

…что тоже далеко не факт. Мы летели всё это время в бездну. Капсулы могут подруливать, у них есть мини двигатели для рулёжки, однако менять траекторию настолько, чтобы сразу брать на прицел планету, они были не способны. Лишь подруливать, чтобы прицелиться на место посадки.

И тем не менее, где твоя воля к жизни, о которой ты так много говорил?

— Она ещё со мной, — пробормотал я и встал, подойдя к разнесённому экрану.

Посмотрел на него и пожал плечами.

Всё равно сейчас не выяснить. Разве что ты можешь выглянуть наружу и посмотреть, куда мы летим. Ты ведь умеешь выглядывать за пределы помещения, где я нахожусь? Как тогда с наёмным убийцей.

Да, но есть один нюанс.

Опять нюанс…

Я нахмурился, бросив взгляд в иллюминатор. Он находился в корме, и сказать, что впереди, было невозможно.

Как бы то ни было, первым делом, я полез в костюм. Не потому что в нём было безопаснее, хотя и это являлось причиной. Просто, если мы куда-то будем падать, то его начнёт метать о всей кабине, и есть очень высокий риск, что меня им раздавит. Внутри активной брони это мне не грозило, да и было безопаснее. К тому же умереть в броне было более достойно, чем развалившись на креслах.

С трудом я кое-как забрался в активную броню, которая была для меня туалетом благодаря системе фильтрации и утилизации отходов. Но не успел даже застегнуться, как капсула едва заметно начала вибрировать. Это мы или входим в атмосферу или долетели до границы Альта Семиты. И то, и то давало хоть какие-то надежды или по крайней мере более интересную смерть, чем от голода в пустой капсуле.

Я кое-как пытался закрепить бронелисты, когда вибрация усилилась многократно. Капсулу начало заметно трястись. Несколько раз тряхнуло так, что я отлетел в стену. Вид из иллюминатора изменился следом. Теперь за стеклом был непроглядный тёмный туман.

Мы идём на посадку?

— Не знаю.

Я с трудом заставил себя сесть в кресло, ухватившись мёртвой хваткой за поручни, чтобы не бросало по всей кабине.

Капсула продолжала трястись. Всё, что было на полу — пустые тюбики от еды, осколки разбитой аппаратуры и прочий мусор, запрыгали по салону, разлетаясь во все стороны. Так продолжалось минуты четыре или пять, пока внезапно туман за окно не рассеялся.

Снаружи было светло. Светло относительно абсолютной темноты. Мягкий рассеянный ночной свет пробивался в салон, и вскоре я увидел, как мы…

Удаляемся от белоснежного острова.

Так… стоп… Мы подлетели к какому-то из осколков планеты с обратной стороны?

Разглядеть что-то нормально было проблематично, и тем не менее через шлем я мог увидеть какие-то белоснежные горы и леса, которые сейчас удалялись. На мгновение меня захватило отчаяние — мы пролетели мимо спасительного острова совсем рядом.

Но лишь до того момента, пока капсула не начала замедляться. Остров удалялся всё медленнее и медленнее пока на какой-то миг не замер. В это мгновение будто само время остановилось, после чего спасательная капсула начала переворачиваться. Мусор загремел по кабине, перекатываясь с одного угла в другой, и через иллюминатор мне открылось ночное небо с видом на газовое облако, которое растелилось по всему небосводу.

А следом я почувствовал, как меня захватило уже знакомое чувство невесомости, и мы начали падать вниз.

Началось…

Я с трудом ухватился одной рукой за перила спасательной капсулы, сжав кулак мёртвой хваткой. Вторая рука не отзывалась в активной броне, а значит меня будет всё равно немного бросать, и посадка для меня может оказаться очень жёсткой. Хотя и другого варианта не было…

Компьютер продолжал пищать, на этот раз куда чаще, словно зашкаливающий пульс. Через иллюминатор было видно лишь небо, которое не менялось. В кабине в воздух поднялся весь мусор, теперь летая передо мной, словно насекомые.

С какой-то стороны, мы заходили на посадку очень мягко. Кабину не трясло, не бросало, не крутило вокруг своей оси, как это иногда бывает. С другой — экран не работал, а значит понять, насколько правильно по итогу приземлимся, и будет посадка мягкой, не представлялось возможным. Я даже не знал, сработает ли главный тормоз, чтобы на полной скорости не воткнуться в землю, как это было с той капсулой, что воткнулась в корабль на планете курги. Такое можно было пережить будучи космодесантником, но не обычным человеком.

Скорость увеличивалась. Капсула начала вибрировать.

Я молча отсчитывал внутри те секунды, которые остались до срабатывания главного тормоза. Время начало тянуться неестественно долго в ожидания конца, который мог вполне поставить точку в этом путешествии.