К счастью, двери в башню оказались открыты. Оттуда испуганно выглядывало несколько латников в коттах с гербом города.

— Сир, что делать? — Один из них, видимо приняв меня за своего, бросился нам навстречу. — Господи, что творится…

И тут же рухнул как сноп под алебардой шотландца.

— Вперед, вперед… — Я ринулся в башню, снес одного из стражников тычком тарча, срубил второго и посторонился, пропуская дружинников вперед.

Полностью деморализованных франков, находящихся у основания башни, мгновенно изрубили. Никто из них даже не попытался оказать сопротивление.

— Тревога, тревога!!! Опустить решетки! — зарычал чей-то голос сверху. — Поднимайте цепь, скоты!!! Живее…

Я побежал по лестнице на следующий этаж.

— Вперед, сир… — Луиджи и Клаус упали на колени и подставили плечи под опускающуюся решетку.

Я с разбега шлепнулся на пол и на заднице проскользнул под острыми зубцами, следом за мной на карачках полез Уильям.

Как только он перебрался, оруженосцы не удержали решетку и отскочили. Железные прутья с лязгом вошли в пазы в каменном полу.

В большом помещении десяток стражников, ухватившись за вороты, крутили сложный шестеренчатый механизм. На огромный барабан с лязгом наматывалась мокрая цепь.

— Убейте их!!! — заорал широкий как шкаф коротышка в бацинете с пышным плюмажем и сам ринулся мне навстречу.

— Poshel k chertu, urod… — Я не стал с ним связываться и просто пальнул ему в морду из пистоля.

Пуля с грохотом саданула коротышку прямо в забрало. Всплеснув руками, тот опрокинулся навзничь.

— Арманьяк!!! — Раскручивая алебарду, Уильям врезался во франков.

Я быстро осмотрелся и бросился навстречу сбежавшим по лестнице стражникам. В щит со скрежетом ударило острие копья, второе скользнуло по наплечнику. Я переступил, веерными махами разбросал франков по сторонам и, прикрываясь тарчем, принялся рубить, уже не обращая внимания на удары клинков.

Удар щитом, выпад, еще и еще один… Яростные вопли, стоны и хрипы…

Через несколько минут в комнате на ногах остались только мы с шотландцем. Весь пол был устелен трупами и умирающими франками. Уильям ошалело повел башкой по сторонам и, пошатываясь, потопал поднимать решетку, чтобы пропустить наших. А я подобрал с пола огромный топор, примерился и одним ударом разнес стопорный рычаг на вороте.

С треском закрутился барабан, бешено лязгая звеньями, цепь побежала обратно в отверстие в стене.

— Что и требовалось доказать…

Дружинники гурьбой ворвались в помещение.

— Наверх, арбалетчики, вперед… — Я показал направление мечом и сам шагнул к лестнице.

Но тут раздался частый стук, и навстречу латникам, весело прыгая по ступенькам, вылетела здоровенная каменная глыба.

Я чудом успел отшатнуться, но троих стрелков все-таки снесло с ног и размазало в фарш по каменным плитам пола. Остальные отскочили и замялись.

— Вперед!!! — заревел я в ярости и, скользя сабатонами по мокрым от крови камням, бросился вверх. — За мной, свинские рожи…

Франки остервенело сопротивлялись, в следующие полчаса я потерял еще семерых, но башню мы все-таки очистили.

Поднявшись на верхнюю площадку, кинулся к парапету и тут же схлопотал болт по навершию салада.

— Черт… — по инерции присев, осторожно выглянул из-за зубца и разглядел, что стреляли со второй башни, расположенной всего в полусотне метров от нашей. И это были не франки. Головорезы Айсманна все-таки взяли Ла-Шене.

— Сволочи!!! — заорал Логан, грозя кулаком наемникам.

Фигурки в обгорелых коттах обрадованно замахали нам руками.

— Лично башки поотрываю… — продолжил надсаживаться шотландец. — На кол сядете, скоты паршивые, ублюдки…

— Оставь, братец… — Я хлопнул его по плечу и попытался рассмотреть через клубы дыма, что творится в порту.

Судов в бухте оказалось гораздо больше, чем я рассчитывал. Когги и галеры теснились у причалов борт к борту, да еще в несколько рядов. Все они пылали, в том числе… моя «Виктория» и «Феб». Команды отчаянно сражались с огнем, но шансов на успех было очень мало.

— Чертовы святые угодники!!! — зарычал я и саданул кулаком по парапету.

— Сир, построим новую. Даже две или три… Нечего горевать… — утешающе забурчал братец Тук рядом со мной. — Лучше построим… — И тут же огорченно охнул: — Матерь Божья, да у меня там кошель остался. И сума с чистым исподним…

— Иди ты к черту со своей мошной и сумой…

Даже мысль о гибели «Виктории» доставляла боль. Я с ней так сроднился, что ее потеря равнялась потере правой руки.

Но тут же забыл обо всем, так как в порт проскользнул «Святой Георгий», а следом за ним — «Святой Петр», первые когги основной флотилии.

— Ур-ра!!! — радостно запрыгали эскудеро. — Наши, наши…

— Рано радоваться, щенки… — Я сплюнул, а потом закрутил головой, пытаясь опознать в толпе закопченных с ног до головы дружинников своего сержанта. — Курт, отзовись…

— Курта размазало, сир. — Вперед шагнул верзила с обожженной до кровавых волдырей мордой. — Жана и Адди — тоже. И Отто с Малышом…

— Альбрехт, ты? — Я зло выругался. — Ладно, теперь ты сержант. Оставляю с тобой два десятка, ваша задача — держать башню. Остальные за мной…

И не оглядываясь сбежал вниз по винтовой лестнице.

Причалить смог только «Георгий», «Петр» пришвартовался уже к нему. По сходням на берег побежали десантники, за ними скатывали трехфунтовые пушки на легких полевых лафетах.

На формирование первого штурмового отряда ушло немного времени, правда, я окончательно сорвал себе голос, и команды пришлось дублировать Клаусу и Луиджи. Ничего примечательного в тактике городского боя не стал выдумывать, просто исходил из того, что в каждой группе из двухсот бойцов четверть будут составлять стрелки: аркебузиры с арбалетчиками и приданная двухорудийная батарея трехфунтовых пушек на легких полевых лафетах, перемещающихся на ручной тяге. Как по мне, самое оптимальное сочетание мобильности и огневой мощи. Правда, пришлось увеличить количество единиц в орудийных расчетах, так как боезапас им придется тянуть тоже на своем горбу.

Остальной десант оставил принимать брабантца Яна Думма по прозвищу Косое Рыло, одного из вожаков наемников, а сам отдал команду выдвигаться в город.

В порту никакого сопротивления не последовало, мелкие стычки не в счет. Благополучно миновав его, мы просочились в Ла-Рошель, но там почти сразу же столкнулись с сильным отрядом франков.

Впереди чеканили шаг несколько десятков рыцарей в полном вооружении, следом за ними маршировали копейщики и алебардисты. Я насчитал по меньшей мере три с половиной сотни бойцов.

— Бурбон? — Логан удивленно показал рукой на вымпел в руках знаменосца.

— Он самый, герцог де Бурбон, — подтвердили эскудеро. — Его личный стяг.

— Кто? Бурбон? Да откуда он здесь возьмется? — удивился я. — Впрочем, черт с ним. Лоренцо, чертов makaronnik, выкатывай бомбарды. Карл, арбалетчиков и аркебузиров вперед. Людвиг, обойди их по переулку со своими спитцерами…

Завидев нас, французы поступили строго по канонам средневековой тактики, то есть мгновенно перестроились, сплотили ряды, выдвинули вперед тяжеловооруженных солдат и ринулись вперед. Я даже невольно залюбовался маневром, исполненным очень согласованно и четко. Чувствовалось, что против нас действует не сборная солянка из солдат разных отрядов, а отлично вышколенное кадровое подразделение.

Уж не знаю, из чего исходил командир франков: либо просто не понял, что за странную конструкцию на больших колесах тащат супостаты, либо решил несмотря ни на что ударить на свой страх и риск, но то, что последовало дальше, было живым примером полной несостоятельности тяжеловооруженной пехоты против огнестрельного оружия.

Калибр в три фунта составляет примерно семьдесят пять миллиметров. Звучит не очень солидно, но в картечном заряде для такого калибра, то есть холщовом мешке, увязанном бечевкой на деревянном поддоне, около ста пятидесяти свинцовых шариков диаметром пятнадцать миллиметров. При выстреле таким зарядом с дистанции в пятьдесят метров ширина сплошного фронтального поражения составляет три-четыре метра, глубина — около десяти-пятнадцати. И ничто, повторюсь, ничто из нынешних средств защиты не способно на таком расстоянии уберечь своего владельца. Ни щиты, ни доспехи, будь они даже высочайшего качества.