– Зачем ты все время целуешь мне руку?

– Это выражение преданности! – убежденно заявила сирийка. – Ты спас мою жизнь – теперь она твоя.

– Пустое, Земфира. Тебе придется привыкнуть. У нас женщины не целуют руки мужчинам. Если те, конечно, не церковного сана. Совсем наоборот… – Я без особого умысла прикоснулся губами к ручке сирийки. – Вот так…

– Господин!!! – В громадных миндалевидных глазах Земфиры забушевало пламя, девчонка мигом соскользнула с диванчика и прижалась к моим ногам. – Ты не должен так поступать! Я недостойна!!!

М-дя… Педагог хренов. Почему недостойна? Да и ладно… Пусть выражает свою признательность как хочет. Вот не чувствую я к ней ровным счетом ничего. Красива, конечно, чертовка, – слов нет, но вроде бы закономерные чувства не возникают. Даже обычное мужское желание. Почему? Во-первых, молода она еще: считай, совсем ребенок. А во-вторых… Даже не знаю. Может, пресытился бабами уже? Да и не до нее сейчас. Понятно, что сирийку надо как-то переправить в Алеппо и, возможно, поиметь за это множество преференций среди тамошних купцов, но как? На самолет не посадишь, а самому переться туда – совершенно глупая затея. Живо какой-нибудь рынок невольничий украсишь драгоценной персоной. Но думать об этом буду потом, совсем потом… скорее всего, в четвертой книге… Книге?.. Какой книге? Совсем уже зарапортовался барон.

Быстро спровадил девчонку, пообещав наведаться к ним во флигель, и вернулся к карте. Значит, так… М-да… Это тебе не круиз по Лазурному побережью совершить. Франция как единое государство появится очень не скоро.

А пока предстоит вихрем промчаться по…

Нормандии! Считай, Паукова вотчина…

Бретани! Тут дела получше, пока плюют на Луи с высокого барбакана.

Да Кале посетить – пока еще аглицкий. Но это в самом начале путешествия.

Да не собственного развлечения ради, а вполне по государеву делу. Хотя вру: в Бретани – ради собственного. Ох и на славу развлекусь…

Но не сложилось… Черт… я уже ощущал вкус губ Матильды. Персеван практически с седла снял, объявив приказ срочно явиться ко двору. Закончилась формальная опала. Война… опять война. Карл решил нагнуть швейцарцев. Совсем они охамели, даже захватили Савойю – исконную вотчину Бургундии. М-да… накрылся отпуск…

Как-то все странно… Насколько мне известно, швейцарская конфедерация присылала послов с предложением навечно замириться. Причем обещала в любое время поставлять своих знаменитых вояк в войско герцога. Совсем за мизерную плату. Так нет… простите за тавтологию: послал Карл посольство. Нет, я все понимаю: кантонцы совсем недавно практически опустошили границы Бургундии, вырезав подчистую не один городок. За такое наказывать надо, но, черт побери, общая политическая обстановка совсем не складывается в пользу Карла. Даже я, вовсе не сведущий в европейской политике человек, понимаю это. Вот недавно Сигизмунд Австрийский прекратил вековую рознь и признал швейцарскую конфедерацию. Мало того, он подписал с ними договор о взаимопомощи. Простая арифметика: нам придется встретиться в бою не только с тупыми швейцарскими головорезами, но и с австрияками, которые в данное время на одну руку мылят с Всемирным Пауком против Карла. Опять же подзуживаемый Пауком Рене Второй спит и видит, как вернуть Лотарингию…

Черт… мне, конечно, лестно служить герцогу, которому искренне симпатизирую. Но… но все чаще мне кажется… Ладно… мои сомнения – это только мои сомнения. Делами нужно заниматься.

– Лейтенант, объявить перед строем: если кто-нибудь из солдат моей роты войдет в город, то сразу же будет повешен. Мы в этом не участвуем!

– Как прикажете, капитан! – Логан отсалютовал и, вздыбив жеребца, помчался в расположение.

Млять! Я взбешен! Нет… Я просто вне себя! Это не война… Зачем? Город сдался, оружие сложили…

– Барон… – раздался рядом слегка насмешливый, срывающийся на дискант прерывистый басок, – предлагаю дополнить ваше распоряжение: прикажите солдатам коллективно постричься в монахи. Право дело…

Я проводил глазами очередного защитника Грансона, нелепой куклой слетевшего с крепостной стены прямо на колья, торчавшие во рву, и обернулся.

Наглая, судя по всему – британская морда. Прыщавый юнец, но размером велик. Эдакий детина. Коттдарме какой роты?.. Ну да, бело-красный фон, перечеркнутый Андреевским крестом. Двадцать первая рота кондюкто Джона Миддлетона. Именно его бриты вместе с ломбардцами сейчас вырезают сдавшийся гарнизон Грансона. Вместе с жителями…

– Потрудитесь представиться.

– Эдвард Бошан, десятый сын графа Вустера, лейтенант лучников кондюкто Джона Миддлетона, – с легким поклоном ответствовал брит.

М-да, более напыщенного ответа я еще в жизни не слышал.

– Барон ван Гуттен. Мы знакомы, Эдвард Бошан, десятый сын графа Вустера? – Я сделал акцент на потомственном номере наглого бритта.

– Нет! Мы не знакомы! – Англ гордо вскинул рыжую башку.

Так гордо, что забрало его салада съехало вниз и заклинило.

Я дождался, пока юнец опять явит свое обличье, и нейтрально поинтересовался:

– Если мы не представлены, то тогда что или кто дает вам право со мной заговаривать, Эдвард Бошан?

– Мне не нужно ничье разрешение…

Юнец не договорил. Потому что подъехавший к нам его непосредственный командир Джон Миддлетон с ходу засыпал своего лейтенанта приказаниями и отправил наводить порядок среди бесчинствующих в городе английских лучников. Затем Джон обеспокоенно обратился ко мне:

– Жан, я надеюсь, ничего непоправимого не случилось?

– Вы вовремя, Джон. – Я устало кивнул своему старому знакомцу. – Но потрудитесь объяснить своему лейтенанту, что с такими манерами он недолго проживет.

Честно сказал. Вот ей-богу, не в настроении я заносчивых юнцов на место ставить, но, если придется, – зарежу и не поморщусь. Хреновато себя чувствую, да и вообще, грех на душу не хочется брать. Даже обрадовался тому, что моя рота не будет в приступе Грансона участвовать. Ну и в последующей вакханалии тоже.

– Ох уж эти юнцы… – облегченно вздохнул англичанин. – Ф-фух… слава богу, еще чуть-чуть – и я лишился бы своего лейтенанта и сына хорошего друга…

– Не берите в голову, Джон. Приглашаю вас ко мне в шатер на ужин. Насколько я понимаю, большой совет случится только завтра поутру, поэтому мы успеем…

Я не договорил, потому что в мой горжет с лязгом ударила стрела, а в полусотне метров впереди, в густых кустах, произошло какое-то движение и мелькнула белая котта…

Чуть не вылетел из седла – удар оказался сильным, да и неожиданность роль сыграла. Но ноги сразу дали шенкелей, и Роден, скакнув как камень из пращи, понес меня по направлению к стрелку. Блеснула выхваченная из ножен эспада, и… ничего; перед кустами, как назло, оказался овражек.

Иост и Клаус рванули по дуге в обход оврага. Черт… неужели упустим?..

– Жан, сюда! – донесся возбужденный рев Миддлетона.

Покрутил головой и увидел спешившегося бритта в десятке метров правее. Англ, рыча аглицкие матюги, кого-то нещадно пинал, лупил плашмя тесаком, грозясь зарубить и вообще всякого разного нецензурного позору на оппонента навести.

Ну да – этот может… Сука, неужели сейчас станет ясно, кто против меня мутит?..

Соскочил с Родена и узрел непонятное тельце в котте роты того же Миддлетона, закрывающееся руками от ударов своего командира.

– Стой, Джон… – Я оттащил в сторону входящего в раж бритта и взял за грудки тощего усача с уже здорово расквашенной мордой. – Говори, suka, кто заказал. Говори, padla! Порву на куски, urod!!!

– Он! Он приказал! – Палец стрелка совершенно точно указал на моего старого знакомца Джона.

– Да я тебя! – Бритт занес меч и осекся, увидев мой взгляд. – Жан! Неужели ты думаешь…

Песец! Не может быть… Не верю…

– Я ничего не думаю, Джон… – Я притянул к себе стрелка. – Четко и ясно: кто тебе приказал в меня стрелять? Хочешь на дыбу, урод? Я тебе ее устрою…