— Хорхе — опасный противник… — шепнул Тиммерманс, принимая у меня плащ и колет. — Он уже убил за этот месяц трех человек. Двоих — с первого удара, третьего — со второго. Парень очень резкий и быстрый. Год назад приехал откуда-то из Каталонии, с тех пор осел здесь. Успел хорошо себя показать в бригаде Дирка Сименса. Но с тобой-то он что не поделил?

— Призрак прошлого, Ян… — коротко ответил я, снимая с меча ножны и откладывая их в сторону.

Баск вышел на середину двора и почтительно поклонился мне.

— Для меня большая честь скрестить с вами мечи.

— Для меня нет никакой чести в твоем убийстве, мальчик… — честно ответил я. — Но уже поздно. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь уже не сможешь никуда сбежать.

Вместо ответа Хорхе распластался в прямом длинном ударе, целясь прямо мне в лицо. Ударил точно и неуловимо быстро, но все-таки недостаточно споро для того, чтобы достать меня.

С мелодичным звяканьем столкнулись клинки. Вскользь отпарировав, я полуоборотом сместился вправо и без раскачки ткнул Хорхе кончиком меча в бедро.

Но парень удивительно ловко ушел от удара, мгновенно разорвал дистанцию и, сгорбившись, пошел вокруг меня мягкими, кошачьими шагами.

«А ты времени не терял, мальчик… — машинально подумал я, следя за каждым движением баска. — Интересно, кто тебя учил? Могу поклясться, что сам Понс из Перпиньяна либо его последователь…»

— Я искал вас четыре года… — Голос юноши звучал совершенно спокойно. — С того времени как понял, что готов…

Фраза прервалась неожиданным танцующим финтом со сменой направления движения и хлестким секущим ударом по нижнему уровню.

Признаюсь, парень меня удивил своей импровизацией, и отпарировать удар удалось только благодаря рефлексам.

Снова скрежетнули клинки, Хорхе слегка замешкался, и тут ударил уже я. Снизу, через бедро и грудь, наверняка усилив удар движением бедер.

Но кончик меча рассек только камизу, баск и в этот раз успел уйти. Я невольно заскрипел зубами от злости. Сказывается усталость мышц после битвы с чертовыми фламандцами. А пацан, как назло, нереально быстр. Но ладно, попросим помощи у опыта, раз скорости не хватает.

— Вы великий мастер, кабальеро… — Юноша снова прыгнул, закружил, ударил раз, другой, третий в очень быстром темпе — и едва не насадил меня на длинный узкий стилет, неожиданно появившийся у него в левой руке.

Трехгранный клинок слегка чиркнул по коже, уверенный в успехе баск протащил удар чуть дальше, чем следовало, я тут же воспользовался этим и коротко ткнул его усом перекрестья гарды в лицо. А когда парень инстинктивно отпрянул, режущим движением секанул по правому бедру.

Из косого длинного разреза выплеснулись алые струйки, Хорхе поспешно разорвал дистанцию, но двигался уже не так быстро. Теперь на его штанине быстро расползалось темное пятно, а на скуле густо сочилась кровью глубокая ссадина.

В глазах парнишки плеснулись недоумение и обида.

— Ты молодец, мальчик… — Теперь уже я пошел кругом, заставляя юнца двигаться против часовой стрелки. — Но извини, этого недостаточно.

Два удара баск отбил быстро и уверенно, после чего сам атаковал, но я их наносил только для того, чтобы спровоцировать его на эту атаку.

Блеснул клинок, Хорхе всхлипнул, выронил эспаду из руки, недоуменно посмотрел себе на грудь, куда толчками выплескивалась из распоротого горла кровь, и вдруг навзничь упал — резко, с размаху глухо ударившись о землю.

Я посмотрел на него, а потом приложил руку к саднившему боку — баск все-таки успел меня достать. К счастью, не сильно, едва оцарапав кожу.

Парень несколько раз сильно дернулся и замер в быстро расплывающейся луже крови.

— Ведь хорош стервец был! — восхищенно заявил Тиммерманс, потрогав ногой неподвижное тело Хорхе. — Клянусь Богородицей, я не знаю никого, кто мог бы сравниться с Бароном на мечах, но этот почти смог.

— Почти не считается… — Ван Хоорн пренебрежительно сплюнул. — Барон, не могу понять, когда это ты успел с ним повздорить?

— Уже и не упомню… — Я вынул из кошеля золотой гульден и вложил его в руку Тиммермансу. — Похороните мальчика по-человечески. Лишнее забери себе.

— Сделаю! — с готовностью пообещал Ян и подал мне эспаду баска. — Твое по праву.

Я взял ее и провел пальцем по матовому клинку. Легко узнать, работа мастеров из Толедо, великолепное оружие. Такое по карману не всякому благородному. Откуда она у мальчишки? Небось хранил как величайшую драгоценность.

И отдал ее обратно Тиммермансу.

— Положите ее с ним в гроб.

— Сделаю… — Кабатчик стер с лица алчное выражение и поспешно добавил: — Не сомневайся, Барон, кого-кого, а тебя не обману.

Я накинул на себя колет, зашнуровал все шнурки, сверху набросил плащ и поинтересовался у ван Хоорна:

— Мы уговорились?

— Да, Барон, начну сегодня же… — Вербовщик крепко пожал мне руку.

Я молча ему кивнул, развернулся и вышел из аустерии. При этом с тоской думал, что когда-нибудь обязательно найдется человек, который меня убьет. Увы, вопреки распространенному мнению, скорость и молодость частенько побеждают опыт. Но, к счастью, в моем случае это произойдет очень и очень не скоро. А Хорхе… Хорхе стоило подождать еще с десяток лет. И поэтому мне его просто жалко.

Быстро добрался до рынка пряностей, где меня уже ждал с лошадьми Клаус, вскочил в седло и, выехав из города, послал жеребца в намет.

Хватит, задержался я в Генте. Пора назад, в Гуттен, а потом в Бретань. Там сейчас Федора с моими дочечками гостит у дюшесы. Хоть повидаюсь с кровиночками.

А призраки прошлого? Пусть приходят. Я готов.

На следующее же утро мы покинули Гент. Путь назад в Антверпен не принес никаких неожиданностей, но в день прибытия в город я лишился последних мосарабов.

Только вымылся, развалился в своем кресле и уже совсем собрался пропустить пару рюмочек арманьяка под чашечку крепчайшей сарацинской заразы, как раздался стук, сопровождаемый деликатным покашливанием Энвера. После чего дверь распахнулась и на пороге появился сам Альмейда.

Ничего необычного в этом не было, я сам даровал мосарабу как своему старому соратнику привилегию входить без стука. Коей, кстати, он никогда не злоупотреблял.

— Сир… — Альмейда непривычно низко поклонился, шагнул в кабинет и застыл, опустив голову. За его спиной точно так же понурились остальные мосарабы.

— Это ты вовремя зашел… — Я хмыкнул и показал на серебряный графин. — Только сам себе налей и своих парней не забудь — заслужили.

Но мосараб не сдвинулся с места, все так же стоял, уткнувшись взглядом в пол.

Вот тут до меня наконец дошло.

— Когда собираетесь уехать?

— Завтра, сир, — тихо, словно стыдясь своих слов, прошептал Энвер. — Сир, мы…

— Ни слова больше… — Я встал и, взяв из ящика стола небольшой, но тяжелый кожаный мешочек, вручил его Альмейде. — Это вам подарок от меня. Спасибо, друзья, за все.

— Сир… — Мосараб вдруг упал на колени. Следом за ним последовали остальные.

— Встань, мой друг… — Я поднял его силой. — В чем дело?

— Сир… — Альмейда запнулся. — Мы не предатели, просто… просто…

— При чем здесь предательство? Вы мне не вассалы, а служили за деньги.

— Но…

— За деньги, Энвер… — с нажимом перебил я его. — За деньги. Когда у вас жалованье? Завтра, если не запамятовал. Так что будем считать, что вы уже все отработали до последнего стюйвера. А теперь идите. Лишние слова мужчинам ни к чему.

И подтолкнул Альмейду к двери.

Немного помедлив, мосарабы еще раз поклонились и вышли. А я залпом опустошил бокал и задумался.

В самом начале моей средневековой эпопеи, а точнее, карьеры лейтенанта наемных стрелков, я сам нанял мосарабов на свои же деньги. А после того как отошел от дел, христиане из Магриба остались со мной. Но со временем количество бородачей в чалмах стало уменьшаться. Что особо и неудивительно, с такой-то жизнью. Однако, честно говоря, дело не в потерях, которые среди мосарабов всегда были невелики. Умелые бойцы, как правило, живут дольше, а эти воевать умеют на загляденье. Дело в том, что большинство из них просто вернулись домой, заработав достаточно для безбедной жизни.