Улыбнувшись про себя воспоминаниям из своего недалекого прошлого, я перешагнул через порог. В нос сразу шибануло ядреным смрадом из смеси запахов прокисшего пива, тухлятины, жареной рыбы и блевотины.

Ряды оплывших сальных свечей на закопченных балках давали больше гари, чем света, углы общего зала тонули во мраке. Под потолком клубился чад. Между длинными столами шустро носились дебелые подавальщицы в заляпанных сальными пятнами фартуках, с кружками и немудреными заедками в руках.

Аустерия, сиречь корчма под незамысловатым названием «Бочка» никогда не входила в перечень престижных заведений Гента. Публика побогаче, не говоря уже о благородном сословии, вряд ли даже догадывалась о ее существовании. Зато «Бочку» с удовольствием посещали самые низы гентского общества, так как здесь за сущие гроши, а зачастую — просто в обмен на краденое, можно было вдоволь залиться жиденьким пивом.

А еще «Бочку» знал почти каждый уважающий себя наемник в Европе, так как здесь находился вербовочный пункт, а ее хозяин, Ян Тиммерманс по прозвищу Колесо, в свое время сам руководил крупной компанией рутьеров.

Мельком проведя взглядом по теснившемуся на лавках народу, надо сказать, самой что ни на есть подозрительной наружности, я так и не нашел знакомых лиц, чему особенно и не удивился. Век наемника недолог, до старости доживают только редкие счастливчики, так что компании постоянно обновляются.

Впрочем, одного человека я все-таки узнал. В углу за отдельным столиком сидел аккуратно одетый сухенький старичок, больше похожий на бухгалтера, чем на наемника либо кого-то другого из постоянного контингента аустерии. Смотрелся он среди окружающего его народа чужеродно, словно белая ворона в стае своих черных собратьев.

Однако несмотря на то что общий зал битком набили посетители, стул напротив старичка пустовал. Мало того, стол был чисто выскоблен, а еще перед стариком стояла в поставце не сальная, а восковая свеча, что все вместе свидетельствовало о явно привилегированном положении этого человека.

Немного помедлив, я прошел через зал, сел напротив старика и снял с себя капюшон. Посетители разом скосили на меня глаза, но уже через мгновение обратно принялись заливаться пивом.

— Рад тебя видеть, Крестный.

Свое прозвище папаша Мартин ван Хоорн носил вполне заслуженно, так как дал путевку в жизнь доброй половине наемников из Фландрии, Зеландии и Брабанта. Впрочем, эта путевка в жизнь почти для всех становилась пропуском на тот свет. Как я уже говорил, наемная братия в своей постели не умирает.

Старик нарочито подслеповато прищурился, словно пытаясь меня узнать, а потом озадаченно хихикнул.

— Хе-хе, не верю своим глазам. Ты, что ли, Барон?

— А что, есть еще кто-нибудь из рутьеров с таким прозвищем?

— Не слыхал… — Ван Хоорн покачал головой. — А поговаривали, что ты накрепко завязал, да еще в графы выбился. И еще давеча Клаус Резак божился, что видел, как ты со свитой во дворец проезжал, весь разодетый, словно сам герцог.

— Правильно поговаривали, Крестный.

— Рад за тебя, Жан! — Папаша отсалютовал мне кружкой и тут же, таинственно понизив голос, шепотом поинтересовался: — Тогда зачем ты здесь? Да еще в таком виде? Неужто счастье изменило и опять решил вернуться в братство? Или?..

— Или… — коротко ответил я.

— Тогда выкладывай! — Старик отпил глоток и решительно отодвинул кружку на край стола.

— Люди нужны. Под мой личный наем.

— И много?

— Много. Всех, кого найдешь в наших местах. Возьму и одиночек, и целые компании.

— Даже так… — Папаша Мартин удивленно склонил голову. — Расценки знаешь?

— Знаю. Те, кто знаком с бомбардами, получат полуторную ставку. Остальные — по обычному тарифу. Тебе за посредничество выделю аванс. Людей отправляй в Антверпен и Брюгге, к кому им обращаться, я скажу, а в начале июля их оттуда заберут корабли.

— Большая война? — вкрадчиво поинтересовался старик. — На юге?

— Да, Крестный, на юге… — Я достал из-за пазухи туго набитый мешочек и подвинул его к вербовщику. — Твой аванс, пятьдесят золотых гульденов. Остальное получишь по итогу. Подъемные людям выплатят перед погрузкой.

— Люди должны знать, кто их нанимает… — Ван Хоорн внимательно посмотрел на меня.

— Не скрывай. Пока нанимает их Барон. А кому служу я, узнают после найма.

Старик удовлетворенно кивнул и ловко смел кошель со стола.

— К тебе пойдут. Займусь сегодня же, а сейчас…

Но не договорил, потому что возле стола появился еще один человек. Невысокого роста, стройный и худощавый, молодой, вряд ли старше двадцати пяти лет, по виду южанин, скорее всего — испанец или баск. Дорого и броско, но нарочито небрежно одетый. В его ухе посверкивала золотая сережка с большой жемчужиной, а на поясе висела эспада с дорогим эфесом.

— Прошу прощения, что нарушаю ваше единение, кабальеро. — Южанин исполнил манерный поклон, обмахнув фазаньим пером берета заляпанные грязью сапоги из оленьей кожи. — Однако меня вынуждают неотложные обстоятельства…

— Чего тебе надо, Хорхе? — Ван Хоорн строго посмотрел на юнца. — Излагай и вали.

— С вашего разрешения, Крестный… — Южанин вежливо поклонился вербовщику, а потом обратил свой взгляд на меня и перешел на басконский диалект эускара: — Я Хорхе Ривера. Кабальеро, вам не кажется, что между нами остались незавершенные дела?

— Пока не кажется. Но вы можете мне напомнить… — сухо процедил я. Южанин показался мне странно знакомым, но, наскоро порывшись в памяти, я так его и не опознал.

— С превеликим удовольствием, кабальеро… — Юнец язвительно ухмыльнулся. — Бретань, поместье графини Виолетты де Комбур…

И тут меня словно молнией садануло. Черт!

Бретань… Сад в поместье графини Виолетты де Комбур… Везде разбросаны трупы, несколько человек еще живы, но уже бьются в агонии.

Из кустов выходит низенький и хрупкий парень. Я становлюсь в стойку, готовый схватиться с ним, но юноша, отрицательно качнув головой, почтительно мне кланяется, бросает свой меч на траву и, быстро развернувшись, убегает в заросли.

— Я найду вас, мастер… — доносится до меня его удаляющийся голос. — Обязательно найду… когда буду готов…

Видение было до такой степени реальным, что даже засаднил старый шрам на боку, полученный как раз во время схватки с людьми Паука, задумавшими тогда похитить меня с Логаном.

— Вижу, кабальеро, вы все вспомнили… — Ривера радостно улыбнулся.

— Зачем тебе это надо, мальчик? — озвучил я вслух промелькнувшую мысль.

— Я, кабальеро, человек слова! — Баск гордо вскинул голову. — И всегда выполняю свои обещания.

— В чем дело? — Рядом с нами вырос коренастый, словно медведь, пожилой мужчина с рассеченным рваным шрамом лбом. Узнав меня, он кивнул. — Барон… — А потом обратился к юноше: — В чем дело, я тебя спрашиваю, Хорхе? Опять?

— У нас с этим кабальеро незавершенные дела… — спокойно ответил юноша. — Не вмешивайся, Колесо.

— Здесь я решаю, у кого какие дела! — свирепо прорычал Ян Тиммерманс, нависая всей своей тушей над юношей. — Не забывайся, щенок!

— Я вызываю этого кабальеро! — делая паузу после каждого слова, зло заявил Хорхе. — Ты не вправе нам мешать, Колесо. Как он, так и я — полноправные члены братства!

Тиммерманс зло сплюнул на пол и обернулся ко мне.

— Что скажешь, Барон? Ты можешь отказаться, и никто тебе худого слова не скажет. Но тогда юнец получит полное право убить тебя как захочет и когда захочет, без честного поединка. Исподтишка, в спину, во сне, как угодно. Ты правила знаешь…

«Еще один призрак из прошлого… — с непонятной тоской подумал я. — Когда же они закончатся?..»

И кивнул Тиммермансу.

— Я принимаю вызов.

После чего мы с Хорхе в сопровождении Колеса с Крестным вышли во двор харчевни.

Правила поединков в братстве рутьеров сильно отличаются от таковых у благородного сословия. Никто никому не задает глупых вопросов, каждый может выбрать любое оружие, кроме стрелкового, но схватки происходят без доспехов. И всегда — до смерти. Других вариантов не предусматривается. Все просто и без затей.