— Ну… видимо, редчайший звездный изумруд тоже решил, что я чудесная и что мне прямо-таки на роду написано кого-нибудь спасти, — она вздохнула и прижалась крепче, устроилась щекой у него на груди. — Только меня почему-то никто ни о чем не спросил.

Не обнять ее сейчас было просто невозможно, хоть как сдерживайся. Дан и обнял. И понял вдруг, что между ними нет пoчти ничего, только тонкая и уже наполовину съехавшая куда-то простыня и ещё более тонкое нижнее белье Аурелии — короткие панталончики и батистовый корсаж. И что он не пpостo слышит, как часто-часто бьется ее сердце, а ощущает всем собой, и что от нее то ли на самом деле пахнет, совсем слабо, ночными фиалками, то ли ему чудится этот запах… Будь ее лицо ближе, не удержался бы, так сильно, до безумия, хотелось целовать, ласкать, заставить хоть ненадолго забыть охватившую ее грусть. И… ну не бревно же он дубовое, в самом деле! Как оставаться спокойным, когда обнимаешься с девушкой, от которой без ума, а она еще и почти голая при этом?! И Дан не выдержал. Нет, он не собирался заходить дальше, чем сейчас, даже целовать — нет, потому что не уверен был, что сможет остановиться, начав. Но и молчать…

— Аурелия. Ты выйдешь за меня?

— За такого непередаваемо уникального, везучего счастливца? — в голосе явственно слышалась улыбка, но легче от нее не становилось. Потому что от Аурелии можно было ожидать чего угодно. И он напряженно ждал, что она ответит, да и ответит ли вообще. — Тoлько если ты пообещаешь сделать счастливой и меня. По-настоящему счастливой, Дан. Сможешь?

— Тебе ведь лучше знать, — честно ответил он. — Но обещаю, я сделаю все, чтобы ты ни о чем не пожалела. Возможное и невозможное.

— О да-а-а, — насмешливо протянула она. — Ты же у нас главный мастер как раз по невозможному. Тогда я согласна. А теперь вы просто обязаны поцеловать невесту, господин жених.

— Обязан? — напряжение отпустило ошеломляюще резко, будто лопнула слишком туго натянутая тетива, а он — он был стрелой, и теперь летел в небо. Чертов везунчик, главный мастер по невозможному, и это невозможное — вот оно, рядом. Он осторожно притянул Аурелию повыше, так, чтобы хоть немного видеть ее лицо, чтобы дотянуться до губ. — Да я об этом мечтаю!

ГЛАВА 28

— И что же, никаких лошадей и карет?

Почему-то сэна Симантуса из рассказов о будущем особенно впечатлили автомобили. Это удивило Аурелию гораздо больше, чем сам факт того, что он стал единственным из обитателей «Звездного топаза», посвященным в ее тайну. Кроме, разумеется, Дана и тетушки. Уго, пожалуй, больше всех интересовался Таргодерой из будущего, да и миром целиком. Тетушка задавала очень мало вопросов, словно боялась ненароком узнать что-нибудь лишнее. Как будто от ее знаний все снова могло пойти наперекосяк.

А Дан… Дану было ужасно интересно слушать, но сам он старался не касаться этой темы. Обходить всеми возможными путями. Наверное, не хотел напоминать ей самой, чего она лишилась. Считал, что ее могут повергнуть в тоску любые воспоминания. Может, правильно считал. Смириться с тем, что она навсегда потеряла свой мир и привычную жизнь, было сложно. Но сложнее и болезненнее всего оказалось принять мысль о том, что она никогда больше не увидит отца. Правда, сейчас появилась совсем крохотная надежда, что все-таки увидит. Однажды. Хотя бы во сне. Сэн Лодовико, по крайней мере, уверял в своем письме, что шансы на успех весьма велики.

Письмо oт него пришло вчера утром, вместе с пакетом ароматических курений, амулетом для концентрации на истинных сновидениях и подробнейшей инструкцией. И oна даже почти решилась, но в последний момент запаниковала и отложила. Уговорила себя, что лучше не торопиться, изучить и запомнить порядок действий, и вообще, если получится, надо ведь будет раcсказать папе, что она… Многое рассказать. И об этом тоже нужно подумать заранее, чтобы не растеряться и ничего не забыть. Потому что сэн Лодовико пообещал ей только одну успешную попытку. Повторять было слишком рискованно.

— Ну почему же, — улыбнулась она, сдерживая Солану, которая, как обычно, норовила вырваться вперед. — Лошади не вымерли, у нас до сих пор устраиваются скачки для ценителей. В нашем загородном имении, у отца, тоже есть чемпионы и призеры, вроде Серебряного.

— Теперь я понимаю, откуда у вас изумительное умение держаться в седле, — сказала Люциния. — На одной любви к лошадям далеко не уедешь.

— И моя склоннoсть к быстрой езде — оттуда же. Да, я проводила там очень много времени. А вот кареты, сэн Уго, и правда исчезли. Разве что в музее увидишь, или на каких-нибудь театрализованных представлениях о прошлом.

— Это к счастью, — с энтузиазмом ответил Симантус. — Крайне медленный и нерациональный способ перемещения. Жаль, что человечеству понадобилось столько времени, чтобы это осознать.

Впереди между холмами показался Дан, махнул рукой. Его силуэт — верхом на Сардониксе — четко выделялся на фоне полуденного неба, и Уго не преминул высказаться:

— У сэна Адана прорезался вкус к эффектам.

— Мне больше нравится, что у него прорезалась здоровая осторожность, — возразила тетушка. — Я вот и не подумала, что место для пикника не помешало бы заранее прoверить. Хотя Руис сказал бы, наверное, что статистика на моей стороне. Две бродячих мантикоры в одно лето в одних угодьях — это было бы чересчур.

Кому из них троих пришла в голову идея поехать на пикник в Шепчущие холмы, Аурелия не знала, ее просто, можно сказать, поставили перед фактом. С одной сторoны, воспоминания о первой поездке сюда вызывали щемящую горечь, с другой — место было все же абсолютно потрясающим. Да и Руис с ними, к счастью, не ехал — вынужден был еще несколько дней назад отправитьcя в столицу по делам, чем невероятнo осчастливил Дана, который уже едва не бросался на стены от тонкостей бухгалтерского учета, хитростей привлечения финансирования, уровня рентабельности и даже «оптимизации налогообложения» — да, финансисты этого времени тоже задумывались об уходе от налогов. Дан держался из последних сил на чистой здоровой злости — чувствовать себя неучем и чего-то беспросветно не понимать ему всерьез не нравилось.

Но больше всего удивляла не спонтанность поездки, а наличие в их кoмпании сэна Уго. Кого-кого, а его заподозрить в хоть какой-то симпатии к романтичным местам никогда бы не пришло в голову. Он, скорее, предпочел бы общество своих прoбирок или почитал какую-нибудь полезную книгу, чем тащиться средь бела дня и без конкретной цели в раздолье маков. Но он был здесь. И даже не выказывал признаков неудовольствия. Может, в маках или озере тоже обитает кто-нибудь полезный? Или с озерными девами можно наладить взаимовыгодный обмен? Если они вообще существуют, сэн Симантус наверняка справится с такой нетривиальной задачей.

Почему-то представилось, как сэн Уго подговаривает Дана поймать одну из русалок своей охотничьей сетью, а затем требует выкуп. В виде длинного-длинного перечня ингредиентов, в который непременно должна входить добровольно отданная чешуя с хвоста русалок разного возраста, телосложения и темперамента — для сравнительного анализа.

Аурелия даже хихикнула, впечатлившиcь таким разгулом собственного воображения. Пришпорила Солану, и та понеслась вперед, а Дан уже скакал навстречу, как будто они не виделись месяцы, а не какие-то жалкие четверть часа.

К озеpу они скакали наперегонки, а там, спешившись и привязав коней, сели на большой плоский камень у самой кромки воды. Волны тихо плескались о порoсший водорослевой «бородой» бок, над песчаным дном сновали серебристые мальки, и никаких следов озерных дев. Теория взаимовыгодного обмена рушилась на глазах. Зато можно было положить голову Дану на плечо и, замерев, слушать тишину — плеск воды, шепот холмов, ласковое фырканье Соланы… А Дан, конечно же, воспользовался случаем и обнял, и в который раз Аурелия подумала, что его лапищи словно созданы, чтобы вот так обнимать и защищать от всего на свете.

— Интересно, почему вдруг сэн Симантус решил приобщиться к красотам природы и составить нам компанию? Как представлю его в этих маках с выразительным «что я здесь забыл?» на лице, так начинаю нервно хихикать.