— Жалею, что позволила себе влюбиться, — уcмехнулась Аурелия. — Если бы не этот печальный факт, я бы не пыталась так долго строить то, что построить было невозможно. Жалею, что потратила столько времени и усилий на нездоровые отношения вместо того, чтобы заниматься по-настоящему важным. А больше всего жалею о Бертольде, это его пес, — пояснила она, с щемящей нежностью вспоминая огромную морду и длинные бархатные уши. — Он, в отличие от своего хозяина, способен быть любящим и верным.

Дан долго молчал, только смотрел на нее с какой-то странной задумчивостью.

— И теперь ты не примешь ни мое, ни ещё чье-то предложение, пока не… не проведешь удачный эксперимент семейной жизни?

— О нет, — она рассмеялась, и на удивление этот смех ни капли не горчил, точки давно расставлены, а все, связанное с Винсенто, успело отболеть. У нее было предостаточно времени, чтобы подумать, сделать выводы и оплакать свою наивность, но самое главное — отпустить эту не слишком радужную историю. — Больше никаких экспериментов. Не хочу тратить всю оставшуюся жизнь на пробы и репетиции, а то ведь так можно никогда и не добраться до сути. Но и замуж я не тороплюсь, не торопилась, — уточнила она, — там, дома. Сначала мне хотелось доучиться и получить степень магистра, а дальше — я бы подумала.

— Аурелия, — ей показалось, что он хотел сказать что-то важное — может, прямо тут же, не сходя с места и даже не одевшись, сделать ей очередное предложение? Но передумал продолжать, вместо этого поцеловал. А судя по тому, что нежное начало очень быстро переросло в нетерпеливое и напористое продолжение, он полностью одобрял рациональное использование и женихов, и невест. И они рисковали сегодня окончательно опоздать на завтрак. Но возмущаться или возражать почему-то совсем не хотелось.

ГЛАВА 23

Стеллаж, выделенный для проверенных артефактов, заполнился коробками и свертками уже почти наполовину, так что впору было гордиться собой. Работа шла не то чтобы быстро, зато невероятно увлекала. Правда, до основательной, лабораторной проверки было, конечно, далеко. Приходилось обходиться в основном подручными средствами и минимальным набором распознающих заклинаний. Но Аурелия утешалась тем, что с особо ценными находками, заслуживающими пристального внимания и всестороннего изучения, она сможет разобраться позже, причем в предназначенной для этого мастерской, а не в кладовке.

Пока же здоровенный фолиант, размером чуть не в полстола, выданный ей тетушкой Люцинией для составления попредметной описи, заполнялся всеми находками без исключения, и это была самая скучная, хоть и необходимая часть процесса. Зато ею можно было заниматься, почти не подключая голову, да ещё и артефактное перо не оставляло ни клякс, ни разводов — одно удовольствие писать.

Между тем предметы попадались действительно интересные. Какие — вероятным действием, а какие — составляющими. Вот, к примеру… Аурелия убрала на стеллаж очередной внесенный в реестр артефакт. Казалось бы, ничего особенного, брошка со встроенными щитовыми чарами от дождя, в ее времени — практически ширпотреб. Но камень, использованный под основу! Жаль, что Иниго уже укатил на свою разлюбезный прииск, он бы оценил этот редкой красоты тигровый глаз.

Мысль об Иниго заставила улыбнуться. На завтраке (на который они с Даном все-таки успели, по крайней мере, к не совсем еще остывшему кофе) выяснилось, кто именно стал новым управляющим прииска. Аурелия даже не сомневалаcь, что кандидатуру Иниго выдвинула тетушка, а Аурицио Дартамиан, передавший Люцинии права на половину своей доли в качестве компенсации за делишки братцев, ее утвердил. Но самое важное, что никто, даже сам Иниго, не сомневался, что он способен справиться с этой непростой работой. Поздравляли его от души, а он полыхал от смущения и рвался поскорее ехать и развивать там бурную деятельность: искать мага, организовывать осмотр завалов… Теперь, наверное, и не вернется, и есть и спать не будет, если снова не забрать прямо оттуда.

А тетушка Люциния взирала на всеобщее воодушевление с благосклонной улыбкой. В которой Аурелии отчетливо виделось удовлетворение человека, получившего именно то, на что рассчитывал. И уже не в первый раз ей казалось, что у каждого поступка этой удивительной женщины, если даже не у каждогo слова, есть четкая цель и причина. Ночные бдения Иниго возле коллекции камней в особняке, например, оказались точнo не случайными. Борьба Дана с документами тоже наверняка обоснована ее планами, да и эта кладовка для самой Аурелии — не простое стечение обстоятельств.

Кстати, почти с таким же выражением Люциния смотрела на нее с Даном. Может, и не знала точно, чтo происходит между ними, но то, что знала, ее по каким-то причинам устраивало. Даже зелье от нежелательной беременности в аптечку на всякий случай добавила! Причем заранее, вместе с мазью для натертых ног, успокоительными и снотворным. Или это было намеком, что секс — лучшее успокоительное? Как бы то ни было, зелье пригодилось, и Аурелия была искренне благодарна за то, что не пришлось просить его — готовое или компоненты — у сэна Уго. От cмущения она бы, конечно, не умерла, но все же с такими деликатными вопросами предпочла бы, скорее, обратиться к женщине.

— К тебе можно? — позвал от порога Дан. — Не помешаю?

Аурелия удивленно обернулась: по самым скромным прикидкам Дан сегодня должен был застрять со своим ворохом документов, хоть с помощью Ρуиса, хоть без нее, не меньше чем до обеда. Она что же, так долго здесь возилась? Не может быть.

— Входи. Ты рано. Или это я окончательно потеряла счет времени?

— Не знаю, как ты, а я точно потерял и счет времени, и способность к простому счету. Кажется, тетушка меня просто пожалела. Предложила немного развеяться и сменить скучные цифры на живого человека. И еще, вот, — он протянул потрепанную, явно очень старую тетрадь, — я нашел кое-что интересное в библиотеке в городском доме. Посмотри.

И она посмотрела. Ровные, старательные строчки, летящий почерк со старинными завитушками. Каждая строчка — такой подробный и скрупулезный кладезь информации, что невольно проникнешься уважением к подобному педантизму. Талантливым, но легкомысленным потомкам стоило бы поучиться у своего предка. Пелагид Агидара тщательно описывал не только любой созданный собственноручно артефакт, но и каждый компонент — от металла оправы до отдельного примененного заклинания. Да по этой тетрадке можно воссоздать его творения, все до одного, практически в первозданном виде!

— И когда же ты это «интересное» нашел? — с подозрением спросила Аурелия, с трудом оторвавшись от букв и символов. Кое-где чернила слегкa выцвели, а кое-где поплыли, и это требовалось как можно скорее исправить! Нельзя же оставлять уникальное доcтояние рода в настолько непотребном и небрежном виде. Где оно, вообще, хранилось? И как давно жил этот самый Пелагид? Надо все-таки разобраться с родовым древом Агидара, чтобы хоть как-то ориентироваться!

— А когда я мог его найти? — пожал плечами Дан. — Когда в Таргоду с сэном Симантусом ездили. Он там по каким-то своим делам бегал, а я в библиотеке сидел. Вот и… — «Вот и»… Нет, ну какой невозможный обормот! — Там два шкафа такого, — добил он, — разного интересного. Я для Иниго тоже привез, про камни что-то.

Ужасно захотелось в порыве праведного возмущения стукнуть его этой самой тетрадкой по лохматой голове! Но тетрадку было жаль. Еще и такого непотребства она может не пережить. Поэтому Аурелия бережно отложила реестр Пелагида на стол и только тогда обернулась к Дану.

— И что потом? На тебя после приезда наслали проклятие забывчивости? Или ты никак не мог с ней расстаться? Только сегодня вдруг сумел?

— Ну, прости, — буркнул он, вот только в голосе, показалось, скорее была обида, чем раскаяние. — После приезда тут так весело было, себя забудешь.

— Да-да, — фыркнула Аурелия, подходя ближе. Нет, все-таки заглядывать в лицо вот так, сильно снизу, привыкнуть никак не получается! Зато она, кажется, догадывалась, какое проклятие во всем виновато. — Дал по лицу Руису и забыл обо всем на свете. Сплошное веселье.