— Я, навернoе, не давал ей повода краснеть, — задумавшись, он даже не заметил, что сказал это вслух.

— И это очень странно, — она отступила на шаг, уходя от прикосновений, оглянулась и села на стул. Спросила с насмешливым интересом: — Что, и даже комплиментов никогда не говорил? Ну, таких, знаешь… красивых. «Ах, Тэм-м-ми, у тебя такие роскошные волосы. А твои глаза сводят меня с ума, и я готов забыть про все бордели мира, лишь бы ты смотрела на меня днем и ночью?»

Выпад насчет борделей Дан предпочел не заметить. Нет, ну в самом деле, чего она так зациклилась на борделях? Но вот комплименты…

Он часто говорил Тэмми, какая она ловкая, как не хуже братьев умеет метко попасть камнем в наглую ворону или притянуть магией яблоко из сада крикливой Веронии. Что другие девчонки и в подметки ей не годятся. Но ведь это было давно. Εще в детстве. Оно, наверное, не считается? С другой стороны, зато это была чистая правда, а не какие-то там глупости насчет глаз, сводящих с ума. Потому что если что его и сводило с ума в Тэм, так это манера выедать мозги, добиваясь желаемого. А остальное… Да, глаза красивые, а грудь еще красивее, но уж не настолько, чтобы…

«Не настолько, чтобы терять разум», — повтoрил он случайно пришедшую в голову мысль уже вполне осознанно, сконцентрировавшись именно на ней. А ей, получается, хотелось, что бы он именно разум терял? Потому и приворожить решила? Но она ведь и не просила комплиментов, не выпячивала перед ним свои прелести. Просто хотела стать его женой.

Так нужны ли ей были его комплименты, объятия и остальные поводы краснеть? Или… только наследство? Столица? Надежда на лучшую жизнь?

— Даже знaть не хочу, в какие пучины воспоминаний ты погрузился. Но обитают там явно хищники пострашнее той жуткой крокозябры, что ты вытащил сегодня вместе с удильщиком. Хватит, перестань. Подумаешь о своем абсолютном невежестве в вопросах ухаживания за девушками позже. Продолжаем. — И она снова протянула руку. — Только теперь сядь. И постарайся для разнообразия думать головой, а не другими интересными местами, прежде чем крушить невидимые стены.

Вторая попытка прошла удачнее первой. Настроился Дан легко, наведенные чувства тоже замечал мгновенно — может, потому что они разительно отличались от его собственного смятения? И даже получилось действовать более-менее аккуратно и, как говорила Аурелия, «точечно». Дан, по крайней мере, на это надеялся, потому что он очень старался, и замечаний от Аурелии не было.

Вот только после случайных объятий, после внезапно волнующего ощущения своих пальцев в ее волосах простое прикосновение рука к руке стало ощущаться совсем иначе. Так, что в голову невольно лезли ее слова о комплиментах и борделях, и даже закрался вопрос, не должен ли он, как жених, придумать для нее хотя бы один, но красивый комплимент? И вообще, может, он как-то неправильно себя с ней ведет? «Доброе утро, Тамирия», — звучит очень уж бледно по сравнению со всеми этими прекрасными глазами и волосами. Да ведь если подумать, даже Руис оказывает ей больше внимания, чем законный жених! И постоянно говорит что-нибудь приятное, не о глазах и волосах, но тоже такое… красивое, да. Причем по-умному красивое, вот! Не «Ах, как вы сегодня хорошо выглядите!» — на это так и тянет ответить «а вчера что, плохо было». Нет, он то «счастлив ее видеть», то «как раз вспомнил занятный случай, которым обязательно надо поделиться с такой рассудительной девушкой», а то и вовсе «мне срочно нужен ваш совет, милая Тамирия»! Вроде и придраться не к чему, а так и хочется вмазать по сладкой улыбочке, чтобы не лез к чужим невестам.

— Ну вот, можешь ведь, когда захочешь, — удовлетворенно сказала Аурелия, когда они закончили. И Дан, снова вспомнив «очаровательную» (и что в ней такого уж очаровывающего?!) улыбку Руиса, решился.

— Аурелия… можно у тебя спросить? То есть, посоветоваться?

— Начало пугающее, — чуть нахмурилась она. — Но спроси.

— Я себя как-то неправильно веду? То есть, как твой жених? Мне, может, правда нужно… ну, комплименты какие-нибудь? Или…

Он замолчал, не зная, как озвучить картинку, что встала перед глазами после «или»: они обнимаются так же, как вот только что, но она не прячет лицo у него на груди, а смотрит в глаза, и он тянется губами к губам. Даже на какое-то мгновение почудилось, что ощущает эти губы, мягкие, почему-то со вкусом кофе…

— Или что? — заинтересованно спросила она. Но ответить Дан не успел. Да и что тут ответишь! Не успел даже растеряться окончательно. Потому что в дверь отчетливо постучали.

— Войдите! — торопливо ответил он, поднимаясь.

Вошел дворецкий. Объявил торжественно, будто в полном гостей зале:

— Магистресса Агидара приглашает своих гостей присоединиться к ней в загородном поместье «Звездный топаз». Экипаж будет готов через полчаса. Собирайтесь на несколько дней, у сэньи Агидара много планов.

ГЛАВА 10

Первым от особняка Агидара отъехал экипаж сэна Симантуса. В который не поместился никто, кроме него самого, возницы на козлах и огромных саквояжей. Их сэн Уго с помощью Леона и возницы с огромными предосторожностями переносил из подвалов — и часть из них, воистину устpашающего размера, пришлось грузить на крышу. Расстаться с сегодняшней драгоценной добычей, пусть даже на несколько дней — мучительно медленных и невыносимо длинных, конечно же — Симантус, разумеется, не пожелал. Она была тщательно упакована, защищена всевозможными чарами — от тряски, дождя, солнца, жары, птиц и невесть каких ещё напастей — и обложена со всех сторон охлаждающими артефактами.

А сэн Уго пребывал в крайне скверном расположении духа — предстоящая поездка никоим образом его не радовала. Но на этот раз сэнье Люцинии требовалось общество не столько друга, сколько юриста, так что выбирать не приходилось. Именно от него Аурелия наконец узнала причину появления в столовой к завтраку наглеца Дартамиана — тот, к слову, пока все были увлечены удильщиком, как и подозревала Аурелия, сбежал с черного хода.

— Боюсь, нам не посчастливится избавиться от его общества навсегда, ни в столице, ни, тем более, на прииске, где этот напыщенный болван пытается делать вид, что занимает самую значительную должность в королевстве, — скривился Уго. — Такие обиженные Великой матерью мoлодчики обычно прилипчивее репьев.

Следующим выехал Руис. Его роскошную белоснежную кобылу Селестию Аурелия видела, но вот лицезреть Руиса верхом еще не доводилось. Надо сказать, эти двое сочетались великолепно. Вроде бы где-то Аурелия слышала, что лошади часто бывают похожими на своих хозяев. И в данном конкретном случае в это даже верилось. Мало того, что тщательно ухоженная и уложенная золотистая шевелюра и белозубая улыбка Руиса дивным образом перекликались с длинной гривой и здоровыми зубами Селестии, так она ещё и характером была вся в хозяина, такая же радостно-дружелюбная. Так и норовила проверить, не прячет ли кто в карманах вкусное яблоко или кусок сахара, игриво прикусывала то рукав, а то и волосы, и очень мило фыркала, когда ее пытались отпихнуть.

— Застоялась, — Руис любовно похлопал ее по шее. — В городе разве поскачешь? Да и не хотел гонять ее по брусчатке или по грязи. В полях — иное дело! Жду не дождусь, когда можно будет пустить мoю красавицу в галоп.

— Очень вас понимаю, Руис, — невольно улыбнулась Аурелия.

— Любите верховые прогулки? — оживилcя тот.

— Очень!

— В таком случае приглашаю вас. В конюшнях тетушки найдется подходящая лошадка для такой наверняка умелой наездницы.

— И для ее жениха, я надеюсь, тоже, — негромко добавил Дан.

Руис, как видно, решил не развивать тему. Молча приподнял шляпу, что можно было истолковать как угодно, и послал Селестию в галоп.

Аурелия смотрела ему вслед с нескрываемой завистью. Она бы сейчас тоже с удовольствием подобрала юбки, оседлала любую мало-мальски подвижную лошадь и поскакала куда-нибудь далеко, навстречу ветру, хоть по брусчатке, хоть по земле. Но придется потерпеть. Хотя мысль о конюшнях уже приятно будоражила. Однако пока предстояло чинно и благородно трястись в экипаже. И ладно бы вдвоем с Даном, им бы нашлось о чем поговорить. О, да, мысленно усмехнулась Аурелия, после сегодняшнего занятия ей и правда ужасно хотелось кое-что прояснить. К тому же он так и не ответил на ее последний вопрос! Очень не вовремя явился Леон. Но все разговоры придется отложить, потому что с ними в экипаже поедет еще и Иниго, а значит, нужно будет взвешивать каждое слово.