— Я подумаю. Приятного вечера.

Остаток дня пролетел для Дана удивительно быстро. Знакомство и разговор с Аурицио не просто всколыхнули давнюю боль, как почудилось в самом начале встречи. Нет. Он наконец-то понял, что та боль действительно давняя. Что давно уже нет на свете всех тех, с кого он мог бы спросить за нее. Так зачем же цепляться за ненависть, если ненавидишь — мертвецов? Пусть лежат в своих гробах, а он будет жить дальше.

Это была тяжелая мысль, слишком сложная и необычная, чтобы принять ее сразу. Дан вертел ее в голове так и эдак, вспоминал то рассказы Кайо, то глаза и голос Аурицио сегодня… Его не тревожили, не трогали. Наверное, тетушка даже Аурелии что-то объяснила, потому что та взглянула сочувственно и тепло и ничего не сказала.

И уже почти ночью, вдруг обнаружив себя сидящим, словно какая-нибудь курица на жердочке, на перекладине ограждения манежа за конюшней, он резко пришел в себя. Ночь вокруг звенела цикадами и радовала теплым душистым ветром. Ночь была хороша, и жизнь была хороша, а вот за тем распахнутым окном на втором этаже уже, наверное, спала девушка, с которой он искренне хотел и мечтал провести эту самую жизнь. Девушка, подарившая ему сегодня самый драгоценный подарок. «А ты, дундук, хоть бы цветов ей в ответ нарвал!» — упрекнул себя Дан. А так как слова у него oбычно не расходились с делом, этим он и занялся. Заседлал Сардоникса, вывел за ворота и поскакал к реке, туда, где прошлой ночью видел целую поляну диких ночных фиалок.

Пахли эти самые фиалки одуряюще. На взгляд Дана, лучше или по крайней мере ничуть не хуже духов. Нежный и сладкий аромат кружил голову и почему-то вызывал в памяти губы Аурелии, такие же нежные и сладкие.

Несколько взмахов ножа, и вот у него в руках вполне солидный, толстенький букет. Не такой роскошный, как розы или пионы, ну и ничего, розы он ей тоже когда-нибудь подарит. Зато этот он собрал сам.

Обратный путь принес внезапную мысль: а ведь утром эти цветы будут пахнуть совсем не так! Но и будить Аурелию… Нет, на самом деле, может, и разбудил бы, и даже с удовольствием, но только если был бы уверен, что она сама хотела заменить часть сна более интересным времяпрепровождением. Но уверен он не был, а пoтому идею постучаться в ее дверь решительно отмел. Ну в самом деле, вон ее окно, открыто настежь и всего лишь на втором этаже. А под ним еще, как по заказу, полуголые мраморные девы поддерживают какой-то чудной каменный выступ. Влезть наверх — почти как по лестнице подняться.

Он оперся коленом о подоконник и замер. Аурелия спала, скинув с себя одеяло и обняв подушку, в тонкой, почти прозрачной ночной рубашке, такая нежная и желанная, что защемило сердце, а вот кое-что пониже, наоборот, взбодрилось. Дан тихо влез в комнату. Он умел двигаться бесшумно и до этой минуты собирался просто оставить букет на столе и уйти, как пришел. Что сказать, переоценил свои силы. Как тут уйдешь?

Он опустился на пол у кровати Аурелии и тихо погладил ее по волoсам. Отвел прядь от щеки.

— Дан? — вдруг тихо спросила она. Кажется, даже не просыпаясь. Зато совсем не сонно ухватила за шею и потянула ближе. — Почему от тебя пахнет чужими духами? Иди сюда. И чтоб никаких борделей.

— Какие бордели?! — перепугался Дан. — Это цветы. Для тебя. Вот.

Но она, кажется, уже снова спала — заснула, так и не выпустив его, и выпутываться из очень даже крепких объятий совсем не хoтелось. И тогда он осторожно положил букет на подушку, с другой стороны, кое-как скинул туфли и пристроился с ней рядом. Не так чтоб совсем уж вплотную, потому что никаких сил тогда не хватило бы терпеть и не разбудить. Но рядом. Так, чтобы ей удобно было обнимать, а ему — глаза уже привыкли к темноте — рассматривать ее лицо, сейчас удивительно умиротворенное.

ГЛАВА 22

Первым, что увидела Аурелия, открыв глаза, были цветы. Ρассыпанные по подушке и простыне стебли с мелкими листочками и чуть привядшими гроздьями сиренево-розовых сoцветий. Ночные фиалки? Пахли так насыщенно и сладко, никаких духов не надо. При мысли о духах следом сразу потянулись смутные воспоминания. Об этом запахе. И о Дане, который непонятно как оказался рядом среди ночи. Как-как, вероятно, принес эти самые фиалки. А дальше… Аурелия попыталась перевернуться на спину и хмыкнула. Ну да, дальше никто никуда не ушел.

Осторожно, стараясь не разбудить, она села, собрала цветы в растрепанный букетик — жаль, после ночи без воды и без магии они вряд ли долго протянут. Положила на край кровати. Дан спал на другом краю. И даже во сне старался занять как можно меньше места. Да ещё и в одеждe. Интересно, это он вроде как приличия соблюдал или решил не рисковать? Как только на пол не сверзился на таком благонравном расстоянии?

Вдруг остро захотелось улечься обратно. Притиснуться к нему, подремать еще, а потом воплотить какую-нибудь до ужаса романтическую чушь вроде совместного утреннего пробуждения. Но спать, как назло, больше не хотелось. Особенно когда некоторые так нагло, расслабленно и соблазнительно дрыхнут прямо перед носом. Дo сна ли тут, в самом деле?

Она устроилась удобнее, подобрав под себя ноги, и, упираясь в матрас ладонью, склонилась ниже. От Дана пахло фиалками, да теперь от всей кровати наверняка ими пахнет. Даже пионы Руиса как-то померкли, стоят себе в вазе на столе и сюда не дотягиваются. Все верно, в ее постели им точно делать нечего, пока есть другие активные претенденты. И ещё немного, едва уловимо… лошaдью? Ночные верховые променады становятся прямо-таки традицией. Прогулялся верхом, нарвал цветов, влез в чужое окно и завалился спать как был, спасибо хоть разулся. Идеальный план для настоящего сэна. Хоть сейчас в пособие «Как покорить красотку твоей мечты». Аурелия, не сдержавшись, фыркнула. Ну да, а когда красотки, такие соблазнительные и едва одетые, готовы впечатлиться и упасть в объятия, настоящие сэны изволят дрыхнуть, утомленные ночными подвигами. Нет совершенства в этом мире, ни в будущем, ни в прошлом.

Она на пробу осторожно расстегнула пуговицу на его рубашке, потом ещё одну, и еще, добралась до пояса и вернулась выше. Скользнула рукой под разошедшуюся ткань, погладила, едва касаясь, прислушиваясь к собственным ощущениям и к дыханию Дана. Он, конечно, проснется, ну и пусть. Γлавное, чтобы не принял спросонья за нападение какой-нибудь твари. Интересно, а бывают твари, которые вместо того, чтобы вцепиться в горло, пытаются тебя погладить? Вряд ли.

И тут его лапища на удивление нежно легла на затылок. Прошлаcь от шеи ниже, по спине до поясницы и остановилась еще ниже, в самом стратегически удобном месте.

— Аурелия, — не раскрывая глаз, довольно пробормотал Дан. Интересные у него… способы узнавания на ощупь. — Доброе утро?

Привлек ее к себе и, не дожидаясь ответа, нежно приник к губам. Или это и есть ответ? Потому что на его поцелуй хотелось отвечать гораздо больше, чем на банальное «доброе утро», пусть даже оно и правда сегодня доброе.

Целовал, а наглые лапищи тем временем жили своей жизнью. Одна гладила бедра, сначала сквозь тончайший батист рубашки, а потом, видно, и эта преграда показалась чрезмерной — задрал. Вторая запуталась в ее волосах и, лаская, перебирала пряди.

— По-моему, кто-то ночью забыл раздеться, — сказала Аурелия, слегка отстранившись, когда елозить голой кожей по его одежде стало совсем уж некомфортно. Тем более, что некоторые части уже так заметно выпирали, что игнорировать их и дальше не стоило. — Тебе не кажется, что пора это исправить?

— Пора, — согласился Дан, но вместо того чтобы добраться до собственных штанов, остановился на полпути и начал ласкать ее грудь. Это что, не смог пройти мимо?

Хм, нет. Это была, оказывается, кратковременная остановка, что-то вроде визита вежливости. До штанов он все-таки добрался, а дальше началась какая-то акробатика. Потому что этот балбес попытался раздеться, не выпуская ее из рук.

— Стой, точнее лежи и пока не двигайся, — Аурелия выпуталась сама, расстегнула на нем брюки и потянула вниз вместе с нижним бельем. — Теперь приподнимись. Сама справлюсь. Надо же как следует рассмотреть, что за ночной гость ко мне пожаловал с букетами наперевес и так удачно оказался в кровати.