Брайд повернулся и решительно направился к Гвинну.

— Командор, — он проглотил вставший в горле ком. — Я должен...

Гвинн смерил его холодным взглядом.

— Прежде всего, вы должны исполнять приказы, цептор Бринэйн. Всегда. И в бою, и вне боя. Странно, что мне приходится снова повторять вам это, тем более сейчас. Я надеялся, что вы быстрее будете усваивать неприятные уроки. Очевидно, я заблуждался. Свои объяснения вы сможете донести командованию в подобающее для этого время, а свои... терзания — вообще оставить при себе. Сейчас — свободен.

Брайд послушно отошёл. На что он, собственно, надеялся? Что командор начнёт ему сопли утирать или немедленно назначит взыскание, чтобы дать возможность немедленно искупить вину? Да Гвинн и слушать его не должен. Вот он и не стал слушать.

Возвращение было тягостным. Отряд ехал молча, разговоров не было слышно. Командор сидел в седле прямой, как палка, бледный и мрачный. Вероятно, что сейчас любое движение причиняло ему немалую боль. Один из раненых грантов, тот, кто вдохнул раскалённый жар магической вспышки, умер по дороге. Из четырнадцати человек потеряли четверых солдат и эвоката. Слишком много для обычного рейда. Слишком дорого обошлась отряду слабость и самонадеянность цептора-проводника Брайда Лэт Бринэйна.

В своем шатре Брайд стянул сапоги и свернулся клубком на спальнике, не обращая внимания на суетящегося рядом Гронви. Чуть позже грант принёс ему официальное распоряжение явиться поутру к приору корпуса. Ну вот и повоевал — с горечью подумал Брайд и натянул на голову одеяло.

Дисциплинарный трибунал представляли трое. Сам приор Сидмон, Мастер Вопросов и командор Гвинн.

Брайд стоял перед ними, сидящими за большим столом приора, навытяжку, понимая, что вот сейчас решится его дальнейшая судьба. И совершенно неизвестно, во что ему обойдётся столь серьёзный проступок. Почти всю ночь он проворочался без сна, подбирая слова, но к утру решил, что всё это было зря. Никому не нужны его оправдания. Цептор должен уметь признавать свою вину, без малодушного поиска лазеек. Уж это, по крайней мере, он может сделать с честью. Хотя бы это.

– Настоящий дисциплинарный трибунал созван для разбирательства проступка члена ордена Серпа ревнителей – следуя протоколу начал приор. – В составе трибунала согласовано присутствие приора корпуса Очищающего Пламени, Мастера Вопросов корпуса и командора отряда, в котором состоит нарушитель. Ознакомьте нас с обвинениями в адрес цептора-проводника Брайда Лэт Бринэйна, командор Гвинн.

Командор коротко кивнул и заговорил, глядя куда-то поверх головы Брайда:

– Цептор Бринэйн обвиняется в грубом нарушении приказа командира при ведении боевых действий, вследствии чего было утеряно вверенное ему орудие – обученный эвокат корпуса. Цептор Бринэйн подозревается в несоблюдении протокола задержания во время рейда, вследствии чего один из подлежащих задержанию, совершил побег. Что в итоге привело к боевому столкновению, в котором отряд потерял эвоката и четверых грантов.

– Подозревается? – тихо переспросил Мастер Вопросов.

– Подозревается. Согласно рассказу цептора-оптимата Кэддока Ард Халдора, который возглавлял рейд на маслобойню, цептор Бринэйн был отправлен искать девочку в доме и, когда вернулся, сообщил о том, что она сбежала, и что цептор не успел её задержать. Цептор Халдор доложил мне об этом тем же вечером.

– И отчего же возникли эти подозрения? – Мастер Вопросов едва заметно усмехнулся. – И у кого именно?

– У меня, – сухо ответил Гвинн.

– А каковы были причины ваших сомнений?

Командор повернулся к нему, собираясь ответить, но приор Сидмон счёл нужным вмешаться:

– Уважаемые члены трибунала, ситуация весьма непростая, и я хотел бы разобраться в ней, не тратя времени на обсуждения. Обвинения представлены. И прежде всего, я предлагаю выслушать самого цептора Бринэйна. Возможно, после его пояснений, обсуждения обвинений и подозрений будут не нужны. Цептор, изложите всё, что вы считаете необходимым сообщить трибуналу.

Брайд глубоко вздохнул и ответил, стараясь не сбиваться и не медлить в словах:

– Я полностью признаю свою вину по обоим пунктам, приор Сидмон. Я действительно отпустил девочку, поддавшись слабости и неуместной жалости. И я соврал цептору Халдору о том, что не успел задержать её. Я нарушил приказ командора Гвинна, согласно которому должен был сражаться под прикрытием эвоката, соблюдая правила связки. Вместо этого я велел ему перенаправить щит, а сам сражался в другом месте. На то время, пока эвокат был занят перенаправлением, он оказался без защиты сам и был убит. Ею… Той девочкой, которую я отпустил. У меня всё, приор Сидмон.

Приор нахмурился, пристально посмотрел на Гвинна.

– Что-то добавите, командор?

– Добавлю, – Гвинн, в свою очередь, прямо встретил его взгляд. – Прошу принять к рассмотрению также мою вину в том, что я позволил цептору Бринэйну участвовать в операции, несмотря на то, что он ещё не был готов. Никто, и я в том числе, не предполагал, что ситуация примет настолько скверный оборот. Цептор действовал согласно своему убеждению, не отдавая себе отчёта в особенностях службы в нашем ордене. Он не был готов, и учесть это должен был я.

– Сейчас мы судим не вас, командор, – приор раздражённо постукивал пальцами по столу. – Если тем самым вы хотите высказаться в защиту цептора Бринэйна, то хочу напомнить вам, что и для слов в защиту сейчас не время. Мы ещё не выносим приговор, мы разбираем инцидент. Перефразирую свой вопрос – по делу есть что добавить?

– Ничего. Кроме разве того факта, что именно беглянка вывела нас на лагерь мятежников и мы смогли уничтожить немало хуннов. И получить новые данные для дальнейшей работы.

Мастер Вопросов кашлянул, привлекая внимание, потом почти равнодушным голосом заявил:

– Всё это – и расположение мятежников, и прочие данные, в том числе о хуннах так близко от северных границ провинции, – мы могли бы получить в результате допроса той же девчонки, если бы Бринэйн выполнил свою задачу, как полагается.

Командор скривил губы, на его лице мелькнуло плохо скрываемое выражение брезгливости.

– Допроса… Ну, разумеется. Наверняка, ребёнок не держался бы так же стойко, как его мать. Много, кстати, вам удалось узнать от жены маслобойщика, господин Ревнитель?

– Все было изложено в моём отчёте, командор. И отдельные рекомендации я передал вам на словах, через того же цептора Бринэйна. Полагаю, если бы все следовали правилам…

Приор оглядел их тяжёлым взглядом, осуждающе покачал головой.

– Об эффективности работы командования мы поговорим позже, господа. Командор Гвинн, а вам я рекомендую немного… умерить ваш пыл, с которым вы стремитесь оправдать своего подчинённого. Цептор Бринэйн совершил серьёзный проступок, очень серьёзный. И признал его полностью, как подобает цептору, надо отдать должное. И мы должны решить, какого взыскания он заслуживает. Естественно, неопытность цептора, а также его раскаяние, будет учтено. Перейдем к обсуждению взыскания? Или продолжим этот балаган со взаимными обвинениями? – приор повысил голос. – Хороший офицер всегда чувствует свою вину, когда подчинённые совершают проступки. Но с этим будем разбираться потом.

Брайд ощущал, как разговоры членов трибунала обволакивают его будто липкой паутиной. О чём они вообще спорят? Он признал вину, готов принять наказание. Брайд сейчас хотел только одного – чтобы всё закончилось как можно быстрее.

– Я бы не торопился, – сказал Мастер Вопросов холодно.

– Поясните, – приор приподнял бровь. – О чём вы?

– Прежде чем назначать взыскание, необходимо установить вину полностью. Следует чётко понять, является ли проступок цептора Бринэйна следствием его неопытности, юношеской самонадеянности и некоторой привычки к вседозволенности. Или же в проступке кроется нечто иное. Что несомненно изменит и степень его вины.