Малколм был вынужден тоже улыбнуться.

– Ладно, я поговорю с ним. Пусть не отходит от телефона, а я вернусь в кабинет, как только смогу. – Он отвернулся от секретарши.

Но она снова схватила его за руку.

– Он как раз ждет у телефона, я могу перевести разговор сюда.

– Ширли, я… – начал было протестовать Малколм.

– Нет проблем, – оборвала его Ширли и сняла трубку телефона, стоящего на ближайшей стойке. Она набрала номер. – Это Ширли. Переключите, пожалуйста, разговор на номер 9869. – Через несколько секунд она сказала: – Мистер Вертер? Соединяю вас с мистером Малколмом.

Она стояла, держа трубку в вытянутой руке. Малколм состроил недовольную гримасу, покачал головой и неохотно взял трубку.

– Малколм слушает, – сказал он.

– Мистер Малколм, это Чарльз Вертер из нью-йоркского отделения ФБР. – Малколм вздохнул. Похоже, что этот разговор отнимет добрые полчаса. – Я хотел бы поподробнее поговорить с вами о Роберте Харди. Вы помните, как разговаривали со мной утром?

– Да. Что вы хотите знать?

– Это именно вы говорили со мной утром?

– Да, но я повесил трубку. Кажется, до этого мы немного поговорили.

– Нет, сэр. Мистер Малколм, я говорю о сегодняшнем утре. Не о нашем разговоре несколько минут назад, а о разговоре рано утром. Я позвонил вам в кабинет и поинтересовался, не встречали ли вы в последние месяцы Роберта Харди, а еще попросил вас позвонить, если он объявится.

– Что?

– Я сказал…

– Да слышал я, что вы сказали. Я спрашиваю, о чем вы говорите? Вы не звонили мне утром, был всего один звонок десять минут назад.

– Утром я говорил с вашей секретаршей…

– О, минутку, правильно. Меня не было в кабинете, да?

– Да, точно, вы в тот момент вышли…

– Значит, я не разговаривал с вами, верно?

– Секретарша сходила за вами, и мы говорили…

– Нет. К тому времени, как я вернулся в кабинет, вы уже положили трубку. Мне передали, что вы звонили просто предупредить меня о мерах безопасности.

– Но я говорил с кем-то, кто сказал мне, что это вы!

– Понятно, наверное, он просто решил сэкономить мне время. Он передал мне, что вы предупреждали насчет безопасности президента…

– Я интересовался Робертом Харди! Я хотел выяснить, видели ли вы, или слышали ли о нем в течение последних нескольких месяцев! Он ничего не сказал вам об этом?

Малколм помолчал, вспоминая.

– Нет, – признался он. – Он мне ничего не сказал.

– А кто это был? С кем я, черт побери, говорил? Кто выдал себя за вас?

Малколм тяжело сглотнул слюну.

– Роберт Харди, – сказал он.

– Он был там! – воскликнул Вертер.

– Он не просто был там, – ответил Мельник, который слышал весь разговор. – Он говорил с вами, обвел вас вокруг пальца, а теперь исчез.

Они помолчали, обдумывая случившееся. Что делал Харди в аэропорту? Что произошло там, в Сан-Франциско? Все это каким-то образом связано…

– О, Боже! – вскрикнул Вертер. – Элис! Узнайте, как мы можем связаться с президентским самолетом!

– Ширли! – в этот же самый момент крикнул Малколм. – Соедини меня со службой безопасности аэропорта!

Он принялся ходить по кабинету, пытаясь понять, что бы все это могло означать. ФБР считает, что старина Джи один из тех, кто пытается убить президента. Это, конечно, чепуха, но что же он тогда делал здесь сегодня, и, ради всего святого, почему же он представился Вертеру Малколмом, а ему, Малколму, ничего не сказал об этом?

– Бернер у телефона, – сказала Ширли.

– Бернер? Говорит Малколм. Я хочу, чтобы вы разыскали одного человека. Да, в аэропорту, и прямо сейчас. Правда, я не знаю, здесь ли он еще, но если здесь, то разыщите его! Его зовут Роберт Харди. Этот ублюдок довольно здоровый, рост выше шести футов, вес примерно сто девяносто футов, темные волосы…

– Ох, извините, но это невозможно, – ответил по радио Пит Джонсон. По настоянию ФБР диспетчерский пункт в Окленде предложил президентскому самолету прервать полет и преземлиться в аэропорту Сакраменто. – Президент приказал возвращаться прямо в Вашингтон, и врачи не советовали тревожить его во время полета. Это официальное требование? Прием.

– Борт номер один, говорит диспетчерская Окленда. Это не официальное требование. Вам разрешается продолжать полет в Вашингтон.

– Вас понял, Окленд. – Джонсон выключил микрофон. – Интересно, что все это значит? – спросил он.

Второй пилот Терри Марчисон пожал плечами.

Вертер позвонил в Управление гражданской авиации, попросил их связаться с президентским самолетом и, не объясняя причины, предложить самолету совершить посадку на ближайшем аэродроме. Причины для этого были довольно веские. Конечно, Харди мог использовать аэропорт просто как командный пункт, откуда он руководил действиями наемных убийц, но аэропорт был для этого не самым подходящим местом. Более вероятно, что его интересовал президентский самолет. В суматохе, последовавшей за покушениями, он мог попытаться подложить в самолет бомбу. Он мог даже сам незаметно проскользнуть на борт, он мог…

Воображение Вертера нарисовало массу различных возможностей, так что лучше было бы как можно скорее посадить самолет. Однако самым главным было создать атмосферу спокойствия и убедить всю страну и весь мир, что ничего страшного не произошло, что попытка покушения была предпринята просто кучкой отдельных психов, что ничто не угрожает правительству Соединенных Штатов. Но еще важнее дать понять врагам Соединенных Штатов, что все в порядке, все идет как обычно, президент полностью владеет ситуацией, и если кто-то попытается причинить вред интересам США, то он, как всегда, встретит моментальный отпор.

Все радио и телефонные разговоры с президентским самолетом ведутся по открытым линиям связи, так что, когда Управление гражданской авиации связывалось с самолетом президента, подслушать эти переговоры мог любой. Поэтому ФБР не стало упоминать ни о Роберте Харди, ни о его несомненной причастности к заговору, а просто попросило Управление гражданской авиации предложить президентскому самолету приземлиться в ближайшем аэропорту, в Сакраменто.

Но на борту самолета в кабинете президента была установлена и закрытая, секретная линия связи, и, как только Вертер получил ответ от Управления гражданской авиации, что самолет президента отклонил предложение приземлиться в ближайшем аэропорту, Вертер немедленно связался со штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне, пытаясь через директора ФБР воспользоваться линией закрытой связи и предупредить президента. К сожалению, здесь были свои бюрократические процедуры.

Харди наконец отыскал линию системы кондиционирования пассажирского салона и кабины и приступил к работе. Он несколько нервничал, поэтому на то, чтобы просверлить отверстие, у него ушло четыре минуты вместо трех. Достав один из баллончиков, хранившихся у него в сумке, Харди вытянул содержимое баллончика шприцем, потом вставил иглу шприца в отверстие в системе кондиционирования и стал медленно впрыскивать находившееся в шприце вещество в трубу. Циркулирующий в системе кондиционирования воздух подхватывал падающие с иглы капли жидкости, испарял их и уносил в салон. Надев противогаз, Харди повторил операцию с еще одним баллончиком, а потом сел и стал ждать.

Для Герберта Моррисона, помощника составителя президентских речей, это была первая поездка в свите президента, и он был доволен собой. Возможно, он и являлся самой ничтожной фигурой в окружении президента, но бегал он достаточно быстро, чтобы успеть сесть на борт президентского самолета, тогда как остальные, более важные персоны, не успели и были вынуждены лететь резервным самолетом. Ежедневный бег трусцой по утрам не пропал даром. Герберт подумал, что ничто не пропадает даром, надо только уметь ждать. Мысль обо всех этих «шишках», оставшихся на земле, позабавила его.