– Эй! Есть кто-нибудь дома?

Лори вошла в квартиру, сбросила туфли и повесила на вешалку жакет. Отхлебнув апельсинового сока из бутылки, стоявшей в холодильнике, она прослушала автоответчик. Третьим по счету было сообщение от Чарли:

Голос у него был усталым. Бедный Чарли. Но что его занесло в Канзас?

«Он сказал „мы“, – подумала Лори и заглянула в холодильник. – Наверное, вместе с ним приедет Дэвид». Она отодвинула в сторону тарелку с остатками спаржи и стала искать, чего бы поесть. Ощущение голода внезапно вызвало в ее воображении образ обнаженного Дэвида, и она рассмеялась своему безрассудству. Сглотнув слюну, Лори облизнула губы и вспомнила то чувство, которое испытывала, когда целовала Дэвида, а потом ее губы скользили все ниже и ниже по его телу.

Лори закрыла дверцу и прислонилась к холодильнику. Что с ней происходит? Только не надо паниковать. Лори закрыла глаза, глубоко вздохнула. А что она может поделать? Она улыбнулась и начала что-то напевать. Снова открыв холодильник, Лори достала спаржу, яйца, масло и поставила на огонь кофейник.

Все началось с его экзотически безволосого тела, с ее неверия и любопытства, желания дотронуться до него. Но это привело к тому, что он сам дотронулся до нее, и это прикосновение было совсем иным, она почувствовала, что никогда раньше не испытывала такого. Это прикосновение воспламенило ее тело, и она потеряла голову. И теперь, вспоминая об этом, она чувствовала, что дрожит.

Лори не могла успокоиться из-за Чарли. Она не верила, что моногамия предполагает не спать ни с кем, кроме собственного мужа. Нет, она предполагает не любить никого, кроме мужа, а Лори говорила себе, что не любит Мельника. Но он был совсем не такой, как другие, и именно это и тянуло ее к нему.

Лори обжарила спаржу в масле, вбила туда яйца, приготовила себе тосты и налила кофе. Их связь не пугала ее, она не собиралась ее прекращать, им просто надо подождать и посмотреть, что из этого выйдет.

Зазвонил телефон, но у Лори на столе стояла яичница, и она решила, что пусть лучше ответит автоответчик. Звонивший передал сообщение для Чарли: «Говорит Фред Баскер, мне нужен Чарльз Вертер. Я звоню по поводу фотографий. Звоните мне в любое время». Потом он продиктовал свои рабочий и домашний номера телефонов.

О, Боже. Лори записала имя звонившего и номера телефонов. Она не знала о каких фотографиях идет речь, но надеялась, что Чарли не придется заниматься этим сегодня ночью. Судя по его голосу у него и так был ужасный день. Бедный Чарли.

Вертер и Мельник прилетели в аэропорт Ла Гуардиа в два часа ночи. Они были усталые и голодные, поэтому Чарльз пригласил Дэвида к себе домой поесть. Они не ели весь день, а когда на полицейской машине с мигалкой прибыли в аэропорт Канзас-Сити, чтобы вылететь в Нью-Йорк, закусочные и рестораны были уже закрыты. В самолете им предложили только напитки и ни крошки еды.

– Поехали ко мне, – сказал Чарльз. – Найдем чего-нибудь перекусить.

Мельника раздирали противоречивые желания, одним из которых было желание поесть, но если он поедет с Вертером, то, вероятно, увидит Лори, чего он одновременно и хотел и не хотел, во всяком случае, в присутствии Чарльза. Но Вертер настоял на своем, и Дэвид сдался.

Открывая дверь квартиры, Вертер приложил палец к губам.

– Не будем шуметь, Лори спит.

Он пропустил Мельника вперед и очень удивился, когда гость прямиком направился к шкафу для одежды, открыл его и повесил туда шляпу и пиджак. Сколько раз он бывал в этой квартире? Вертер напрягся, пытаясь вспомнить.

В тот же самый момент эта мысль пришла в голову и Дэвиду. Он замер, закусив губу и ругая себя за неосторожность, но он слишком устал, чтобы рассуждать здраво. Отвернувшись от шкафа, он оглядел темную прихожую.

– А кухня… сюда? – спросил он.

Чарльз кивнул. Дэвид внутренне напрягся, пытаясь заставить себя проснуться. На этот раз он переиграл, кухня не могла находиться в другом направлении. «Проснись, черт побери, и убирайся отсюда», – сказал он себе.

Когда Вертер шарил в холодильнике, на кухню зашла Лори, одетая в халат.

– Привет, Дэвид, – сказала она, потом повернулась и поцеловала мужа. – Неважный денек, да, ребята?

– Извини, что разбудили тебя, – сказал Чарльз. – Неужели я так сильно шумел? Однако я ничего не смог найти в холодильнике. Неважный денек, говоришь? Расскажите ей, Дэвид.

– Да, у нас был плохой день.

– В холодильнике нет никакой еды, – сказал Вертер.

– Как насчет яичницы со спаржей и кофе? – спросила Лори. – Пока вы будете рассказывать мне о своих делах, я все приготовлю.

– Сегодня мы поймали ливийца, прибывшего в Штаты. Он у них за главного.

– Это хорошо, – сказала Лори. – Ох! – воскликнула она, заглядывая в холодильник.

– Что случилось?

– Я съела всю спаржу. Как насчет яичницы с капустой?

Наступило молчание.

– Ты шутишь, да? – спросил Вертер.

– Нет, моя мама всегда так готовила, – попыталась убедить его Лори.

Вертер улыбнулся, а когда Лори улыбнулась в ответ, он не был уверен, что она лгала и никогда в жизни не ела яичницу с капустой. Во всяком случае, по ее виду было незаметно, что она лжет. Чарльз взглянул на Мельника, и в голову ему полезли какие-то несуразные мысли.

– И что же случилось после того, как вы его схватили?

– Ну, мы не сразу его схватили. Ребята Мельника сумели засунуть ему передатчик, поэтому мы проследили его до Уичито. Понятное дело, что мы не знали об этом заранее, и нам…

– Но вы же говорили мне, что собираетесь арестовать его прямо в аэропорту Кеннеди? Что знали о приезде? – возразил Мельник.

– Уичито? Это в Канзасе? – спросила Лори.

Чарльз повернулся к ней.

– Именно там, в Канзасе. Но, когда мы наконец обнаружили конечный пункт его поездки, там никого не оказалось, и, прежде чем мы успели допросить его, он принял яд.

– Он умер?

Чарльз кивнул.

– Цианистый калий.

Мельник стоял в углу кухни и молчал, Чарльз бросил на него незаметный взгляд. Интересно, он специально так себя ведет? Он совсем не смотрит на Лори. Он преднамеренно не смотрит на нее? Лори выглядит вполне естественно. Может, вина Мельника состоит просто в похотливых мыслях? Чарльз не мог ругать его за это.

– Яйца готовы, садитесь, – сказала Лори, и Мельник снова машинально среагировал, прямо как будто стремился убедить Чарльза в его мыслях. Дэвид открыл шкафчик, вынул оттуда две обеденные тарелки, чашки и блюдца. Чувствуя, как заныли кишки, Вертер спрашивал себя, откуда Мельнику известно, где что хранится.

– Ну, как яичница? – спросила Лори.

– Вполне, – ответил Дэвид.

– Но твоя мать ведь никогда не готовила яичницу с капустой? – спросил Вертер. – Никто не готовит такое блюдо.

– Я подумала, что должно получиться хорошо, – сказала Лори и, признавая, что солгала, виновато улыбнулась. – Простите, но я съела всю спаржу.

Вертер улыбнулся ей, но его охватил страх, он вдруг понял, что совсем не знает жену.

– Да ничего страшного, – сказал он. – Просто я поинтересовался, действительно ли твоя мать готовила такую яичницу, вот и все.

– Я подумала, что если скажу так, то тебе заранее не понравится.

Вертер кивнул. Когда имеется для этого хорошая причина, то соврать легко.

– Ох, Боже мой, я совсем забыла! – воскликнула Лори.

– Что такое?

– Тебе звонил человек по имени… как же его? Подожди минутку, я записала. – Лори покопалась среди газет и конвертов. – А, вот. – Она взяла один из конвертов и прочитала: – Звонил Фред Баскер по поводу фотографий. Он просил позвонить ему в любое время, оставил рабочий и домашний номера телефонов.

Продолжая жевать, Вертер взял конверт.

– В любое время? – переспросил он.